Крах режима Башара Асада, которого добились силы сирийской оппозиции при поддержке Турции, создал для Анкары беспрецедентную возможность пересмотреть свою роль в качестве региональной державы в соответствии с ее более широкими неоосманскими устремлениями.

Поддерживая суннитскую оппозицию и демонтируя режим, возглавляемый алавитами, Турции удалось изменить баланс сил на Ближнем Востоке, установить в Дамаске режим, зависящий от Турции, и ограничить влияние таких соперников, как Иран и Россия.

Политика Эрдогана также обусловлена стремлением Анкары сдержать появление курдской автономии или государственности, которая, по мнению Турции, будет иметь для нее дестабилизирующий эффект, угрожая территориальной целостности Сирии, Ирака, Ирана и Турции.

Анкара намерена играть всеобъемлющую роль в восстановлении и управлении Сирией, используя свое неоосманистское видение для установления прочного культурного, экономического и военного влияния.

В течение многих лет президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган подвергался жесткой критике внутри страны за свою интервенционистскую внешнюю политику в Сирии. Эта критика во многом была вызвана притоком сирийских беженцев, число которых, по официальным данным, превысило 3 миллиона человек (на само деле оно, возможно, достигает 4-5 млн. — прим). Однако Эрдоган отказался изменить свою позицию. Напротив, он придерживался панисламистского подхода, постоянно подчеркивая важность как приема сирийских беженцев в качестве выражения исламского братства, так и сохранения военного присутствия Турции в Сирии.

Даже во время критически важной кампании по всеобщим выборам 2023 года Эрдоган не изменил своему упрямому подходу, который уже пошатнул политическую стабильность его правительства. Впервые за свою политическую карьеру Эрдоган не смог одержать победу в первом туре выборов, в значительной степени из-за неустойчивой экономики Турции.

Однако электорат не отделял экономические проблемы от сирийской гражданской войны. Проблема сирийских беженцев, подпитывающая ксенофобию и растущую безработицу, а также растущие расходы на ведение зашедшей в тупик войны, рассматривались как причины ухудшения состояния экономики. Это была «ахиллесова пята» Эрдогана. Но вопреки всему — и отчасти из-за неспособности турецкой оппозиции объединиться вокруг харизматичного лидера, такого как мэр Стамбула или мэр Анкары, — Эрдогану вновь удалось добиться политического выживания.

 Сегодня, когда режим Асада в Сирии свергнут, популярность Эрдогана резко возросла. Его сторонники изображают его как «завоевателя Сирии». Неудивительно, что неоосманская риторика стала заметной частью общественного дискурса. Как основные институциональные СМИ, так и пропагандистские агентства Эрдогана часто ссылаются на османскую историю, чтобы подчеркнуть органические связи Турции с Сирией.

Эти СМИ не только подчеркивают тот исторический факт, что турки доминировали в регионе на протяжении 402 лет, но и стремятся углубить связь турецкой общественности с Сирией, ссылаясь на вооруженную борьбу Мустафы Кемаля Ататюрка, основателя Турецкой Республики. В 1918 году, командуя 7-й армией, Ататюрк сражался с британцами на «палестинском фронте». Акцент на сражениях Ататюрка, а также на его мнении о том, что Сирия и «Палестина» были неотъемлемыми частями османо-турецкой родины, призваны привлечь националистические и секуляристские слои турецкого общества в поддержку неоосманистской внешней политики Эрдогана.

Турецкие власти уже превратили бывшую штаб-квартиру Мустафы Кемаля в сирийском (преимущественно курдском — прим.) городе Африн в место паломничества, украшенное турецкими флагами и портретами Ататюрка. Поскольку Анкара пытается убедить турецкую общественность принять расширенное турецкое присутствие в Сирии, превращение страны в новую провинцию в турецко-османском стиле облегчает правительству оправдание своих амбициозных инвестиций.

Схема этой политики видна из важных заявлений министра транспорта и инфраструктуры Турции Абдулкадира Уралоглу, сделанных 24 декабря. Отвечая на вопрос о потенциальных инвестициях Турции в Сирию после бегства Асада, министр заявил, что, подобно тому как администрация предоставила необходимую гуманитарную помощь, товары и услуги жертвам землетрясения 6 февраля 2023 года в Турции, Анкара теперь оказывает всю необходимую поддержку Сирии. Он говорит об этом так, как будто страна уже является частью Турции.

