На Стамбульском саммите по природным ресурсам (INRES 2025), прошедшем 2 мая под эгидой Министерства энергетики и природных ресурсов и организованном Turkuvaz Media Group, были представлены презентации инвестиционных планов Турции в области энергетики в Африке и на Ближнем Востоке. Помимо этого, собравшиеся обсудили будущие проекты.

7 мая президент Реджеп Тайип Эрдоган, глава Партии справедливости и развития (ПСР), принял участие в мероприятии открытия инвестиций в возобновляемые источники энергии. В своей речи глава ПСР обратил внимание на перебои с энергоснабжением в некоторых странах Европы и заявил, что в будущем спрос на энергию в Турции вырастет на 50%. Он сообщил об инвестициях в размере 80 миллиардов долларов, запланированных на период до 2035 года, позитивно отозвался о строящейся АЭС «Аккую», упомянул Габар и пообещал сократить период ожидания для энергетических компаний, решая их трудности (задержки поставок оборудования) по мере возможности.

Мелис Тантан, сопредседательница комиссии по экологии и сельскому хозяйству Партии народного равенства и демократии (ПНРД), прокомментировала Стамбульский саммит по природным ресурсам и широкую энергетическую политику Турции в контексте недавних событий. Она отметила, что саммит, прошедший в Стамбуле, стал одной из основ международного стратегического сотрудничества Турецкой Республики со странами Ближнего Востока, Азии и Африки, добавив: «Мы уже давно видим в СМИ сообщения об этих международных партнерствах. Например, часто проводятся встречи с Объединенными Арабскими Эмиратами, и после этого заголовки СМИ обычно гласят, что были подписаны некие соглашения. Но эти заявления, которые преподносятся как дипломатические успехи, по сути представляют собой энергетические и торговые сделки. Кажется, что СМИ пестрят информацией, но нам ничего не говорят о реальном содержании этих соглашений. Власти ведут переговоры со многими странами, но подробностей мы так и не узнаем. Зато мы знаем, что Министерство энергетики и природных ресурсов работает по долгосрочному плану. В 12-м плане развития цель на период 2024-2028 годов была сформулирована очень четко. Они заявили, что превратят Турцию «в энергетический хаб». Наша страна отводит себе роль связующего звена между производителями энергии и теми, кто её потребляет».

Тантан пояснила, что на саммите прослеживались два ключевых нарратива. Это мероприятие не только подчеркнуло стремление Турции позиционировать себя в качестве энергетического хаба, но и обратило внимание на запланированные инвестиции в энергетику в других странах мира. Сопредседательница отметила: «Мы увидели, что международные соглашения, инвестиции в инфраструктуру и торговые партнерства стран были оформлены таким образом, что почти каждое государство, участвующее в них, было изображено, как благодарное Турции».

Она добавила, что идея превращения Турции в энергетический хаб не нова и её обсуждали в связи с так называемым проектом «Дорога развития»: «Но их нынешний план не ограничивается только этим проектом. То, что сказал Эрдоган, и то, что прозвучало на саммите, было в значительной степени посвящено безопасности энергоснабжения. Посыл был таким: либо мы будем производить энергию сами, либо обеспечим доступ к ней из стран-производителей. Они утверждают, что это возможно и будет сделано в рамках взаимовыгодной политики».

- Кому на самом деле выгодна эта политика взаимовыручки, как называют её турецкие власти? Будет ли выгода для людей или окружающей среды от такого хода событий?

- Нет. Речь идет о соглашениях, заключенных между государствами и крупными корпорациями. Эрдоган частенько говорит, что в истории нашей страны нет колониализма, но сам Курдистан и ситуация курдов – реальность, которая опровергает это утверждение. Подобные энергетические и финансовые соглашения создают взаимную зависимость. По сути, это путь к колониальной практике, особенно в ситуации со странами, экономика которых слабее турецкой.

Мы уже давно говорим, что империалистические и транснациональные компании эксплуатируют земли Турции и Курдистана ради добычи полезных ископаемых и извлечения энергии. Но за последнее десятилетие кое-что изменилось. Теперь мы видим, как турецкие компании, особенно те, которые пользуются поддержкой правительства, начинают сотрудничать с этими компаниями, имеющими империалистический характер. И мы наблюдаем, как они открывают для себя новые пространства, новые территории и рынки на Ближнем Востоке, в Азии и Африке.

