Мауро Пальма, президент Европейского тюремного центра (Университет Рома Тре), бывший Национальный гарант прав лиц, лишенных свободы (Итальянский национальный превентивный механизм, действующий в соответствии с ФПКПП ООН), и бывший президент ЕКПП, написал письмо в ЕКПП вместе с бывшим итальянским сенатором и членом парламента, а также представителем комитета «Время пришло — свобода для Оджалана» Руссо Спена.

Пальма и Руссо Спена подчеркнули, что европейский орган, «не вмешиваясь в законодательство отдельных государств, всегда придерживался принципа, что каждый приговоренный должен иметь шанс на позитивную реинтеграцию в общество, придавая тем самым смысл времени исполнения уголовного приговора».

В письме говорится: «Я никогда не считал, что пожизненное заключение является наказанием, совместимым с уважением к личности, особенно когда его невозможно пересмотреть через значительное количество лет; то есть когда речь идет о пожизненном заключении без возможности надеяться. Более того, эта позиция соответствует тому, что было установлено Европейским судом по правам человека в Страсбурге.

Даже Европейский комитет по предупреждению пыток (ЕКПП), председателем которого я был в прошлые годы, не вмешиваясь в законодательство отдельных государств, всегда придерживался принципа, что каждый приговоренный должен иметь шанс на позитивную реинтеграцию в общество, придавая тем самым смысл сроку исполнения уголовного наказания».

Письмо продолжается: «Этот принцип становится еще более актуальным, когда человек, приговоренный к пожизненному заключению, оказывается «рабом» политического спора, который неявно наделяет его содержание под стражей функцией сообщения и символической коннотацией, выходящей за рамки рассмотрения человека, его эволюции, его субъективности. Таким образом, задержанный становится почти «заложником» чего-то, что выходит за рамки его поведения при задержании и возможности общения.

Тем более, когда условия содержания сводят возможности социализации к минимуму, принимая форму почти сегрегации от остальных заключенных и ограничивая общительность до того минимума, при котором само слово «общительность» теряет смысл и граничит с откровенной изоляцией. И тем более, когда расположение места содержания под стражей затрудняет, а то и делает невозможным общение с членами семьи, близкими и даже адвокатами».

В письме добавляется: «Все эти элементы совпадают в содержании Абдулла Оджалана в тюрьме на острове Имралы в Мраморном море с конца прошлого века и в течение почти десяти лет в полной изоляции, смягченной затем псевдосоциализацией очень небольшой группы других людей, содержащихся в том же режиме.

Условия асептической оторванности от социальной реальности, которую само по себе определяет его содержание под стражей — и которую я имел возможность наблюдать непосредственно, а также прочитать в отчетах, опубликованных ЕКПП, — делают неустойчивым по прошествии многих лет продолжение режима, который никогда не пересматривался и который все больше и больше становится элементом конфликта, выходящего за рамки личности и становящегося частью спора, который имеет другие площадки для обсуждения, напряжения и возможного урегулирования, не имеющие ничего общего с символической материальностью его пребывания в этой тюрьме и в этом режиме содержания под стражей. Именно поэтому я считаю, что европейские контрольные органы должны вернуться и проявить интерес к ситуации с его содержанием под стражей, вернуться и проверить ее напрямую, чтобы проверить, как она укладывается в параметры тех стандартов, которые Европа хочет утвердить в каждой стране и для каждого человека».