Открытый конфликт, молчаливое соглашение или партнерство? Египет и Турция могут пойти в Ливии в любом направлении, поскольку конкуренция за Сирт накаляется.

В прошлом году Ливия все ближе подходила к прямому конфликту между Анкарой, с одной стороны, и Каиром, ОАЭ и Россией – с другой.

А после сокрушительного поражения Халифы Хафтара от рук поддерживаемого Турцией Правительства национального согласия (ПНС) под Триполи Египет был вынужден пересмотреть свою стратегию и поддержать человека, который, как он надеялся, мог бы стать ливийским Абдель Фаттахом ас-Сиси.

Египетский президент использовал воинственный тон, предупредив, что стратегический город Сирт и авиабаза Джуфра являются красной линией для Каира.

Выступая 20 июня перед аудиторией, в которую входили лидеры ливийских племен, Сиси заявил, что Египет не хочет вмешиваться в события в Ливии и в целом выступает за политическое решение, но добавил, что «сейчас ситуация иная».

«Если бы ливийский народ с вашей помощью попросил нас вмешаться, это стало бы сигналом всему миру, что Египет и Ливия – одна страна и у них общие интересы», – добавил он.

Но несмотря на конфронтационный характер, слова Сиси были восприняты многими наблюдателями с большой долей скепсиса – подход, поощряемый министром иностранных дел Египта Самехом Шукри, который сказал, что любое толкование речи Сиси в духе того, что речь идет об объявлении войны, бьет мимо цели.

Похоже, Турция не ожидает, что ее беспилотники, союзные ей сирийские наемники или оборудование в Ливии столкнутся с финансируемыми США египетскими военными в ближайшее время.

«Угрозы Египта не кажутся очень серьезными, учитывая, что Каир уже делает все возможное, чтобы поддержать Хафтара в Ливии», – сказал турецкий чиновник в интервью изданию «Ближневосточный глаз», выступая на условиях анонимности из-за правительственного протокола.

«Это похоже на попытку оказать давление на ПНС (международно признанное протурецкое Правительство национального согласия в Триполи. - Прим.), чтобы оно согласилось на прекращение огня, возможно, поддержанное русскими, – добавил чиновник. -–Мы не знаем, есть ли у Египта необходимый потенциал для дальнейшего расширения своего участия в Ливии».

Точно так же Мурат Есильтас, старший эксперт Аналитического центра Seta в Анкаре, выразил сомнение в серьезности угроз Сиси.

«Я не нахожу его заявления реалистичными, – сказал он. – Полагаю, что Сиси намеревался использовать это заявление в качестве сдерживающего фактора, но не в качестве серьезной угрозы применения военной силы».

Есильтас объяснил, что большое расстояние между Египтом и Сиртом – около 800 км – затруднит вмешательство египетских вооруженных сил.

Кроме того, по его словам, Египет в настоящее время сталкивается с двумя основными угрозами безопасности. Во-первых, связанные с ИГИЛ (организация запрещена в России. – Прим.) боевики действуют на Синайском полуострове, а во-вторых, существует план Эфиопии заполнить большую дамбу «Возрождение», которая представляет непосредственную угрозу для египетской доли воды Нила.

Средиземноморская газовая политика

Поскольку открытый конфликт, по-видимому, не обсуждается, были высказаны некоторые предположения, что взаимные интересы в Средиземноморье могут даже сблизить Анкару и Каир.

Турция и ПНС в ноябре подписали соглашение о делимитации морских границ, выделив полосу восточного Средиземноморья в качестве части своей Исключительной экономической зоны (ИЭЗ).

По словам Халеда Фуада, ближневосточного энергетического и политического аналитика, пакт предлагает Египту два направления для реализации его интересов.

Во-первых, это предотвратило бы создание газопровода «Истмед», который угрожал бы экономическим и геополитическим интересам Египта, поставляя израильский газ в Европу через Кипр и Грецию.

Имея терминалы по сжижению газа в Идку и Дамиетте, Египет располагает инфраструктурой, позволяющей стать хабом для экспорта газа в Европу, и это положение будет подорвано, если будет создан трубопровод EastMed.