Таким образом, Турция, по сути, говорит всему миру, что тоже участвует в гонке в области энергетики и горнодобывающей промышленности. Власти амбициозны, они говорят: «Мы занимаем седьмое место в горнодобывающей промышленности и стремимся выйти на первое». Все инвестиции, о которых говорили на саммите, тесно связаны с первопричинами нынешнего экономического кризиса в стране, поскольку почти все государственные ресурсы были направлены на подобные задачи.

- Вы упомянули, что Турецкая Республика начинает осваивать новые регионы на Ближнем Востоке, в Азии и Африке. Как страны, участвующие в саммите, взаимодействуют с этими регионами с точки зрения инвестиций?

- Все страны, присутствовавшие на саммите, эффективно рекламировали свои возможности. Для этого они использовали четыре основных тезиса. Во-первых, они подчеркивали, что их земли богаты ресурсами, говоря: «У нас есть месторождения полезных ископаемых». Другие утверждали: «У нас масштабные запасы нефти». Третьи подчеркивали, что «у нас есть большие территории, открытые для инвестиций в энергетику». Таким образом, в первую очередь они рассказывали о том, насколько богаты ресурсами их территории.

Во-вторых, страны с тяжелой историей, страдавшие от войн, такие как Ливия, Ирак и Сирия, повторяли, что решают свои политические проблемы. Турция уже сделала стратегические шаги в этих регионах и выбрала сторону во многих из этих конфликтов. Сирия – хорошо известный пример. В Сомали Турцию превозносили в СМИ, как страну-гаранта мира. Но на самом деле роль Турецкой Республики в этом так называемом процессе урегулирования была связана с выгодными ей соглашениями и планами по поиску полезных ископаемых и строительству инфраструктуры на территории Сомали. Поэтому можно сказать, что так называемая мирная политика Турции в этих точках мира достаточно лицемерна.

Теперь вернемся к тому, как эти страны вели переговоры. Во-первых, они говорили, что их земли или ресурсы богаты. Во-вторых, упоминали, что их политические проблемы остались позади. В-третьих, что они проводят правовые реформы. Их представители заявили, что открывают свои энергетический и горнодобывающий секторы для международных инвестиций и принимают необходимые правовые рамки для обеспечения бесперебойной работы. «Инвестирующие компании и государства не столкнутся с проблемами, можете быть уверены», – говорили они. Присутствовавшие на саммите руководители различных энергетических и горнодобывающих компаний внимательно слушали эти заявления. Четвертое послание звучало так: «Мы уделяем приоритетное внимание иностранным инвесторам. Инвестируйте в нашу страну и помогайте нам развиваться».

Эрдоган утверждает, что «в нашей истории нет колониализма», однако, на самом деле сегодня эти страны предлагают свои территории колониализму. Они фактически говорят: «Пусть инвестиции придут и помогут нам, даже если это превратит нашу державу в государство-колонию». И эта логика не ограничивается незападными странами; некоторые европейские страны также оказались в подобном положении. Например, недавно в Венгрии был проведен тендер на разведку нефти. Турецкая государственная нефтяная корпорация (TPAO) выиграла тендер и вскоре начнет бурение на двух участках в Венгрии.

В Нигере осуществляются инвестиции в горнодобывающую промышленность, и речь идет о подтвержденных сделках. То, о чем раньше сообщалось под расплывчатыми заголовками вроде «сформированы стратегические международные партнерства, подписаны соответствующие соглашения», теперь вышло на поверхность и раскрывается в более конкретных деталях. Во многих из этих стран уже планируются крупные проекты.

Один из наиболее ярких примеров – Ирак. Инвестиции здесь также сосредоточены в нефтяной сфере. Ирак открыто заявил: «Мы будем увеличивать добычу сырой нефти». Недавно Вейсель Эроглу был ответственным за вопросы, связанные с Ираком. Возможно, вы помните его, как бывшего министра окружающей среды. Учитывая, что в Ираке обсуждаются инвестиции в горнодобывающую промышленность и возобновляемые источники энергии, не будет ошибкой предположить, что они намерены использовать предыдущий опыт Эроглу в этих областях.

