Народный лидер курдов, всемирно известный политик, философ и мыслитель Абдулла Оджалан, покинувший Сирию 9 октября 1998 года, был доставлен в Турцию 15 февраля 1999 года в результате международного заговора. Его отправили в специально построенную тюрьму строгого режима типа F на острове Имралы. 29 июня 1999 года Абдулла Оджалан был приговорен к смертной казни на последнем заседании суда, начавшегося 31 мая 1999 г. Приговор вынес Суд государственной безопасности № 2 Анкары. Курдского лидера содержали в условиях строгой изоляции в одиночной камере островной тюрьме в течение 25 лет; через некоторое время после суда его приговор был заменен пожизненным заключением при отягчающих обстоятельствах.

Непосредственное участие в международном заговоре приняли Соединенные Штаты Америки – Оджалан был выдан турецкому режиму в координации со США. В ходе суда над курдским политзаключенным каждый этап процесса, который сам Оджалан назвал «театром Имралы», начинался с новых ограничений и попыток самосуда над адвокатами. Защитники Оджалана подвергались постоянному давлению и сталкивались с нападениями и угрозами со стороны полиции, солдат и расистских группировок.

16 февраля 1999 года, когда начались протесты по поводу международного заговора, правозащитнице Кескин позвонили журналисты, задав ей вопрос: «Возьметесь ли вы за то, чтобы оказать юридические услуги Абдулле Оджалану?» Тогда Эрен Кескин была заместительницей председателя турецкой Ассоциации по правам человека (АПЧ). В своей статье, опубликованной ранее в газете Yeni Yaşam, она обсуждала вопрос ареста курдского лидера – в те дни эта проблема занимала всех и каждого. Кескин рассказала, что на 5-й день после прибытия Абдуллы Оджалана в Турцию ей позвонил тогдашний представитель АПЧ Осман Байдмир. Единственным вопросом, который он задал ей при встрече, были слова: «Вы в деле?». Кескин ответила: «Я в деле». Сначала в команде защитников было 12 адвокатов, затем их число увеличилось. В своей статье Эрен Кескин описала те дни так: «Запах смерти ощущался повсюду». Правозащитница вспоминает о том, как людей линчевали на улицах, раздавались угрожающие крики, а ненависть была совершенно открытой. Адвокаты Оджалана стали мишенью травли в турецкой прессе.

Тогда дала о себе знать и солидарность курдов. Кескин вспоминает, что изоляция началась в первые же дни, когда адвокатов не пустили на Имралы на том основании, что транспорт, перевозивший людей на остров, был неисправен.

Адвокат рассказала о том, что произошло после того, как Абдулла Оджалан был доставлен в Турцию.

Факт его депортации в Турцию нельзя объяснить в рамках правового поля, подчеркнула Кескин. Она напомнила, что ещё до своего плена Оджалан просил убежища во многих странах, но ни одна из них не отреагировала на его просьбы, и курдский лидер оказался во власти турецкого режима. Международные державы нарушили свои гуманитарные обязательства, говорит Кескин: «С самого начала в этой ситуации имело место нарушение как международного права, так и внутреннего законодательства Турции. Доставка г-на Оджалана в Турцию, способ его задержания, то, что произошло с ним во время заключения, и его арест – всё это было осуществлено незаконным образом. То, что пережили адвокаты и он сам после ареста, полностью противоречит внутреннему законодательству страны. Сегодня беззаконие и произвол продолжаются».

Эрен Кескин – одна из первых адвокатов

Кескин была одной из первых юристов, выступивших в качестве адвоката после того, как Абдулла Оджалан оказался в Турции. Тогда адвокатам курдского лидера постоянно звонили журналисты, добавила она. О том, что Абдулла Оджалан был выслан в Турецкую Республику, курды узнали из заявления тогдашнего премьер-министра Бюлента Эджевита: «Когда мы впервые услышали об этом, мы все отправились в тюрьмы, потому что предвидели возможность массового восстания. Все мы были очень обеспокоены. Курды были в замешательстве. «Что теперь будет с курдским вопросом? Что делать в правовом смысле?» – это обсуждали все.

Один короткий вопрос

Осман Байдмир позвонил Эрен Кескин на 5-й день ареста Абдуллы Оджалана и попросил о встрече. Она рассказывает: «Мы пошли в роскошный ресторан, чтобы никто не понял, зачем мы встретились. Это была забавная ситуация, потому что в то место ходят люди из высшего общества. Мы выбрали его, чтобы нас никто не узнал. Мы просидели там очень недолго, и Осман спросил меня: «Ты в деле?». И я ответила: «Я в деле». Вот такой у нас был диалог. Потом мы пригласили наших друзей на встречу в Фонд социально-правовых исследований (TOHAV). Тогда в нашем коллективе собралось 12 юристов. На следующий день мы пошли в Суд государственной безопасности».

