Курдский национальный лидер содержится в заключении на Имралы уже 22 года. Он находится там в условиях крайней изоляции. В четверг состоялась его беседа с братом Мехметом Оджаланом. Короткий телефонный разговор состоялся почти через год после прошлой подобной беседы от 27 апреля 2020 года, и это первый контакт Оджалана с внешним миром с того дня.

14 марта в социальных сетях стали распространяться слухи о состоянии здоровья Оджалана. Сразу же по всему миру были организованы протесты с требованиями немедленно допустить на Имралы адвокатов.

В четверг под надзором генеральной прокуратуры Урфы состоялась очень короткая телефонная беседа, которая была прервана практически сразу. Так же вышло и с телефонным разговором другого узника Имралы – Хамили Йылдырыма: он начал разговор со своей семьей, и связь резко оборвалась. Сообщается, что двое других заключенных островной тюрьмы, Омер Хайри Конар и Вейси Акташ, предложенных им телефонных звонков не делали, выражая таким образом свой протест против изоляции.

Мехмет Оджалан сообщил новостному агентству «Месопотамия», что его разговор с братом длился около 5 минут. Предыстория этого такова: 24 марта в 18:00 с братом Абдуллы Оджалана связался человек, представившийся директором тюрьмы на Имралы. Мехмет Оджалан рассказывает:

«[Этот человек] сказал мне, что мне следует отправиться в генеральную прокуратуру Урфы 25 марта к 13.45, чтобы сделать оттуда телефонный звонок моему брату».

Мехмет Оджалан отправился туда к указанному времени. Когда он явился, стало очевидно, что власти ждали обещанного разговора. Его направили в помещение этажом ниже через 10 минут и оставили там.

В помещении был служащий, сообщивший Мехмету Оджалану, что здесь он и может поговорить с братом.

Позвонил телефон, Мехмет Оджалан ответил на вызов и услышал голос брата: «Как ты там оказался? Кто привел тебя туда? Как это произошло? Откуда ты говоришь?»

Брат национального лидера курдов рассказывает: «Мой брат сказал мне: «И ты, и государство действуете неправильно, поступая так. Причина в том, что никаких встреч не было в течение года. Такие действия недопустимы в рамках государственного права и любого другого права. Твой приход – неправильный шаг, и он очень опасен. Это государство также крайне опасно. Если встреча и состоится, она должна пройти в правовых рамках. Она не должна быть дозволена в форме телефонного звонка, сделанного через целый год потому, что они так захотели». Он повторял снова и снова: «То, что ты делаешь, неправильно. Государство действует неправильно, и ты тоже. Это и незаконно, и неверно. Это недопустимо. Это также крайне опасно. Ты осознаешь, что ты делаешь? Я хочу, чтобы ко мне прибыли для разговора мои адвокаты. Это будет законно. Я здесь уже 22 года. Как этот вопрос обернется в будущем? Эту проблему можно решить только в правовых рамках. Почему они не прибыли сюда? Если встреча и состоится, она должна пройти в присутствии моих адвокатов. Потому что эта ситуация – вопрос и политический, и правовой».

Мехмет Оджалан сообщил, что рассказал брату об одной из причин разговора с ним – протестных голодовках политзаключенных, требующих прекращения одиночного заключения. Брат Оджалана рассказывает: «Президент сказал: «Я не хочу, чтобы кто-либо умер из-за тюремных голодовок. Я говорил это раньше и говорю сейчас. В этом нет никакой нужды. Это очень тяжкий вопрос. Вам стоит принять это во внимание». Мы говорили примерно 4-5 минут. Это был слабый голос. Я думаю, что это был голос президента. Он сказал мне: «Эта встреча [разговор] очень неправильна». Связь оборвалась после того, как он сказал: «Это не встреча».

Мехмет Оджалан сообщил присутствовавшему в помещении сотруднику об обрыве связи, и его попросили подождать. Дальнейшие события развивались таким образом:

«Потом был еще один телефонный звонок. Звонил кто-то еще. Он сказал мне подождать, не уходить. Подождав 10-15 минут, я сказал, что звонка не будет. Я сообщил это присутствовавшим там официальным лицам. Позже мне сказали: «Визит окончен».

Мехмет Оджалан обратился с призывом к государству и ко всем, у кого сохранилась совесть, заявив, что такие практики недопустимы:

«У людей в тюрьмах есть юридические и демократические права. В соответствии с турецким правом наши встречи должны проходить каждые 15 дней. Адвокаты должны видеться со своими клиентами каждую неделю. Мы говорили по телефону, и это длилось всего 4-5 минут. Мы не встретились лично. Это неприемлемо даже в рамках турецкого законодательства. Потому мы обращаемся к КПП, Совету Европы, правозащитникам, интеллектуалам и демократам – проблема должна разрешиться как можно скорее. Права заключенных должны быть признаны».

Мехмет Оджалан подвел итог сказанному: «Встречи с семьей и адвокатами должны быть организованы как можно скорее. Тысячи человек участвуют в протестной голодовке. Государство держит президента в тюрьме 22 года. Получить разрешение на 4-5-минутный разговор – абсурд. Президент – мост между народами. Никто не вправе разрушать этот мост».