Вечером 27 июня США нанесли авиаудары в Ираке и Сирии по объектам вооруженных группировок, поддерживаемых Ираном. Точнее сказать, удары были нанесены по объектам, принадлежащим иракским радикальным шиитским формированиям «Катаиб Хезболла» и «Катаиб Сайед аш-Шухада». Пентагон сообщил, что эти меры были приняты по приказу президента США Джо Байдена в ответ на атаки боевиков на американские базы в Ираке.

Днем позже боевики, поддерживаемые Ираном и входящие в состав проправительственных сил Сирии, выпустили ракеты по позициям американских военных в сирийской провинции Дейр-эз-Зор. Последние открыли ответный огонь. На этой неделе продолжались атаки проиранских группировок на американские объекты и в Ираке.

В Дейр-эз-Зоре американские военнослужащие, поддерживающие действия Сил демократической Сирии (СДС), фактически находятся на линии соприкосновения с проиранскими группировками. Речь идет в том числе и о тех из них, которые США относят к террористическим, и тех, которые являются союзниками президента Сирии Башара Асада. Они контролируют большой район страны, включающий территорию между городами Аль-Букамаль и Аль-Маядин на правом берегу реки Евфрат.

Участие в Сирии в рядах сил режима Асада проиранских радикальных шиитских группировок, прежде всего иностранных, вновь ставит вопрос о «токсичности» такого присутствия для российских военных, выполняющих свою миссию в Сирии. Это создает угрозу для атак на сирийскую территорию со стороны США, которые в ответ на атаки в Ираке попытаются уничтожить этих боевиков, где бы они ни находились, в том числе и в Сирии. Кроме того, попытки проиранских структур осуществить ответные атаки на сирийской территории в виде обстрела американских военных объектов, расположенных вокруг Евфрата, могут создать еще большие риски для российских военных, которые могут оказаться в непосредственной близости от целей американских атак.

Россия, несмотря на часто враждебную риторику в адрес США, в действительности не вмешивается в противостояние американских военных с иранским Корпусом стражей исламской революции (КСИР) и различными подконтрольными ему проиранскими международными структурами, действующими в Ираке и Сирии. То же самое касается и конфликта между Сирией и Ираном, с одной стороны, и Израилем – с другой. Последний также рассматривается как стратегический партнер Москвы на Ближнем Востоке. Напротив, Россия хотела бы избежать негативных последствий для себя от такой эскалации.

Хотя российские официальные лица отказываются признавать наличие разногласий с Ираном в Сирии, некоторые высокопоставленные военные, служившие в Сирии, прямо говорили об этом. Например, генерал Сергей Чварков, который был начальником Центра по примирению враждующих сторон в Сирии с мая по сентябрь 2016 года, отметил: «Финансирование Ираном шиитских группировок и попытки распространения шиизма на традиционно суннитских территориях могут привести к обострению отношений с суннитами и курдами внутри Сирии. Дальнейшее масштабное проникновение Ирана в Сирию создаст ряд достаточно серьезных препятствий для продвижения реформ и развития политического процесса в Сирии и приведет к осложнению отношений с Израилем, США, Турцией и суннитскими арабскими странами. Это еще больше обострит задачу поиска альтернативных внешних источников для восстановления страны, поскольку усилий Ирана и России будет явно недостаточно».

Кроме того, нельзя игнорировать опасений по поводу размещения в Сирии радикальных шиитских группировок, связанных с Тегераном, поскольку уже были инциденты, приведшие к гибели российских военнослужащих или бойцов российских ЧВК в результате ударов США и Израиля по базам КСИР и проиранских боевиков в Сирии.

Попытка захвата проиранскими формированиями «Лива аль-Бакир» и «Фатемийюн» в феврале 2018 года нефтегазовых месторождений Хашам (Хушам) и Ат-Табия (провинция Дейр-эз-Зор), находящихся в зоне контроля СДС, привела к гибели нескольких десятков российских бойцов ЧВК и бойцов пророссийского сирийского формирования «Охотники за ИГИЛ», которые находились на месте этой операции и попали под огонь американской авиации и артиллерии.

Другим эпизодом стало уничтожение в сентябре 2018 года российского военного самолета Ил-18 на северо-западе республики сирийскими зенитными ракетами С-200. Хотя ракеты предназначались для израильских истребителей, они сбились с курса и поразили российский самолет. При этом первопричиной данного инцидента стало расположение баз КСИР и шиитских радикальных боевиков в непосредственной близости от российских военных объектов Хмеймим и Тартус, в направлении которых летел российский самолет, оказавшийся в зоне действия израильских истребителей, стремящихся нанести удар по КСИР и проиранским группировкам.

