В интервью корреспонденту ANF профессор Бозарслан поделился своими мыслями о последствиях сирийского кризиса, влиянии международных игроков и перспективах для народа Сирии. Его взгляд, основанный на глубоких исследованиях и анализе, предлагает ценные идеи для понимания одной из самых сложных гуманитарных и политических катастроф современности.

- Нападение ХТШ («Хайят Тахрир аш-Шам»*) на Алеппо привело к краху режима Асада. Как вы оцениваете стремительное падение правительства страны, которое произошло без какого-либо сопротивления?

- Важно хорошо понимать, что правительство Дамаска действительно рухнуло практически без сопротивления. Мы уже видели, как это происходило в некоторых случаях. Падение Мосула в 2014 году и Кабула в 2021 году – пожалуй, самые яркие примеры. Оценивая происходящее, становится ясно, что сирийский режим разложился изнутри и превратился в пустую структуру.

В то же время силы, поддерживающие режим Асада, явно израсходовали свои ресурсы, и дальнейшие попытки удержать вертикаль власти стали самоубийственными. На первом месте среди этих сил стоит «Хезболла». Если бы не данная группировка, режим не выжил бы в 2013 году. «Хезболла» потеряла свои ресурсы в ходе кровопролитного конфликта, в который вступила с Израилем.

С другой стороны, стратегия и дипломатия иранских военизированных групп на Ближнем Востоке зашли в тупик. Эти группы оказались в положении, когда они не в состоянии возобновить свою деятельность. Россия также вынуждена тратить свои человеческие и военные ресурсы на бессмысленные столкновения.

В свете всех этих факторов крах правительства Дамаска объясняется не силой ХТШ, а скорее внутренним распадом правившего страной режима.

- Должны ли мы рассматривать то, что произошло в Сирии, как продолжение процесса, начавшегося в регионе после атак ХАМАСа 7 октября?

- Да, события в Сирии – неизбежное продолжение процесса, начавшегося после атак ХАМАС 7 октября. Никто не ожидал этого октябрьского удара. После этих атак «Хезболла» тоже нанесла удары 8 октября, и Израиль получил очень важное преимущество. Действия в Газе и Ливане были представлены, как форма самообороны. С тех пор в генеральном штабе Израиля и с политической трибуны страны неоднократно звучали призывы к реструктуризации Ближнего Востока.

Наиболее важной частью этого плана переформатирования региона был Ливан. Подчеркивался разрыв отношений между Ливаном и Ираном, и необходимость того, чтобы Сирия перестала быть мостом между этими странами в сложившихся обстоятельствах. Однако, это не означает, что во всем произошедшем виноват исключительно Израиль. На самом деле и Израиль, и США не предвидели, что сирийский режим окажется настолько шатким и рухнет так быстро.

Однако, их целью было создать ситуацию, при которой режим был бы крайне ослаблен, а Сирия, по возможности, разделилась бы на два или три региона. Думаю, мы можем сказать, что произошедшее стало неожиданностью и для Израиля. В политической среде Израиля также существуют определенные опасения, поскольку в конечном итоге страна может столкнуться с соседством с «Джихадистаном».

Поэтому неверно было бы приписывать всё произошедшее исключительно Израилю, но текущие события действительно начались в результате терактов 7 октября.

- Согласны ли вы с утверждением, что Турция сыграла главную роль в крахе режима Асада?

- Да, это правда. Однако, турецкие власти тоже не ожидали такого развития событий. Никто, в том числе и Турция, не предполагал, что Дамаск падет без малейшего сопротивления. Известно, что атаки джихадистской группировки «Хайят Тахрир аш-Шам» начались с территории Сирии, которую контролирует Турция. Также очевидно, что Турецкая Республика поставляла этой группировке большую часть оружия и снаряжения и способствовала подготовке боевиков. Тем не менее, это не обязательно означает, что ХТШ является марионеткой Турции. Тем не менее, развернуть такой сценарий без разрешения Турции или вне контроля турецкой армии над территориями, позволившими группировке добраться до Дамаска, кажется сложной задачей.

