Книга «Социология свободы: манифест демократической цивилизации», том III, написанная Абдуллой Оджаланом и переведенная Хавином Гунезером, готовится к публикации в «PM Press».

Здесь мы публикуем выдержку из нее под названием «Проблемы мира и демократии в обществе».

В предыдущих одиннадцати разделах я постарался в виде коротких определений отразить социальные проблемы и социальную природу. Общий итог, к которому я пришел, заключается в том, что в основе социальных проблем лежат объединенное влияние, доминирующая роль и колониальная политика монополий гнета и эксплуатации, в целом эксплуатирующих социальную природу (существование общества) и, в частности, экономические возможности, производящие прибавочную стоимость. Это очень хитрые проблемы: их источниками не являются ни природа (первичная природа), ни какой-либо иной социальный фактор (вторичная природа).

Без социальной нравственности и политики, которые, как факторы существования, обрастают тканью, чтобы вести дела общества в общем, коллективном смысле, социум не сможет продолжать свое существование. Нормальное состояние общества и его существование невозможны вне нравственности и политики. Если собственная нравственная и политическая ткань общества не развита или испорчена, искажена и парализована, то можно говорить о том, что такое общество будет аннексировано и колонизировано различными монополиями в виде капитала, власти и государства. Но продолжение существования в такой форме является отчуждением и предательством, совершенным против себя самого; это переход в стадное состояние, превращение в вещь, собственность под господством монополий.  Общество в таком состоянии утратило или свою истинную природу, или естественно-природные способности, или просто зачерствело. Оно колонизировано или, что еще хуже, превращено в предмет собственности, обречено на разложение и исчезновение. В истории и современности есть множество обществ, соответствующих подобному определению. Разложившихся и уничтоженных во много раз больше чем тех, кто сумел выжить.

Если социум оказывается в такой ситуации, когда не может

сформировать и задействовать нравственные и политические структуры, необходимые для продолжения жизнедеятельности, это означает, что оно попало в пасть Молоха – гнета и эксплуатации. Это состояние является состоянием войны. Историю можно назвать состоянием войны цивилизаций против общества, когда бездействуют нравственность и политика. Единственное, что остается обществу, – это самооборона. Состояние войны – это отсутствие мира, стало быть, мир может обрести смысл только на основе самообороны. Мир без самообороны может быть выражением капитуляции и рабства. Мир без самообороны, игра, называемая демократическим миром, согласием, навязываемые сегодня народам и обществам, – это не что иное, как маскировка одностороннего суверенитета класса буржуазии, осуществляемого в вооруженном до зубов состоянии, то есть замаскированное состояние войны. Определение мира в такой форме предстает перед нами как самое большое деяние идеологической гегемонии капитала. В истории это выражено в различной форме под именем «понятий, возведенных до уровня святости». Религии, в особенности, религии эпохи цивилизации полны такого рода понятий.

Мир может обрести свой истинный смысл только тогда, когда будет защищено и прочно развито право общества на самооборону, следовательно, его нравственный и политический характер. Определение мира, которым, в частности, серьезно занимался Мишель Фуко, может обрести социальное выражение лишь в такой приемлемой форме. Любой другой смысл, кроме этого, приведет к тому, что мир окажется капканом для всех народов и обществ и станет маскировкой состояния войны. Слово «мир» в условиях современного капитализма является выражением, изобилующим ловушками. Использование без точного определения чревато большой опасностью. Если еще раз вернуться к определению, то получается, что мир – это ни полное отсутствие состояния войны, ни ситуация стабильности и отсутствия войны, наступающая в случае превосходства одной стороны. У мира существуют лишь две стороны, несомненного превосходства одной стороны над другой нет и не должно быть. Третье условие – необходимость прекращения огня на основе согласия с нравственной и политической функциональностью общества. Три вышеназванных условия, являясь важнейшими принципами, образуют фундамент мира. Реальный мир не может иметь смысла, если не будет основан на этих принципах.