Прокурор был удивлен

На следующий день адвокаты отправились в Суд государственной безопасности (DGM), чтобы подать совместное ходатайство. Кескин вспоминает, как развивались события: «Я, Ахмет (Ахмет Зеки Окчуоглу) и Осман Байдемир вошли в кабинет главного прокурора. Мы сказали: «Мы – адвокаты Оджалана и хотим встретиться с ним». Он рассердился и посмотрел на нас с ненавистью. Затем прокурор несколько раз обошел комнату с нашим заявлением в руках. После этого он сел, подписал его, бросив бумагу на стол, и сказал: «Заберите». Покончив с подписанием ходатайства, мы отправились в офис АПЧ. Там было очень много людей, вся наша ассоциация разделилась. Часть коллег выступала против нас, говоря: «Вы доведете ассоциацию до закрытия». Другие аплодировали нам и скандировали лозунги. Мы сказали: «Мы не просим у ассоциации разрешения защищать кого-то. Абдулла Оджалан имеет право на защиту, как и все остальные». Так начался этот долгий процесс».

Первое ходатайство и расистское давление

Заявив, что возможности встретиться с Абдуллой Оджаланом после начала процесса у неё не было, Кескин продолжала: «Поскольку мы были заместителями председателя АПЧ, ассоциация не хотела, чтобы мы с Османом пересекались. Сначала встретились Хатидже Коркут и Ахмет Зеки Окчуоглу. После встречи мы выступили с заявлением в Ассоциации журналистов Турции в Джагалоглу. Канал MED TV собирался транслировать заявление команды защиты в прямом эфире, но, поскольку у нас не было возможности, мы попросили нашего друга Имама Шахина снять всё на камеру мобильного телефона. Так он отправил MED TV это видео в прямом эфире. Снаружи творился настоящий ад. На место прибыла организованная группа; в нас бросали камни, угрожали и скандировали расистские лозунги. Сделав заявление, мы подошли к начальнику полиции и попросили защиты. Тот ответил: «Уходите, как пришли». Наш коллега-юрист сказал: «Давайте позвоним в американское консульство, они нас защитят». Тогда сотрудники полиции запаниковали и вывезли нас оттуда на бронетранспортере. Это была крайне опасная ситуация».

Адвокаты не могли вернуться домой в течение полугода

После этого заявления защитники Абдуллы Оджалана стали объектом преследования турецких СМИ. Кескин вспоминает: «На здании, где я жила, был вывешен баннер «Какое счастье, что я турок». Мы не могли вернуться домой в течение 6 месяцев. Каждый день в газетах публиковали наши фотографии крупным планом. Адвокатов-женщин атаковали, оскорбляя по признаку пола. Мы получили столько угроз расправы, что в конце концов Таха Акйол написал статью, которую опубликовали в газете Milliyet. Он заявил, комментируя нашу ситуацию: «Они выполняют свою работу адвокатов. Давление на них – неправомерное деяние». После этой статьи ситуация на некоторое время стабилизировалась. Позже мы поняли, что агрессия координировалась властями».

Изоляция с первого дня

Эрен Кескин вспоминает о том, как политика изоляции применялась в тюрьме на Имралы с первого дня. Сначала администрация тюрьмы заявляла, что транспорт, перевозящий людей на остров, пришел в неисправность, затем речь зашла о «дисциплинарных взысканиях» для узников. Кескин убеждена, что эта ситуация не имеет отношения к законности и любым правовым нормам. Ассоциация юристов за права и свободу (АЮПС) и представители организации Общество и право требовали выполнения соответствующих решений Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ), вынесенных в отношении узников турецкого режима – Хаяти Кайтана, Амина Гурбана и Дживана Болтана, а также Абдуллы Оджалана. Все эти заключенные приговорены к пожизненному заключению с отягчающими обстоятельствами. Напомнив о заявлении, поданном Исследовательским фондом (TOHAV), Ассоциацией по правам человека (АПЧ) и Турецким фондом по правам человека (ФПЧТ) в Комитет министров Совета Европы 29 июля, Кескин отметила, что на данный момент эти усилия не возымели результата. В 2021 году в ситуации узников островной тюрьмы не произошло никаких изменений.

Молчание всех стран мира

Кескин раскритиковала молчание международного сообщества и оппозиционных партий стран мира: «Те, кто называют себя оппозицией, хранят молчание, наблюдая за этим беззаконием. Ни одна политическая партия, кроме курдских, не издает ни звука; поэтому, если учесть, что оппозиция и правительство действуют в рамках общей политической идеологии, мы можем понять причину этого молчания».

«Если изоляция прекратится, на эту землю придет мир»

Курдский вопрос оказался в тупике из-за политики изоляции, убеждена Кескин: «Курдский вопрос успел стать международной проблемой. Г-н Оджалан – важнейшее действующее лицо в решении курдского вопроса. Замалчивание этого фактора означает, что курды останутся без адекватного решения, не видя выхода из своего положения. Самым большим препятствием на пути к миру остаётся наше государство. Если этой земле нужен мир, он может наступить, когда государство этого захочет. Сегодня конфликтная обстановка в регионе сохраняется потому, что этого не хочет турецкий режим. Эпицентр кризиса – Имралы, истоки проблем – изоляция. Если изоляция на Имралы прекратится, на нашей земле расцветет новый мир».