Исторически сложилось так, что войны на Ближнем Востоке ассоциируются с глобальными нефтяными кризисами. Когда израильские, британские и французские войска предприняли действия против Египта в 1956 году и в результате Суэцкий канал был заблокирован, Лондон и Париж были вынуждены ввести нормирование бензина у себя дома. Во время войны 1973 года арабский бойкот привел к тому, что цены на нефть выросли более чем в два раза. Революция в Иране в 1979 году снова удвоила мировые цены; они также достигли пика, когда Саддам Хусейн вторгся в Кувейт в 1990 году.

Нынешний кризис в Газе поначалу казался похожим: после вторжения ХАМАС в Израиль 7 октября цены взлетели с 70 долларов за баррель до 90 с лишним долларов. Однако уже к 19 октября основная американская нефть West Texas Intermediate упала до 74 долларов за баррель, а нефть Brent, торгуемая на международном рынке, — до 80 долларов.

Даже эскалация более широких региональных боевых действий, включая нападения на суда в Красном море и американо-иранские обмены ударами, не оказала значительного повышательного эффекта. После нескольких раундов операций коалиции против хуситов в Йемене заголовок Financial Times от 17 января гласил: «Удары США по исламистским повстанцам возродили опасения по поводу резкого роста цен на нефть и скачка инфляции». Однако в самой статье отмечалось, что рост цен, вызванный войной, не является неизбежным.

Действительно, более вероятный ответ на вопрос о направлении движения рынка кроется в часто повторяемом экономическом законе о том, что цены устанавливаются там, где спрос и предложение находятся в равновесии. Проще говоря, война пока не привела к сокращению общего мирового предложения нефти, а спрос по-прежнему сдерживается неопределенностью перспектив развития мировой экономики.

ПОТРЕБЛЕНИЕ, ПРЕДЛОЖЕНИЕ И СПРОС

Текущее мировое потребление нефти составляет около 100 миллионов баррелей в день. Саудовская Аравия, Россия, США и некоторые другие страны производят больше, чем потребляют, и поэтому экспортируют излишки; их общий избыток составляет около половины мирового потребления. Некоторые страны (прежде всего Япония) почти полностью зависят от импорта; другие (например, Китай) производят некоторое количество нефти, но все равно сильно зависят от импорта.

В настоящее время в мире нет дефицита предложения, а также достаточно свободного производства, что подтверждают лидеры картеля ОПЕК+. Экспорт России сократился из-за санкций, а Саудовская Аравия сокращает добычу, надеясь на рост цен и доходов.

Образовавшиеся свободные мощности снизили «премию за риск», которая в прошлом могла поднять цены в периоды внезапных плохих новостей. Кроме того, поставки из стран, не входящих в ОПЕК, особенно из США, растут и теперь почти превышают поставки из ОПЕК с точки зрения объема международной торговли нефтью.

Что касается зимнего фактора, то сезонный спрос на энергоносители в северном полушарии уже удовлетворен за счет предложения, что устраняет еще один потенциальный фактор роста цен. В США в этом году многие регионы переживают более холодную зиму, чем обычно, но их потребности в электроэнергии все больше удовлетворяются за счет природного газа, на втором месте — уголь, на третьем — атомная энергетика.

Транспортный рынок также быстро меняется. Автомобили и другие транспортные средства стали более эффективными, и многие из них используют альтернативные виды топлива.

ФАКТОР КИТАЯ

Еще одним важным фактором, влияющим на спрос на нефть, является состояние китайской экономики. В статье New York Times от 18 января отмечается, что экономический рост страны в 2023 году составит 5,2 %, но «высокий уровень долга, жилищный кризис, подорвавший доверие, а также сокращение и старение рабочей силы сказываются на объемах производства».

Газета Wall Street Journal сообщила 19 января, что 2рост мирового спроса на нефть значительно замедлился в конце прошлого года и, как ожидается, будет ослабевать и дальше». Ссылаясь на базирующееся в Париже Международное энергетическое агентство — изначально созданное как ответ западного мира на ОПЕК, — издание отметило, что «в этом году ожидается замедление роста мировой экономики, несмотря на ожидаемое снижение процентных ставок... поскольку деловая активность и потребительские расходы страдают от последствий повышения ставок в 2022 и 2023 годах». Тем временем ОПЕК, как сообщается, «оставила свои ожидания по росту спроса на нефть в этом году без изменений на уровне 2,2 миллиона баррелей в день и заявила, что ожидает роста спроса на 1,8 миллиона баррелей в день в 2025 году, что все еще считается повышенным уровнем, по мнению наблюдателей рынка».

Разница в прогнозах МЭА и ОПЕК напоминает о трудностях, связанных с попытками предугадать спрос на нефть и ценообразование на современных сложных рынках. Как ближайшие прогнозы, так и предостережения относительно этих прогнозов могут быть ошибочными. Пока что кризис в Газе и его региональные последствия не оказали существенного влияния на цены, несмотря на широко распространенные опасения в обратном.

*Саймон Хендерсон — научный сотрудник Бейкера и директор программы Бернстайна по политике в отношении Персидского залива и энергетики в Вашингтонском институте, специализирующийся на вопросах энергетики и консервативных арабских государств Персидского залива.