Население Турции становится все злее из-за экономической политики режима ПСР/ПНД. Ежедневное повышение цен сильно ударяет по людям. Повышение цен особенно затрагивает основные продукты питания – от хлеба и молока до масла и сахара, а также природный газ и электроэнергию. Усугубляющийся экономический кризис и быстрая девальвация лиры снижают покупательную способность населения, и люди борются за выживание. С протестами под лозунгом «Мы не можем свести концы с концами» даже дети начали обсуждать экономическую ситуацию. Мы поговорили с жителями Стамбула об экономической ситуации в стране.

Цена на сливочное масло выросла почти в три раза

Отвечая на вопрос об экономической ситуации, продавец кебабов Селал Сугути говорит: «Между прошлым и сегодняшней ситуацией разница глубокая, как пропасть. Экономический кризис уже наступил. Мы не можем платить за аренду, оплачивать покупки. Раньше масло стоило 35 лир, сейчас – 95. Этого достаточно, чтобы понять ситуацию. Если бы это не был семейный бизнес, мы бы давно закрылись. Правительство несет стопроцентную ответственность за то, до какого состояния доведена страна».

На вопрос о решении проблемы Сугути отвечает: «Решение лежит в области выборов. Вы должны менять власть раз в пять лет. Вот что происходит, когда одно и то же правительство правит 19 лет. Как вы думаете, центральный банк сейчас полон или пуст? Я думаю, что он пуст».

Каждый день мы меняем ценники

Небольшие продуктовые магазины также сильно страдают от повышения цен. Юсуф, который управляет магазином уже два года, в отчаянии: «Цены постоянно растут. Мы не можем покупать товары по той цене, по которой продаем сейчас. Каждый день многие товары дорожают на 10–15 процентов. И не только это, количество товаров уменьшается, в то время как цены растут. Уже почти никто не может позволить себе сливочное масло или макароны. Именно эти основные продукты питания становятся все дороже и дороже».

Сети супермаркетов вытесняют мелких торговцев

Некметтин управляет традиционным магазином по продаже чистящих и моющих средств. Он считает, что «большие парни» поглотили «маленьких». Сети супермаркетов, в частности, не дают покоя мелким торговцам и меняют ландшафт розничной торговли в свою пользу. «Клиентов ослепляют рекламными кампаниями, в то время как мыло и шампунь в наших магазинах стоят гораздо дешевле. Тем не менее наши магазины люди избегают», – жалуется он. Как только Рамадан закончится, Неджметтин волей-неволей закроет свой магазин. «Большинство владельцев малого бизнеса чувствуют то же самое», – добавляет он.

Наша работа оказывается на мусорной свалке

Один плотник, не назвавший своего имени, отмечает: «Что я могу сказать? Мы с нетерпением ждем возвращения закупочных цен. Мы делаем стол, но нам даже не платят за наш труд. Наша тяжелая работа оказывается на мусорной свалке».

Перец – двенадцать лир, кабачок – десять

Несмотря на сильный гнев, многие люди боятся говорить. Они знают, что любая критика режима чревата преследованием по террористическим статьям. Поэтому вопросы ограничиваются ценами. Канер работает на рынке с детства, он указывает на свои товары и говорит: «Посмотрите на цены. Перец стоит десять, острый перец – двенадцать, а цуккини можно купить и за десять лир. Все это постоянно дорожает уже целый год. Я никогда не видел такого роста цен. Покупательная способность значительно упала».

Мы не можем заплатить за квартиру

Фатмагюль делает покупки, когда вмешивается в разговор. «Спросите нас, покупателей, а не торговцев. За покупку, которая раньше стоила 50 лир, мы теперь платим 250 лир». Она открывает кошелек, показывая несколько монет. Затем она показывает на два небольших пакета с покупками. «На пятьдесят лир теперь много не купишь», – говорит она. Она больше не может позволить себе платить за квартиру.

Как только Фатмагюль уходит, торговец Канер добавляет: «У людей нет денег. Мы никогда не видели таких цен. Когда покупатели приходят на рынок, они сначала испытывают шок, когда видят цены».

Другой покупатель спрашивает, почему я здесь. «Вы спрашиваете такие вещи, мы говорим, вы пишете. Но разве цены падают? Нет! Тогда какой в этом смысл?»