Такой образ действий Турции прослеживается и в других регионах, где она уже установила свое присутствие. Министр заявил о готовности Турции построить, отремонтировать и оснастить радарами аэропорты Дамаска и Алеппо, что также может служить военным целям. Кроме того, Турция, скорее всего, предоставит сети мобильной связи и инфраструктуру электроснабжения, чтобы удовлетворить потребности Сирии в этих секторах.

Кроме того, Уралоглу, как представитель турецкой администрации, глубоко связанной с османским наследием, подчеркнул, что Анкара стремится возродить османскую железную дорогу Абдулхамида II, чтобы создать прямую линию между Стамбулом и Дамаском. Новый министр транспорта Сирии Бахаддин Шарма одобрил этот проект и назвал строительство линии Газиантеп-Алеппо первым шагом в этом направлении.

Уралоглу также обратил внимание на плохую инфраструктуру автомобильных дорог Сирии и стратегическую важность магистралей в военное время. В этом контексте он подчеркнул значимость автомагистралей M4 и M5 и сообщил о планах строительства новых мостов и автомагистралей для удовлетворения потребностей Министерства национальной обороны Турции. Эти новые магистрали будут спроектированы в соответствии со стратегическими приоритетами начальника турецкого Генштаба — явное указание на долгосрочные цели Турции в Сирии.

Согласно сообщениям турецких и арабских СМИ, Турция также намерена расширить свое военное присутствие в Сирии. В дополнение к существующим дислокациям на севере Сирии, в частности в кантонах Африн, Джарабулус и Тель-эль-Абьяд, Турция теперь стремится создать новые военные базы в различных местах, особенно в Дамаске и Тартусе. Арабские источники утверждают, что будущее военное присутствие Турции в Сирии также призвано удержать Израиль от односторонних действий в этой стране.

 Но, турецкие амбиции в Сирии, похоже, выходят за рамки территориальных. Уралоглу отметил, что Турция планирует подписать соглашение о разграничении морских пространств для проведения сейсмических исследований — поиска углеводородов вместе с новым сирийским правительством, чтобы максимизировать свои собственные интересы в Восточном Средиземноморье. Этот договор, скорее всего, будет сформирован за счет исключительной экономической зоны и территориальных вод Республики Кипр, определенных «Севильской картой» ЕС, основанной на Конвенции ООН по морскому праву 1982 года (UNCLOS).

В рамках своей военно-морской доктрины «Голубая родина» Турция отвергает положения UNCLOS о праве каждого острова объявить свой собственный континентальный шельф, то есть 12 миль территориальных вод исключительной экономической зоной. В 2019 году Турция подписала соглашение о делимитации морских пространств с правительством национального согласия (ПНС) Ливии, оспаривая поддерживаемые ЕС морские претензии Греции и Кипра. Поэтому новое соглашение с Сирией, скорее всего, еще больше подорвет легитимность UNCLOS и Севильской карты.

Подписание договора может быть отложено только в том случае, если ЕС вложит средства в восстановление Сирии, как пообещала президент Комиссии ЕС Урсула фон дер Ляйен президенту Турции во время своего визита в Анкару 17 декабря прошлого года.

В заключение следует отметить, что падение режима Асада и участие Турции в формировании послевоенной Сирии означают сдвиг в геополитическом ландшафте Ближнего Востока. Проводя напористую неоосманистскую политику, Анкара стремится не только ликвидировать режим, в котором доминируют алавиты, и противостоять иранскому и российскому влиянию, но и стать главным архитектором будущего Сирии — при условии, что деньги Катара и ЕС на восстановление будут направляться в эту страну через Турцию.

Турция стремится расширить сферу своего влияния и укрепить свои позиции в качестве региональной державы в соответствии с наследием Османской империи.

Предлагаемое соглашение о разграничении морских пространств, акцент на развитие инфраструктуры и усиление военного присутствия — все это свидетельствует о стремлении Анкары укрепить свое влияние в регионе.

Эта стратегия, укрепляя внутренний имидж Эрдогана, в то же время создает серьезные проблемы, особенно для соседних государств, и прежде всего для Израиля и Республики Кипр. В этом контексте Иерусалим будет действовать с большой осторожностью. Поддерживая тесные отношения с эллинскими государствами, еврейское государство будет делать сделать все возможное, чтобы не превратить Турцию в активного врага и одновременно сохранить свою свободу действий в Сирии, не идя ни на какие уступки. Это сложная задача.