Если раскрыть эти три условия, то получится следующее: первое условие заключается в том, что полное обезоруживание сторон не предусмотрено. Какими бы ни были их утверждения, но стороны попросту заключают взаимные соглашения о том, что не будут угрожать друг другу оружием. Нет погони за вооруженным преимуществом.  Стороны принимают в качестве условия уважения к  правам, касающимся взаимной безопасности. Второе: нет речи об окончательном преимуществе одной стороны над другой. Возможно, будет стабильность, спокойствие, обеспечиваемое оружием, но такая ситуация не может считаться миром. Вопрос мира может оказаться на повестке дня в том случае, если взаимно принимается решение о прекращении войны без обеспечения собственного преимущества (вооруженного) одной из сторон независимо от того, права она или нет. Третье условие заключается в том, чтобы стороны при решении проблем проявляли уважение к структуре общественной нравственности (совести) и социальной политики – опять же независимо от их позиций, общества или власти. Условие, называемое «политическим решением», можно установить в этих границах. Прекращение огня, не содержащее политическое и нравственное решение, не может считаться миром.

В свете этих принципиальных условий достижения мира демократическая политика оказывается на повестке дня, обретая непреходящее значение. Процесс, естественно возникающий при действенности нравственных и политических структур общества, называется процессом демократической политики. Круги, надеющиеся на мир, знают, что мир можно обеспечить только в том случае, если политика сыграет свою роль на нравственной основе. Для мира необходимо, чтобы как минимум одна из сторон придерживалась демократической политики. В противном случае все, что будет сделано, окажется «игрой в мир», сыгранной от имени монополий. В борьбе против сил власти и государства только силы демократической политики могут обеспечить существенный мирный процесс на почве диалога. Все, выходящее за эти рамки, будет происходить в виде взаимного временного прекращения огня сторонниками войны (монополиями). Существуют понятие усталости от войны, логистические и экономические трудности. В случае преодоления этих трудностей война продолжается до тех пор, пока одна из сторон не достигнет полного превосходства над другой. Такие процессы нельзя назвать мирным процессом, это можно рассматривать лишь как прекращение огня перед началом более массированных боевых действий. Для того чтобы прекращение огня привело к миру, принципиальное значение имеет то, насколько оно способствовало установлению мира, было связано с перечисленными нами тремя условиями.

В ходе войны могут иметь место такие случаи, когда обороняющаяся сторона (справедливая) обретает окончательное преимущество. Даже в этом случае три условия мира остаются неизменными. Как видно на примере стран социализма и многих справедливых национально-освободительных движений, не может считаться миром постоянное стремление к собственной власти и государству, обеспечение стабильности во имя этой власти и государства. В таком случае вместо чужеземной силы (монополистской) утверждается власть местной силы (государственный капитализм или прослойка, называемая «национальной буржуазией»). Даже если назвать власть социальной, социологические реалии от этого не меняются. Мир принципиально не является таким явлением, которого можно достичь путем превосходства во власти или государстве. До тех пор, пока власть и государство не разделят свое преимущество с демократическими силами, под какими именами бы они ни выступали (буржуазии, социалистов, национальных, не национальных сил — это не имеет значения), вопрос мира не будет стоять на повестке дня. В конечном счете мир – это условное согласие демократии и государства. На протяжении истории повествования о таком согласии занимают много времени и места. Это было испытано в разных условиях и в разные сроки. Есть и процессы, имеющие принципиальный и длительный характер. Но есть и такие, которые распадаются еще до создания более сложных. Общества не могут состоять только из сил власти и государства. Как бы ни сужалось их пространство, до тех пор, пока не будут полностью уничтожены, они могут продолжать жизнедеятельность в рамках собственной нравственной и политической идентичности. Возможно, эта истина и есть настоящее состояние жизни, не написанное в истории.

Восприятие общества не как антологии повествований о власти и государстве, а, напротив, как определяющей природы может внести вклад в формирование более реалистической социальной науки.