«Может ли этот проект быть реализован в Стамбуле, Анкаре или Измире?» – вопрошает журналист Тугче Татари, указывая на возможные дискриминационные и расистские мотивы, по которым полиция в турецком Хаккари, где большинство населения составляют курды, ходит по домам и собирает отпечатки пальцев у жителей, включая маленьких детей.

Полиция турецкого города Хаккари, где преобладает курдское население, начала кампанию по сбору отпечатков пальцев у всех жителей.

В сентябре управление полиции Хаккари объявило о старте кампании под названием «Мой компас – это полиция. Целью ее декларируется «облегчение нахождения граждан в случае пропажи, что уменьшит их виктимизацию».

В более раннем сообщении, опубликованном в августе государственным телеканалом TRT Haber, говорилось только о лицах с ограниченными умственными способностями в качестве объекта для снятия отпечатков пальцев. Неизвестно, когда проект был распространен на детей и взрослых без инвалидности.

«У меня кровь стынет в жилах, когда я вижу фотографии, на которых полиция «с любовью» снимает отпечатки пальцев у детей младшего школьного возраста и младше, а также у граждан с ограниченными возможностями», – пишет журналист Тугче Татари в статье, опубликованной во вторник на новостном сайте T24.

«Не имеет значения, с любовью или силой были взяты эти отпечатки, – говорит Татари. – Любой проявленной любви будет недостаточно, чтобы покрыть совершенное нарушение».

Снятие отпечатков пальцев у маленьких детей создает как практические, так и этические проблемы, поскольку растущее тело ребенка затрудняет последовательную идентификацию, а также вызывает опасения по поводу конфиденциальности и сбора информации для заведения на них досье в силовых структурах.

«Тем, кто знает о прошлом опыте и сегодняшней реальности, не найти «добросовестный» результат, положительный результат, даже если очень захотеть, – пишет Татари. – Как мы можем упустить из виду возможность того, что государство сделает из этих детей будущих «подозреваемых в терроризме»?

«Еще один вопрос, обнажающий шокирующую  реальность, заключается в следующем: Может ли этот проект быть реализован в Стамбуле, Анкаре или Измире?» – спрашивает журналист. «Если это действительно проект, основанный на возможной пропаже детей, то как он мог проскочить мимо трех самых густонаселенных городов? Неужели пропавшие люди – это проблема только Хаккари и прилегающего региона?»

«Они составляют досье на курдских детей. Сначала найдите Гюлистан», – написал в Твиттере журналист Акын Ольгун.

Гюлистан Доку пропала 5 января 2020 года в провинции Дерсим, где большинство населения составляют курды. Несмотря на постоянные кампании, проводимые группами по защите прав женщин и курдскими политиками, ее дело не сдвинулось с места, а главному подозреваемому, сыну офицера полиции, предположительно разрешили бежать из страны. Девушка стала символом женского движения, а вопрос «Где Гюлистан Доку?» (#GülistanDokuNerede) по сей день остается популярным хэштегом среди молодых женщин в турецкоязычных социальных сетях.

«Сначала ответьте за детей, матерей и отцов, которых вы заставили исчезнуть. Ответьте за курдских детей, которых вы убили танками и бронемашинами», – заявил депутат от Демократической партии народов (ДПН) Али Кенаноглу, а депутат от той же партии  Дильшат Канбаз назвала проект «явной практикой апартеида».

«Это явное насилие над детьми. Никто не «пропадает без вести» в стране, где министр внутренних дел избивает матерей за то, что они ищут своих детей, пропавших в полиции», – сказал политик и активист Вели Сачылык.