В последние годы усилилась война турецкого режима против павших героев курдской освободительной борьбы и их родственников. Могилы систематически разрушаются, тела оскверняются, а скорбящим отказывают в праве оплакивать покойных. Дело Хакана Арслана является еще одним ярким событием в цепи инцидентов, нарушающих права человека.

Хакан Арслан погиб в 2016 году во время осады старого района Сур в Амеде (Диярбакыре). Друзья похоронили его рядом с церковью, где его кости были найдены в 2021 году. Несмотря на совпадение ДНК, государству потребовался еще почти год, чтобы выдать тело родственникам. В понедельник прокуратура Диярбакыра передала Али Рызе Арслану останки его сына в сумке. В тот же вечер похороны наконец-то могли состояться на кладбище в его родной деревне в провинции Эрзурум.

Али Риза Арслан рассказал ANF в Эрзуруме о своей борьбе за достойное захоронение сына в течение последних шести лет. Семья живет в Чавушке в районе Караязы. По словам отца, у Хакана было шестеро братьев и сестер, с которыми он хорошо ладил. Он очень уважительно относился к другим людям и помогал им в работе в деревне. В 2015 году он сказал ему, что хочет присоединиться к своим старшим братьям в Стамбуле, чтобы работать там.

«Его братья работали на стройке, потом он сам работал в текстильной промышленности. Тогда я думал, что в этом году он обручится. Когда его мать говорила с ним об этом, он хотел еще немного времени. Мы договорились. Восемь дней после этого разговора связь с ним оборвалась. Спустя семь месяцев и двадцать дней по телевизору сообщили, что наш сын погиб в Суре. У меня уже какое-то время было нехорошее предчувствие и смутное подозрение, что что-то может случиться. Накануне мы видели в новостях, что в Суре произошел сильный взрыв. Я рассказал об этом своим друзьям в деревне и добавил, что у меня такое ощущение, что с моим сыном что-то случилось. Вечером по телевидению пришла весть о его смерти».

Каждый день был испытанием

Когда пришло известие о гибели сына, была глубокая зима, везде лежал снег: «Тем не менее, я сразу поехал в Амед. Там мне подтвердили, что мой сын погиб. Следующие шесть лет я боролась за то, чтобы получить тело моего сына. Каждый день был тяжелым испытанием. Все это время я ждал телефонного звонка, сообщения от Хакана. Я надеялась на новости каждый день до февраля 2021 года. Потом мне по телефону сказали, что тело Хакана найдено в Суре. До этого мы снова и снова пытались добиться от прокурора проведения расследования в этом районе. Однако полиция заявила, что расследования уже проведено, и тела там не было».

Али Риза Арслан сдал образец крови для сопоставления ДНК, который показал совпадение менее чем на шестьдесят процентов. «Этого было недостаточно, и через три месяца у его матери потребовали ДНК. Образец показал совпадение на 95 процентов. После этого тело было отправлено в Институт судебной медицины в Стамбуле для вскрытия. 25 августа мне позвонил мой адвокат и сказал, что тело может быть выдано. В понедельник я смог его забрать».

«Я завязал сумку и взял ее на руки»

Он не ожидал, что останки его сына будут переданы ему в суде: «Я думал, что тело будет передано в институт судебно-медицинской экспертизы и что придется решать только официальные дела. Нам не сказали, что там будет передача. Принесли тело, открыли сумку, вынули диск и вручили мне. Мне было очень грустно, когда я увидел кости. Я спросил, почему мне так передали тело. Сказали, что оно пришло таким из Института судебной медицины в Стамбуле. Я завязал сумку и взял ее на руки. Потом вышел из здания».

Арслан говорит, что в тот момент у него были очень смешанные чувства. Он был счастлив, потому что, наконец, получил тело своего сына. Однако то, как его передали, сильно ударило по нему: «Любому, у кого есть хоть капля человечности, было бы стыдно. Когда человек умирает, его тело передают в гробу, а не в мешке. Вернувшись домой, я увидел себя на фото перед зданием суда. Я почувствовал себя мертвым. Это фото меня рвет на части. Сестра хотела его удалить, но я хочу, чтобы оно где-то сохранилось.

После передачи я положил тело в машину. По дороге мы открыли саван и положили кости в гроб. Мы похоронили его на кладбище в деревне. Нас все время преследовала жандармерия (военная полиция). Секретная служба следит за мной. Нас также не допустили к соболезнованиям в доме траура. Нам позволено скорбеть только в собственном доме. Это было сделано для того, чтобы люди не собирались вместе».