Страны Персидского залива встретили падение режима Асада спокойно, проявив прагматизм. Но уже появляются разногласия в связи с политическими преобразованиями и возможностью возникновения хаоса, экстремизма и слабого государства, неспособного сохранить территориальную целостность.

Стремительное падение династии Асадов в Сирии застало арабские монархии Персидского залива врасплох, как и всех остальных. Понятно, что их первоначальная реакция была несколько сдержанной и официальной. Все арабские страны залива выступили с краткими заявлениями в поддержку сохранения государственных институтов Сирии, стабильности и единства ее народа.

Если бы военная кампания оппозиции была остановлена с отвоеванием Алеппо повстанцами, все могло сложиться иначе. Несколько стран Персидского залива - Объединенные Арабские Эмираты, Бахрейн и Оман - ответили на призыв Башара Асада к солидарности, выступив с заявлениями о поддержке Сирии в ее борьбе с «терроризмом и экстремизмом». Возможно, они сохранили свою политическую поддержку, начавшуюся с восстановления ОАЭ связей с Сирийской Арабской Республикой в 2018 году и приема Асада в Абу-Даби в марте 2022 года.

Падение Дамаска и, в конечном счете, правление Асада - это совсем другое дело. Страны Персидского залива, как и государства, граничащие с Сирией, вряд ли смогут избежать последствий этих сейсмических изменений в самом сердце многообразного арабского Востока. Есть опасения, что в Сирии могут возобновиться гражданские беспорядки или терроризм, и что они могут распространиться на соседние государства - Ирак и Иорданию. Уже звучат призывы к более активному участию стран Персидского залива в событиях в Сирии, чтобы уравновесить там успехи Турции и влиять на позиции формирующегося сирийского руководства.

Министры иностранных дел Катара, ОАЭ и Бахрейна присоединились к Саудовской Аравии и другим государствам Арабского министерского контактного комитета по Сирии в Акабе, где они выступили с заявлением, в котором пообещали оказать более активную помощь и поддержку переходному сирийскому правительству, подчеркнув при этом необходимость всеобъемлющего и инклюзивного национального диалога.

Лидеры стран Персидского залива будут взвешивать компромиссы, связанные с ослаблением геополитических позиций Ирана и укреплением позиций Турции в регионе. Но есть и другой расчет, который в основном остается без внимания: Что означает тот факт, что многолетний арабский лидер был свергнут народным - и, по крайней мере, якобы народным (или исламистским?) - восстанием?

Это заставляет провести более фундаментальную переоценку и бросить коллективный взгляд назад, на недавнее революционное прошлое (Арабская весна - прим.), которое страны Персидского залива считали завершенным. Присутствие лидера суннитской исламистской военизированной группировки «Хайят Тахрир аш-Шам» (ХТШ, запрещена и признана террористической в РФ - прим) Абу Мохаммада аль-Джолани, произносящего победную речь в мечети Омейядов, и зрелище городских толп, празднующих победу ХТШ под реабилитированные песнопения «арабской весны», расщепляют восприятие.

Страны Персидского залива по-разному смотрят на Сирию
Народные восстания, прокатившиеся по странам арабского большинства с декабря 2010 года, по-разному отразились на государствах и отдельных людях в Персидском заливе, что со временем изменило их мнение о происходящем. Но Сирия оказалась решающим фактором. Она резко разделила общественность по конфессиональному признаку и привлекла к участию другие (суннитские - прим.) страны, а также частные инициативы, финансирующие и логистически поддерживающие восстание против режима Башара Асада (связанного с алавитско-шиитским кланом - прим.).

С другой стороны, шиитские активисты в странах Персидского залива часто поддерживали правительство Асада и вмешательство ливанской шиитской проиранской «Хезболлы» на стороне его режима. Радикализм усилился, особенно в странах Персидского залива со значительными шиитскими и суннитскими исламистскими движениями.

Многие из этих действий непосредственно затрагивали граждан стран Персидского залива. Один из видных катарских гуманитариев попал под санкции Министерства финансов США за финансирование филиалов «Аль-Каиды»* в Сирии. В Кувейте проводились масштабные частные кампании по сбору сотен миллионов долларов для финансирования конкурирующих повстанческих бригад и благотворительных организаций. Десятки саудовских оппозиционных священнослужителей выступили с публичным призывом к широкому исламскому джихаду против правительства Башара Асада в Сирии. В Кувейте и Саудовской Аравии были совершены нападения смертников ИГИЛ* на шиитские мечети.

В конечном итоге утрата единства как среди сирийских боевиков, так и среди населения стран Персидского залива ослабила общественную поддержку коалиции «арабской весны»; ужасные человеческие жертвы подорвали веру в гражданские идеалы и политический потенциал арабских восстаний.