В другом ларьке Адем Гюмюштен жалуется, что рынки опустели. Он говорит, что и так весь год все было плохо, а в прошлом месяце стало еще хуже. «Если так будет продолжаться, мы скоро уйдем. Мы больше не сможем заниматься этой работой. Все, что вы видите здесь, – это пустые прилавки. Нет покупателей – нет продаж. Покупательная способность людей резко упала. Покупатели, которые приходят сюда за покупками, могут потратить максимум пятьдесят лир. Этого хватает на упаковку яиц и два килограмма помидоров».

Нам едва хватает на еду

Дженгиз Улуишик – продавец овощей и фруктов. Его прогноз также мрачен: «Все кончено. Арендная плата составляет 2 800 лир. Как мы можем так выжить? Мы больше не можем. Нам едва хватает на еду. Работы нет, рынок пуст, что нам делать? Посмотрите, люди торгуются за каждую копейку. Правительство несет за это ответственность».

Я замечаю молодую женщину, продающую подержанную одежду. Две вещи за пять лир, но она не может продать их. В этом году она начала работать и платит аренду за ларек. Ее доходов уже не хватает, чтобы содержать детей. Только на аренду квартиры уходит 1 500 лир. «Я едва свожу концы с концами, счета не по карману. В этом месяце счет за газ составил 500 лир. Если бы я могла зарабатывать сейчас 10 лир, я бы довольствовалась этим. Вот как далеко все зашло».

Некоторые люди просто хотят умереть

Продавщица продолжает: «Даже аренда нашего ларька стоит 200 лир. Даже за ларек мне придется влезть в долги, но другого выхода нет». Когда-то она оставила свой дом в Муше, чтобы избавиться от финансовых проблем. В Стамбуле, по ее словам, ситуация еще более безнадежная. «Мы находимся в трудной ситуации. Некоторые люди хотят умереть, они больше не хотят жить. Мой кошелек пуст, я не могу пойти в супермаркет и купить продукты, я даже не могу купить своим детям сладости. Еда или одежда – это предметы роскоши, которые мы больше не можем себе позволить». Указывая на свои товары, выставленные на продажу, она говорит: «Эти вещи – секонд-хенд, иногда я откладываю немного для своих детей. Здесь нет новых вещей. Я сама ношу секонд-хенд, и мой муж тоже. Что же нам делать? Если бы был другой способ, мы бы так и сделали. Мы хотим, чтобы нам помогли. Особенно женщинам тяжело. Пусть это видят».

Уже нет денег даже на чай

Продавец чая сердито замечает: «У людей уже нет денег даже на стакан чая. Нужно быть слепым, чтобы не видеть этот кризис. Я не хочу говорить. Если я буду говорить, мы перейдем к другому вопросу. Не заставляйте меня говорить».

Правительство уйдет, если мы не дадим ему голосов

В киоске мужчина говорит: «Родина принадлежит всем нам, но гнев направлен не на страну, а на правительство. Люди никого не обвиняют просто так. Сегодня минимальная зарплата составляет 2 600 лир, но происходит то, что хочет богатый человек. Эрдоган получает зарплату в 100 тысяч лир. Он этого не заслуживает, а мы ему даем. Правительство уйдет, если мы не дадим ему голосов. Повышение цен нас доконало. Я покупал эти товары по одной лире за штуку, теперь они стоят десять. Так что и мой капитал, и моя прибыль израсходованы».

Нет справедливости

Вечером ценники меняются, и продукты дешевеют, так как товар начинает портиться. Но даже картофель, основной продукт питания бедняков, по-прежнему стоит пять лир. Хотя вечером рынки должны быть полны, они остаются пустыми. Молодая женщина говорит: «Я учусь в школе, и у меня каникулы. На самом деле я должна отдыхать дома. Но я продаю здесь вещи, чтобы купить что-нибудь для себя. Я не получаю никакой поддержки ни от кого. Я покупаю одежду через Интернет и пытаюсь ее продать. Это немного помогает. Из этого я могу оплатить учебники и свои расходы, иначе ничего не остается. Я едва свожу концы с концами».

Когда рынок закрывается, люди собирают гнилые и выброшенные овощи.

Статья Гюлькана Дерели первоначально опубликована в журнале Yeni Özgür Politika