- Вы упомянули и Сирию. Какая деятельность ведется там?

- После разрушений, вызванных войной, турецкие строительные компании приняли непосредственное участие в процессе восстановления страны. Там также реализуется проект по строительству системы извлечения электроэнергии, финансируемый Всемирным банком. В нем участвуют Иордания и ещё две стороны. Турция входит в число стран, работающих над восстановлением инфраструктуры электроснабжения Сирии. Это хороший пример того, как послевоенные мероприятия и «урегулирование» могут быть невероятно выгодными с точки зрения капитала.

Конечно, для людей мир и прекращение войны, когда оружие замолкает, – это позитивные события. Но владельцы капитала подходят к этим процессам с мыслью, как им извлечь из этого выгоду, как инвестировать и превратить возможную сделку в преимущество для себя. На самом деле, агрессивное вливание капитала в энергетические, строительные и инфраструктурные проекты в Сирии стало ярким примером того, как используются так называемые «усилия по восстановлению» страны, и как живут курдские территории в фундаментально капиталистических условиях, когда мы хотели бы подлинного демократического урегулирования.

- На массовой церемонии открытия инвестиций в возобновляемые источники энергии Эрдоган также говорил об этой так называемой беспроигрышной логике. И, тогда как как саммит указывал на новые географии, похоже, что это мероприятие имело и внутренние цели. Президент упомянул о новых инвестициях в атомную энергетику, гидроэнергетику, ветряные и геотермальные источники, подчеркнул спрос на энергию и указал на перебои в Европе. Если повторить вопрос, который мы задавали по поводу саммита, то кто от этого выиграет?

- В один и тот же день открытось множество крупных проектов в области возобновляемой энергетики. Речь идет об инвестициях, которые начались в 2024 году. В последние годы увеличились стимулы для так называемых возобновляемых источников энергии, в частности ветряных, солнечных, геотермальных (использующих подземные воды) и гидроэлектростанций. Углеводороды также стали предметом дискуссий об энергетике, но пока что в Турции они отсутствуют.

Согласно 12-му плану развития, цель увеличить количество солнечных электростанций к 2028 году обозначена четко. Но на самом деле солнечной энергии, которая уже производится в Турции на сегодняшний день, достаточно для удовлетворения потребностей домохозяйств по всей стране. Тем не менее, эта энергия не доступна для внутреннего использования. Такие проекты не рассчитаны на потребление гражданами, они построены по модели, основанной на хранении энергии и экспорте.

Хотя возобновляемые источники энергии в целом рассматриваются положительно, особенно в сравнении с ископаемым топливом, поскольку могут удовлетворить местные потребности более устойчивым образом, они также требуют интенсивной добычи полезных ископаемых. Всё это влечет за собой ряд проблем. Когда такие энергетические проекты реализуются за счет масштабных инвестиций крупных корпораций, они, как правило, вызывают еще более серьезные сложности и имеют неприятные последствия.

- Например?

- Эти проекты требуют территории – под них отводят сельскохозяйственные угодья, пастбища, леса, они затрагивают путях миграции животных. Они приводят к разрушению речных экосистем, вредят подземным запасам воды и естественным водных бассейнам. В этом смысле они уже далеко отошли от идеи «возобновляемой» энергии. Но поскольку эти масштабные инвестиции оформляются как инициативы по развитию, они продолжают получать широкую поддержку.

На саммите и на подобных предыдущих встречах Турция и другие страны повторяли один и тот же тезис: спрос на энергию будет продолжать расти. Они утверждают, что это связано с ростом населения и технологическим прогрессом. Поэтому с их слов мы должны разработать энергетические стратегии, способные удовлетворить этот растущий спрос.

- Действительно ли спрос на энергию будет расти, или эти инвестиции делаются только для того, чтобы хранить и продавать энергию, о чем вы упомянули выше?