Внешняя политика и вмешательство стран Персидского залива в ту эпоху определили различия во взглядах этих стран, которые можно обнаружить и за пределами сегодняшних официальных заявлений о единстве и поддержке. (Это было вызвано политикой Саудовской Аравии и ОАЭ, режимы которых боялись, что массовые многоклассовые народные восстания времен Арабской весны докатятся и до них и свергнут консервативные монархии в этих государствах. Арабская весна стала массовым социальным протестом против нищеты, безработицы, полицейских репрессий и диктатур в арабских странах Ближнего Востока. Однако социальные низы оказались неспособны сформулировать собственную идею и создать системы классовой контр-власти - автономные советы работников. Поэтому миллионы участников восстаний сделались игрушками в руках различных исламистских группировок, связанных с крупным бизнесом, подобно египетским братьям-мусульманам (запрещены и признаны террористической организацией в РФ - прим), которых финнсировала группа египетских миллионеров. Тем не менее, восстания времен Арабской весны угрожали интересам диктатур стран Персидского залива. Поэтому ОАЭ стали поддерживать все контр-революционные режимы, подавлявшие Арабскую весну, включая военного диктатора Сиси в Египте, Асада в Сирии и Халифы Хафтара в Ливии. Именно ОАЭ выступили в роли главной силы, финансирующей контр-революцию, направленную против Арабской весны. Политика саудовцев была менее определенной в этом вопросе: они охладели к восстаниям, но по-прежнему помогали некоторым группам анти-асадовской оппозиции, желая противостоять иранскому влиянию, растушему в регионе и опиравшемуся на союз с алавитским режимом Асада; здесь сыграли большую роль интересы саудовской монархии, связанной с геополитическим противостоянием с Ираном. Напротив, Катар, выступая в союзе с Турцией, сделал ставку на поддержку различных суннитских исламистских и джихадистских движений - сторонников создания религиозного суннитского автократического государства. Катар финансировал ХТШ. В конечном итоге в Сирии ставленники Катара и Турции одержали верх над союзником Ирана и ОАЭ - Асадом. - Прим.)

Катар, который во время гражданской войны в Сирии координировал материальную и логистическую поддержку исламистских повстанцев с Турцией, так и не разорвал свои связи с исламистской оппозицией. Его ранняя, взвешенная поддержка нового правительства во главе с ХТШ, тем не менее, вышла далеко за рамки формальных заявлений о единстве. Именно Катар организовал ключевую встречу в Дохе с мировыми и региональными державами, на которой обсуждался отказ России и Ирана от поддержки слабеющего режима Асада. Катар уже инициировал создание гуманитарного воздушного моста для доставки помощи населению Сирии. Его тесные связи с Турцией, крупнейшим игроком в послевоенной Сирии, позволяют предположить, что его дальнейшее участие и поддержка зарождающегося правительства будут значительными (Турция и Катара уже обсуждают проект газопровода из Катара через Саудовскую Аравию и Сирию в турцию и затем в Европу.).

Напротив, ОАЭ увидели, что их лидирующая позиция в отношении сирийского правительства под руководством Асада была перечеркнута шокирующим успехом бывших джихадистов. Отсюда беспокойство эмиратцев. Хотя официальные заявления ОАЭ были сдержанными, их обеспокоенность была очевидна в расчетливых публичных комментариях дипломатического советника президента Анвара Гаргаша: «Характер новых сил, связь с „Братьями-мусульманами“ (запрещены и признаны террористической организацией в РФ - прим), связь с „Аль-Каидой“ - я думаю, что все эти показатели вызывают серьезную тревогу». Он продолжил: «С одной стороны, мы должны быть оптимистами и помогать сирийцам... но в то же время мы не можем игнорировать то, что в регионе уже случались подобные эпизоды, поэтому мы должны быть начеку». Скептицизм ОАЭ в отношении того, что ХТШ являются реформированными джихадистами, отказались от экстремизма и способны объединить Сирию, очевиден.

Позиция Саудовской Аравии скорее амбивалентна. В отличие от ОАЭ, она не откликнулась на призыв Асада о поддержке, когда его позиции пошатнулись перед наступлением повстанцев. Хотя она также восстановила связи с правительством Асада, но сделала это менее охотно, предприняв такие действия в 2023 году, более чем через четыре года после эмиратцев и бахрейнцев. Возможно, эта осторожность связана с уязвимостью королевства; Саудовская Аравия в большей степени заинтересована в будущем Сирии. Ее поддержка оппозиционных группировок во время гражданской войны в Сирии, координируемая с США и Иорданией, была противоречивой; глава саудовской разведки Бандар бин Султан потерял свою роль в политической жизни во многом из-за ее неудач.

Популярность саудовской поддержки сирийского восстания была очевидна по скрытой финансовой поддержке повстанцев со стороны части богатой саудовской элиты, и части саудовской молодежи, стремящейся присоединиться к джихаду, и по многочисленным публичным сборам средств, которые государство проводило, отчасти для чтобы следить за настроениями в обществе (руководство Саудовской Аравии стремиться поощрять радикалов внутри страны к финансированию внешних исламистских сил и к участию в их деятельности, с тем, чтобы эти группы не представляли угрозы для самой монархии, управляющей страной. К сожалению такие действия поощряют некоторые экстремистские силы к деятельности в ряде стран мира - прим.). Трудно сказать, какова сейчас позиция саудовской общественности или ее части, но примечательно, что общественность страны в своих репортажах выражает определенный энтузиазм по поводу поражения Асада от рук исламистских революционеров - повстанцев, в то время, как влиятельные аналитики отмечают важность поддержки нового правительства со стороны Саудовской Аравии и стран Персидского залива. Похоже, что руководство страны оказывает осторожную поддержку ХТШ, видя возможность еще больше ослабить иранское влияние в регионе и укрепить свои позиции среди саудовской общественности и правящих кругов, и в более широком арабском исламском сообществе.