В свою очередь, руководство КСИР, с целью маскировки своих иностранных боевиков в Сирии, проводит политику, направленную на их интеграцию в ряды регулярных частей Сирийской арабской армии. К таким частям относятся прежде всего элитные формирования 4-й танковой дивизии Махера аль-Асада и Республиканской гвардии, которые служат прикрытием для международных шиитских структур в Сирии. В районе Дейр-эз-Зора в последние два года также наблюдается наращивание потенциала 4-й дивизии, в том числе за счет привлечения в ее ряды различных проиранских группировок.

Также в конце 2020 года командование КСИР попыталось использовать российских военных для прикрытия своих формирований от действий американской и израильской авиации. Например, поддерживаемые Ираном ополченцы, контролирующие Аль-Букамаль, разрешили и даже помогли российской военной полиции установить несколько блокпостов на западном въезде в город. В то же время поступали сообщения, например, о переходе (который в некоторых СМИ описывался как дезертирство) отдельных групп проиранских боевиков из числа местных сирийцев в ряды пророссийского 5-го корпуса и об оставлении определенных позиций силами шиитских группировок, которые якобы вновь были переданы различным пророссийским формированиям. Скорее всего, это была преднамеренная дезинформация, направленная на США и Израиль, чтобы создать впечатление, что Россия постепенно берет под контроль эти районы, а местные группировки переходят под российский контроль вместо иранского.

Логика заключалась в том, что Соединенные Штаты и Израиль, таким образом, будут менее склонны наносить удары по этим районам. Однако, судя по всему, попытки оказались безуспешными, не предотвратили удары США в феврале 2021 года по проиранским силам на востоке Сирии и заставили само российское командование держаться от них подальше. В частности, в марте 2021 года российская военная полиция оставила свои позиции в Аль-Букемале и отошла к городу Аль-Маядин.

Вероятно, российские военные в целом осознают риски присутствия подразделений КСИР на правом берегу Евфрата. Поэтому ведется работа по снижению иранского влияния в регионе путем поддержки местных формирований Национальных сил обороны (НСО), которые служат в регионе противовесом развернутым Ираном Местным силам обороны (МСО). Также в пророссийские отряды вовлечены ополчения местных племен.

Следующие американские удары по проиранским группировкам в Сирии и перестрелки между ними и американскими военными в Сирии, вероятно, должны подтолкнуть российскую сторону к дальнейшей активизации усилий по созданию зон, свободных от проиранских боевиков. Ведь если Москва говорит о необходимости для Турции «разграничить» террористов и группы умеренной оппозиции в сирийской провинции Идлиб, то на востоке страны российским военным также придется более тщательно следить за тем, чтобы не произошло смешения пророссийских сил с проиранскими.

В то же время некоторые подразделения регулярной сирийской армии, которые служат прикрытием для деятельности иностранных шиитских боевиков, также можно считать проиранскими. У России пока нет ресурсов для минимизации иранского влияния в Сирии, но в ее интересах было бы хотя бы предотвратить расширение деятельности проиранских военизированных структур в этой стране, ограничив их присутствие лишь некоторыми изолированными районами, что не позволило бы им перетекать в другие регионы Сирии. Это чрезвычайно важно, учитывая обострение противоречий между иракскими шиитскими боевиками и США, а также присутствие филиалов этих иракских группировок в Сирии.

Однако эта ситуация может открыть и новые возможности для взаимодействия России и США на сирийском направлении. Ведь контакты президента Владимира Путина с бывшим президентом США Дональдом Трампом начались с обсуждения ситуации на юго-западе Сирии, где Россия и США пытались предотвратить развертывание проиранских радикальных группировок у границ с Израилем.

Возможно, при администрации Байдена Москва и Вашингтон смогут найти общий язык и будут найдены решения для снижения эскалации на сирийском правом берегу Евфрата, вдоль границы с Ираком, где сейчас развернуты проиранские формирования. Можно было бы провести процесс консультаций, аналогичный переговорам в Аммане (2017-2018 гг.), с участием российских, американских и иорданских военных и дипломатов, способных найти правильное решение для сирийского юго-запада.