- Какой сценарий может развернуться в Сирии в ближайшее время? Есть ли вероятность того, что страна будет разделена на три части?

- Невозможно точно оценить, что происходит в Сирии сейчас, потому что мы не можем даже предугадать, что случится там в ближайшие 24 часа. Впереди нас ждут высокие риски.

Первая опасность – это менталитет местных военизированных группировок. Одной из самых больших проблем в Сирии на протяжении последних 10-15 лет было наличие этих формирований в стране и слабость государства. Даже сам режим Асада со временем превратился в аналог подобного движения, деля власть с другими группами. С другой стороны, ХТШ предпочла остаться вооруженной группировкой вместо того, чтобы создать реальное государство, сформировав собственное правительство и действуя в рациональном ключе. Эта ситуация может привести к созданию других парамилитарных группировок. Возможно, это станет неизбежным следствием.

Вторая угроза – утрата надежд на демократическое будущее Сирии. Если вспомнить 2011 год, тогда у многих были надежды на плюрализм в светской Сирии. Хотя сейчас ХТШ пытается модернизироваться, эта организация по-прежнему не может избавиться от своей идентичности джихадистского, радикально исламистского движения. Это вызывает серьезную тревогу за будущее страны и региона.

Третья опасность для Сирии и Ближнего Востока – это потенциал насилия в разорванной войной стране. Этот потенциал существовал всегда, но сейчас неизвестно, как поведут себя группы, имеющие отношение к режиму Баас или Асада, потерявшие власть. У них есть широкие связи на территории Сирии и возможность продолжать войну. Это повышает вероятность того, что они прибегнут к насилию в будущем.

Четвертый вопрос – это вопрос Рожавы. Турция намерена ликвидировать самоуправляемые курдские территории и Автономную администрацию северо-восточной Сирии. Да, США стремятся предотвратить такой сценарий. Пока неясно, в какой степени Америка будет вмешиваться в происходящее в стране и всё, что имеет отношение к курдскому вопросу, при администрации Трампа. Известно, что многие из назначенных на административные должности деятелей выражали прокурдские взгляды и протестовали против нападений на Рожаву в 2019 году. Тем не менее, невозможно дать однозначное заключение о том, какой будет их позиция в будущем.

Последний вопрос – израильский. Израиль взял под контроль Голанские высоты и его войска находятся всего в 40-50 километрах от Дамаска. Эта ситуация, вероятно, создаст проблемы в арабском мире и особенно в Сирии. Неизвестно, как отреагирует на это новое сирийское правительство. Ожидания Израиля от Сирии на данный момент также не ясны.

Учитывая всё это, необходимо соблюдать осторожность. В условиях, когда невозможно предсказать ситуацию даже на 3-4 часа вперед, нельзя делать окончательные выводы о будущем Сирии.

- За последнее время мы уже наблюдали, как поддерживаемые Турцией и связанные с режимом Эрдогана группировки атаковали районы Автономной администрации и заняли часть территорий страны. В то же время мы видели, что США не предотвратили этого. Как мы должны оценивать позицию США?

- Да, в ходе этого процесса мы не видели, чтобы США сыграли какую-то иную роль, но известно, что в Америке и Израиле высказывались опасения по поводу защиты курдов. Насколько я понимаю, курдам будет довольно сложно удержать западный берег Евфрата. Это часть политики, которую Турция проводит с 1925 года, и мы знаем, что эта политика непосредственно коснулась Сирии. США, возможно, допускают такой сценарий, но вероятно и то, что добиться некоторой консолидации в восточной части Рожавы вполне возможно. Я думаю, что курдские движения верно оценивают обстановку. По данным, попавшим в СМИ, США выступили посредником между СДС (Силами демократической Сирии) и Сирийской национальной армией (СНА) в Манбидже, что привело к соглашению. Если это правда, то очевидно, что мы движемся к такому сценарию.