Все внимание на Ахмеда аш-Шараа и переходное правительство Сирии

Конечно, многое зависит теперь от сирийского переходного периода и от временного правительства, которые находятся под большой угрозой. Вероятность утраты прежнего единства и заявленной сдержанности очень высока, учитывая исторические расколы в обществе, крайнее насилие гражданской войны и жестокое правление Асада.

Возобновление конфликта после нескольких лет заморозки грозит нестабильностью, которая может распространиться на различные этнические и религиозные общины соседнего Ирака, а также на проницаемые границы и политическую жизнь Ливана.

Хотя эти угрозы должны побудить страны поддержать переходное правительство, его возможный успех, даже если он на данный момент маловероятен, также несет в себе риски для арабских монархий.

Что, если Сирия смогла бы преодолеть конкурирующие вмешательства глобальных и региональных держав, чтобы реализовать подлинно национальный проект и преодолеть с помощью работоспособного единства раздробленность, которая преследовала и в конечном итоге уничтожила народное восстание? Что, если бы все это было достигнуто и сохранено благодаря народным действиям снизу? Даже относительный успех суннитского, но умеренного государства, созданного вооруженным восстанием, вызвал бы резонанс по тут сторону от всех (проницаемых) границ Сирии.

Пока что переходное правительство во главе с лидером ХТШ Джолани, который демонстративно отказался от своего нарицательного имени в пользу настоящего имени Ахмед аш-Шараа, прекрасно осознает, с какими трудностями сталкивается Сирия внутри страны, а также то, какие опасения оно вызывает у соседей и региональных держав.

Его первые действия были основаны на уроках неудач сирийского восстания. Экстремизм, который не уступал жестокости режима Асада, но при этом пугал общественность и отталкивал потенциальных союзников, сменился обещанием умеренности и инклюзивности (включением в руководство страны представителей этноконфессиональных меньшинств - прим). И вместо иностранного военного вмешательства, которое и разделило сирийских боевиков, правительство ХТШ направляет просьбы о политической и экономической поддержке и заверяет соседей, что не имеет экспансионистских амбиций.

О том, как работает правительство под руководством Шараа, можно судить по его первому интервью саудовскому изданию Asharq Al-Awsat. Шараа начал с того, что заверил все страны Персидского залива, что сейчас больше не революционный момент: «Сирийская революция закончилась с падением режима, и мы не позволим перенести ее в какое-либо другое место... Сирия не станет платформой для нападок или для того, чтобы беспокоить любое арабское государство или государства Персидского залива, независимо от того, кто это». Затем его призыв расширился до неявной просьбы об инвестициях и экономической поддержке, которая сопровождалась лестью: «Мы с нетерпением ждем передового развития, которого достигли страны Персидского залива. Мы стремимся к этому и в нашей стране, Сирии. Королевство Саудовская Аравия разработало очень смелые планы и имеет видение развития, к которому мы также стремимся. Несомненно, в наших целях есть много общего, и мы можем координировать свои действия, будь то в области экономики, сотрудничества в целях развития или в других областях». В этом и других публичных заявлениях он также подчеркивает поражения, которые его движение нанесло иранскому проекту в регионе, и неявно противопоставляет свой подход подходу иранцев и их сторонников, которые будоражат общественность эмоциональными призывами к Палестине или ссылками на далекие события из исламской истории.

Попытка успокоить арабские страны Персидского залива и говорить об общем видении будущего
Вряд ли можно сомневаться в том, что расчеты Шараа верны. Перед переходным сирийским правительством стоят огромные задачи по стабилизации и развитию сирийского государства. Оно не сможет преодолеть эти трудности без существенной политической и финансовой поддержки и, что очень важно, избегая конкуренции, которая разделят Сирию изнутри.

Гражданский посыл арабских восстаний вдохновил многих граждан стран Персидского залива, в то время как их угроза лидерам стран Персидского залива и, в конечном счете, стабильности истощила их народную базу. Возвращение сирийских повстанцев почти десять лет спустя несет в себе намек как на обещания, так и на опасности.

Но политические механизмы и взгляды в странах Персидского залива существенно изменились. Шараа, похоже, понимает, что революционный момент прошел и что его интересы заключаются в том, чтобы скрепить сирийский государственный проект с государственными проектами развития стран Персидского залива в нынешнюю эпоху. Объединение сирийской общественности и согласование конкурирующих настроений стран Персидского залива будет иметь решающее значение для его успеха или неудачи.

* - запрещена и признана террористической организацией в РФ