Рожава, Автономная администрация Северо-Восточной Сирии, — это уникальный политический феномен, оказавший влияние на современные процессы в регионе. С момента установления самоуправления в 2012 году, эта территория, несмотря на непризнанность в Сирии, продолжает развиваться, предлагая модель, отличную от традиционных национальных государств. В интервью с Кириллом Вертяевым, старшим научным сотрудником ИВ РАН, мы обсуждаем, как ситуация в Рожаве связана с более широкими процессами в Сирии, и что будущее этой автономии может рассказать о перспективах самого государства.

– Обсуждение таких политических феноменов, как Рожава и автономная администрация Северо-Восточной Сирии, имеет очень важное значение для понимания текущих политических процессов в регионе. Вы не могли бы рассказать, что именно происходит в Рожаве и как вы оцениваете её будущее?

–  Безусловно, Рожава – это феномен, который невозможно игнорировать. 19 июля 2012 года было установлено самоуправление, и вот уже 13 лет эта автономия продолжает существовать, несмотря на то, что она не признана в самой Сирии. Но, несмотря на это, у неё есть реальные перспективы, и я думаю, рано или поздно Рожава превратится в полноценную автономию.

– То есть вы считаете, что Рожава имеет шанс стать независимым регионом в Сирии?

–  Не совсем независимым, но автономия, несомненно, имеет будущее. Всё зависит от политического контекста в Сирии. Сейчас страна находится в очень разрозненном состоянии. Мы видим, как гражданская война и последующий захват власти разорвали страну на части. Мы даже слышим о перспективах «сомализации» Сирии — превращения её в распавшийся регион, подобный Сомали. Но мы надеемся, что этот процесс будет идти в рамках диалога и сохранения территориальной целостности.

– Интересное слово вы упомянули — «заифратия». Как оно связано с ситуацией в Сирии?

–  Да, слово «заифратия» как раз подчеркивает специфику Сирии. Оно используется для обозначения ситуации, где страна распадается на несколько частей, и, тем не менее, сохраняет свою территориальную целостность, но с ослаблением центра. Это как раз тот процесс, который мы можем наблюдать в Сирии.

– Что вы можете сказать о самой Рожаве как уникальном политическом феномене?

–  Рожава — это мультикультурная и многонациональная общность. Это территория, которая держится на определённых принципах. В первую очередь, это отрицание традиционного национального государства как репрессивного инструмента. Вместо этого основное внимание уделяется местным органам самоуправления и самодостаточности. В этом контексте Рожава становится уникальным явлением, не только на Ближнем Востоке, но и в мировой политической истории.

– То есть, Рожава — это не просто автономия, а нечто большее?

–  Именно так. Это уникальный политический проект, который может стать примером для других регионов мира, стремящихся к политической и культурной автономии. Это как своего рода эксперимент, который, несмотря на сложности, имеет все шансы на успешное продолжение и развитие.