Наблюдатели уже поставили под сомнение жизнеспособность трубопровода EastMed, поскольку он станет дорогостоящим и существует неопределенность вокруг цены экспортируемого через него газа, в то время как Россия и Катар уже поставляют Европе дешевый газ.

Сделка Турция–ПНС усугубляет это осложнение, поскольку новая ИЭЗ создает перекрытия с маршрутом EastMed, который теперь обозначен как проходящий через турецко-ливийские воды. (Это означает, что Турция и ПНС могут, например, оспаривать EastMed в международных судах. – Прим.).

Во-вторых, конкурирующее соглашение о морской границе, предложенное Грецией и в настоящее время обсуждаемое с Каиром, по мнению Фуада, больше пойдет на пользу Афинам, чем Каиру.

Однако, каким бы заманчивым ни было предложение Турции по ИЭЗ, союзники Египта могут сделать невозможным любое изменение его позиции по данному вопросу.

По словам Фуада, политические приоритеты египетского правительства определяются не его национальными интересами, а региональными союзами с Саудовской Аравией и ОАЭ, сформированными после переворота 2013 года, приведшего Сиси к власти в Египте.

«В начале своего правления Сиси пытался войти в региональные и международные альянсы, которые дали бы ему некоторую легитимность, из-за отсутствия демократической легитимности у него дома, – сказал Фуад. – Эти новые союзы навязали его режиму целый ряд решений. Вместо того чтобы выполнять требования и интересы народа, который его не избирал, Сиси должен искать легитимность за границей».

В результате, как заметил Фуад, Сиси не сможет прийти к соглашению с Турцией – главным соперником Эр-Рияда и Абу-Даби, потому что он связан другими региональными альянсами, которые помогают ему оставаться у власти.

Повышение агрессивности

Клаудиа Газзини, аналитик-консультант Международной кризисной группы по Ливии, согласна с тем, что переговоры могут принести обеим сторонам гораздо больше пользы, чем дальнейший конфликт.

«Если Турция убедит Каир вступить на переговорный путь, Египет фактически получит больше в плане квадратных километров Средиземного моря», – сказала она в интервью изданию «Ближневосточный глаз».

Но растущая агрессивность Анкары в Ливии угрожает Египту, как она указывает, несмотря на взаимные выгоды, которые Турция может извлечь из укрепления своих позиций в Ливии. «Турция начинает казаться более агрессивной в Ливии, чем мы первоначально оценивали», – сказала она.

По словам Газзини, вмешательство Турции в Ливию для поддержки ПНС было во многом обусловлено стремлением Анкары изменить границы ИЭЗ в Средиземноморье в свою пользу.

Теперь, когда (после поражений Хафтара под Триполи) появился шанс, что богатства ливийской нефтяной инфраструктуры могут быть отобраны у Хафтара, Турция и ПНС могут найти дальнейшее продвижение на восток и юг слишком заманчивым, чтобы игнорировать его.

«Есть признаки того, что они хотят вторгнуться в нефтяной полумесяц и восстановить контроль ПНС над экспортом ливийской нефти, что послужило бы цели закрепления Турцией своих претензий на ИЭЗ с Триполи», – сказала она.

Готов ли Сиси отказаться от Хафтара

Восточный командующий начал свою кампанию в Триполи в апреле 2019 года в основном против воли своих покровителей, и Египет уже предоставил ему большие объемы материальной поддержки только для того, чтобы Хафтар подорвал его позиции, не сумев взять ливийскую столицу и откатившись на восток.

«В конце концов идея иметь дело с дружественным автократом (Хафтаром) в Ливии может быть важна для Сиси. Хотя он может договориться с Турцией о морских границах, он не хочет, чтобы Турция расширялась на восток, он хочет иметь еще одного Сиси в Ливии», – сказал Фуад.

Что касается Турции, то она, возможно, тоже не слишком стремится к какому-либо партнерству с Египтом.

«Правительство в Анкаре рассматривает Сиси как диктатора, и разногласия между странами трудно преодолеть, – сказал бывший турецкий чиновник в интервью «Ближневосточному глазу», выступая на условиях анонимности. – Прежде чем начнется какое-либо энергетическое сотрудничество между двумя странами, дипломатические отношения должны нормализоваться».