- Дело в том, что крупные государства и корпорации утверждают, будто мы не сможем полностью отказаться от ископаемого топлива. Они заявляют, что даже если инвестиции в возобновляемые источники энергии увеличатся, они мировой спрос на энергию удовлетворить нельзя. Поэтому, утверждают они, нам нужно создать «энергетический микс». Другими словами, добыча ископаемых видов топлива, включая нефть и природный газ, и традиционные методы производства энергии будут сочетаться с другими методами. По их словам, они будут инвестировать в углеводороды и возобновляемые источники энергии.

На самом деле за этим заявлением скрывается некая истина. Во-первых, мы уже знаем, что процессы COP (Conference of Parties) – это скорее климатическое зрелище, чем реальное решение (речь идет о мероприятиях, связанных с ежегодными встречами государств-участникоа Рамочной конвенции ООН об изменении климата – прим.). Каждый год на этих саммитах доминируют не голоса, серьезно настроенные на заботу о климате или сокращение выбросов углерода, а лоббисты ядерной и возобновляемой энергетики.

Эти стратегии сочетания методов добычи энергии теперь включены в государственную политику. Таким образом, мы видим следующее: пока правительства стран региона заявляют, что защищают климат, они продолжают инвестировать в энергетические проекты, в том числе в ископаемое топливо. Это позиция выглядит противоречиво.

Утверждение о том, что «спрос на энергию будет расти», также свидетельствует об отсутствии реальной политической дискуссии о том, как можно было бы снизить этот спрос. Нарратив о растущих потребностях в энергии служит для оправдания дополнительных инвестиций, расширения нормы прибыли и создания ещё больших возможностей накапливать богатство.

В этом отношении очевидно, что они хотели бы, чтобы спрос на энергию рос, руководствуясь мальтузианской теорией, которая гласит, что население будет расти, и потребности тоже. Но не является ли это манипуляцией? Безусловно. Как бы ни росло население, будь у нас плановая урбанизация, плановое регулирование и система энергетической демократии, например, энергетические кооперативы, основанные на экономике солидарности, энергия могла бы производиться в соответствии с реальными потребностями населения стран мира. В такой модели не было бы ни перепроизводства, ни излишков, а энергия не рассматривалась бы как товар, который можно продать на рынке. В такой экономике идея постоянно растущего спроса просто не существовала бы.

Но поскольку они отказываются вступать в подобные дебаты или намеренно избегают обсуждать такие вопросы, мы слышим следующее: «Спрос на энергию будет расти, поэтому мы должны инвестировать». На самом деле речь идет вовсе не о защите климата и не о благополучии людей и целых обществ.

Речь идет о превращении энергии, как и водных ресурсов, в инструмент власти и влияния на общемировом рынке, а в некоторых случаях даже о войне. В случае нефти это было верно всегда, но теперь мы видим, как та же логика применяется к возобновляемым источникам энергии. Недавний пример – кризис с чипами, вызванный конкуренцией за ресурсы лития. Это уже послужило тревожным сигналом для многих.

Когда речь шла о добыче лития, правительства заявляли: «Давайте как можно быстрее завладеем этими ресурсами, чтобы в случае нехватки сырья у нас было преимущество; и пусть весь мир зависит от нас». Похоже, так и выглядит политика, когда дело доходит до энергетики. Да, всё обстоит именно так. То, что должно быть глобальной трансформацией на фоне климатического кризиса, само стало геополитическим оружием, инструментом международной власти, используемым государствами мира.

Сегодня обсуждается множество новых форм добычи энергии. В фокусе внимания оказался вопрос углеводородов, которые в настоящее время пользуются большим спросом. Уже есть планы крупных инвестиций в эту область. Другая тема – глубоководная разгрузка и морская ветроэнергетика, особенно строительство морских ветряных электростанций в международных водах.

Такие инициативы больше не ограничиваются сушей, распространяясь на океаны и моря, разрушая их экосистемы и нарушая взаимосвязи с воздушной средой. Вместе с этим мы также наблюдаем рост усилий по добыче глубоководных полезных ископаемых – и это проекты, которые в конечном итоге грозят уничтожить биоразнообразие и жизнь экосистем на дне океанов. Это одна из стратегий, которая, вероятно, расширится в ближайшие годы.