Письмо, отправленное Ассоциацией журналистов Диджле Фират (DFG) заключенной журналистке Сибель Мустафаоглу в женскую закрытую тюрьму Шакран в Измире в октябре, оказалось конфискованным. Инцидент произошел, когда журналистка отправила письмо в DFG после того, как администрация тюрьмы направила ей письменное уведомление.

В своем письме в DFG Мустафаоглу написала: «Письмо, которое вы мне отправили, было изъято, поскольку администрация тюрьмы решила, что письма позволяют членам организации общаться и угрожают безопасности учреждения. Естественно, я понятия не имею о том, что вы написали.  Я хотела коротко сообщить об этом для вашего сведения».

Смеяться, несмотря ни на что...

Мустафаоглу сообщила, что написала письмо 27 октября в условиях карантина.

«Я пишу вам это письмо в условиях карантина. Я сижу в своей душной и влажной камере. В прошлом я обычно садилась перед окном, чтобы что-то написать. Окно, из которого виден кусочек неба, может заставить вас сказать: «Жизнь стоит того, чтобы жить везде». Однако больше это не имеет смысла. Поскольку верхняя часть открытого двора закрыта, я отказалась от своей привычки сидеть перед окном и после десяти лет предпочитаю самое дальнее от него место. Раньше я давала хлеб птицам. Они питались хлебом, строили гнездо и приносили своих птенцов-воробьев туда, где я была, когда они собирались улететь. Теперь они покинули тюрьму после закрытия верхней части двора. Они тоже, должно быть, восстали против ужасных условий этого места. Место, которое они покинули, к сожалению, является нашим обязательным местом жительства, и, несмотря ни на что, наш смех эхом отдается в стенах, оставляя свой след повсюду.

Улыбаться в тюрьме – все равно что подойти к двери истины, а смеяться – значит проходить через эту дверь. Потому что тот, кто улыбается, несмотря ни на что, открывает правду. Знаете ли вы, что значит лишиться этого в тюрьме? Она трескается, как стена, ржавеет, как железная дверь, стареет и выцветает, как двухъярусная кровать, но никогда не сможет выбраться из той записной книжки, которую ты хранил. Это наша правда, которая жива, устойчива к коррозии и никогда не стареет».

Я не могу писать, потому что письмо будет изъято

В своем письме Мустафаоглу указала, что не может объяснить своё положение, опасаясь, что ее письмо будет изъято. «Я не могу писать, потому что знаю, что письмо будет изъято администрацией тюрьмы. Даже петиция, которую я хотела подать в министерство, была изъята и не отправлена. Эти строки могут не достигнуть вас. Я предполагаю, что вы готовите отчет о репрессиях против заключенных журналистов и вам нужна информация об условиях содержания в тюрьме. Как я уже сказала, я нахожусь в очень тяжелых условиях – как и все мы, – и у меня нет возможности объяснить ситуацию в письме», – написала она.

«Как сказал дорогой Халил Джибран: «То, что я написал, было только для того, чтобы объяснить то, что я не мог написать. Оставайтесь полными надежды и решимости», – закончила свое письмо Мустафаоглу.

DFG: решение, основанное на произволе

Диджле Мюфтюоглу, сопредседатель DFG, отреагировал на эту ситуацию, заявив: «Администрация тюрьмы приняла решение, основанное на произволе. Мы не понимаем, почему письма, которые мы отправили, как и те, которые мы отправили во многие другие тюрьмы и большинство из которых были доставлены, считаются нежелательными в женской закрытой тюрьме Шакран. Очевидно, что это произвол и решение администрации является скандальным».