- На Западе ХТШ и её лидеру создают имидж спасителей. Однако, эта группировка и её главарь связаны с ИГИЛ*, и отряды ХТШ формировались в похожих традициях. Как вы оцениваете подход Запада к этому явлению?

- Прежде всего, важно понимать, что режим Асада и его предшественников держал Сирию под контролем на протяжении последних 60 лет. В 2011 году группы, поддерживающие режим, заявили: «Или Башар, или мы сожжем страну». Речь шла о гибели 500 000 человек, десятках тысяч заключенных и 7-8 миллионах перемещенных лиц. В своей речи в 2016 году Башар Асад сказал: «Мы потеряли инфраструктуру и нашу молодежь, и на восстановление могут потребоваться десятилетия, но мы стали лучшим обществом». Я хочу сказать, что мы не должны забывать о диктатуре и тирании Асада.

Свержение режима провоцирует чувство победного опьянения. Последний диктатор, который не пал в 2011 году, пал сегодня, но после этого опьянения наступит и пробуждение. Режим, который придет на смену павшему, всё ещё очень далек от демократии, прав человека, плюрализма и светских перспектив в Сирии.

- Мы видели это в случае Афганистана. Не противоречит ли сегодняшнее признание ХТШ международным сообществом этому недавнему прошлому? Если мы оглянемся назад, в годы появления ИГИЛ, может ли мы сказать, что если бы ИГИЛ не экспортировало насилие в Европу, его существование казалось бы более приемлемым в глазах стран Запада?

- Да, если бы ИГИЛ не экспортировало свое насилие в Европу, а боевики не демонстрировали сцены крайней жестокости, группировка могла бы быть более приемлемой для Европы и США. Кроме того, не существует такого понятия, как международное сообщество. Если оно и существует, то, похоже, это сообщество лишено всякой памяти. Оно принимает каждодневные решения, не имея долгосрочной стратегии, и не способно понять мир. Если завтра в Сирии сохранится режим террора и начнутся новые процессы радикализации, мы все станем свидетелями их последствий. Но, похоже, мы не умеем читать возможное будущее.

Ещё один важный факт – вакуум власти, который сейчас наблюдается в США. Эта ситуация, похоже, не изменится до января. Насколько я знаю, между обеими администрациями существуют очень тесные контакты. Этот вакуум также ведет к определенным событиям.

Но мы не должны забывать и о том, что в демократических странах существуют такие явления, как слепота и трусость. Из-за этой слепоты и трусости демократии заплатили неизбежную, крайне тяжелую цену в XX веке. Мы видели это в Испании и во время Второй мировой войны. Судя по нынешней демократической элите, я могу сказать, что этим странам вряд ли удастся извлечь уроки из своего прошлого и трагического опыта.

- С маршем ХТШ к Дамаску и ударами протурецких военизированных формирований по автономным курдским районам мы также увидели, что ИГИЛ снова начинает мобилизацию. Насколько охотно ХТШ будет бороться с ИГИЛ? С какими трудностями столкнется новое правительство, чтобы предотвратить возрождение террористической группировки?

- Я не знаю, что может произойти, потому что в прошлом между ХТШ и ИГИЛ были кровавые конфликты. Территориальные структуры ИГИЛ появились в результате этих конфликтов. После 2017 года значительная часть выживших боевиков ИГИЛ оказалась в Идлибе и на территориях, контролируемых турецкой армией. Таким образом, в стране сохраняется высокий уровень напряженности. Мы не знаем, с какой ситуацией столкнемся завтра. ИГИЛ может снова начать воевать за автономию, избрав стратегию конфликта и пытаясь захватить территории, контролируемые ХТШ. Безусловно, это возможный сценарий, но мы не знаем, сколько времени это займет, и не имеем точной информации о нынешней боевой мощи ИГИЛ.

Реальность такова, что ИГИЛ не исчезло и продолжает существовать в регионе, как активная сила. Это касается не только Сирии, но и Ирака. В Ираке с ИГИЛ тоже не покончено.

* - террористическая организация, запрещена в РФ