Эртугрул Кюркчю, почетный президент Демократической партии народов (ДПН), почетный член ПАСЕ и член консультативного совета IE, поговорил с корреспондентом «ANF» о сложившейся ситуации, дав оценку текущим событиям в стране и за ее пределами.

- Дипломатический кризис, с которым столкнулся Эрдоган, его последующие заявления, падение турецкой лиры после решения, принятого ЦБТ... Самый распространенный из сегодняшних комментариев – «Эрдоган не понимает, что делает». В предыдущем интервью вы сказали, что действия Эрдогана «непредсказуемы». Какова ваша оценка ситуации в свете последних событий?

- Очевидно, что Тайип Эрдоган вышел за рамки своих намеченных целей в кризисе с послами или, как минимум, нанес ущерб политике государства. Не стоит думать, что это было сделано из соображений логики. С этой ситуацией можно было бы справиться, приняв во внимание дипломатический вклад, сделанный Соединенными Штатами; в противном случае, она могла бы иметь гораздо более сложные последствия.

Импульсивные вспышки Тайипа Эрдогана легче компенсировать, если пространство для маневра достаточно велико. Эрдоган не всегда вел себя разумно в политике, но иногда его вспышки срабатывали. Однако, резкие движения, которые преобладают в этой общей политике, скорее связаны с лавированием между противоречивыми тенденциями, чем с непониманием, что делать.

- Что это за противоречивые тенденции?

- Например, следуя политике, которая заботится о производстве мелкого и среднего бизнеса, работающего на внутреннем рынке, они пытаются защитить интересы финансово-капиталистических групп, которые действуют на международном экспортном рынке и одновременно тесно работают с финансовыми рынками. Однако это не всегда возможно; приходится выбирать между двумя вариантами.

- Эрдоган совершает противоречивые действия, о которых вы упомянули, и во внешней политике.  Обсуждается новая операция на территории Сирии, а законопроект о расширении военных миссий за рубежами страны был одобрен парламентом. За последние десять лет несколько стран изменили свою позицию. Считаете ли вы, что Эрдоган пытается начать новую эру в Сирии? Какие у вас соображения на этот счет?

- Многие из кажущихся иррациональными шагов Тайипа Эрдогана на самом деле дают ему информацию о конкретной сфере деятельности, где он может получить относительно быструю выгоду. Если говорить более конкретно, Тайип Эрдоган пытается делать то, чего не делала ни одна предыдущая администрация страны, и большинство из этих действий не были запланированы, но он смог открыть для себя новые регионы, используя некоторые из обнаруженных им пробелов. Это способствует «непредсказуемости» Тайипа Эрдогана. Ливия – один из самых ярких примеров. Когда Запад начал атаковать Каддафи, первой мыслью Тайипа Эрдогана было: «Что мы делаем в Ливии?» Через четыре дня после этого он стал соучастником свержения Каддафи и некоторое время был ближайшим союзником нового ливийского режима. Позже он стал стремиться к созданию в Триполи центра власти, который изменил бы баланс сил в регионе Средиземноморья, и принял участие в гражданской войне в Ливии: концепция «Голубой родины» была построена на этом конфликте (эта стратегия состоит в том, чтобы вернуть Турции доминирующую роль в Средиземном море, а также торговую и морскую мощь, – прим.). Отчасти это связано с подходом Эрдогана к происходящему: он взял на себя инициативу и в целом пренебрег нормами международного права. Однако, движущий фактор всего этого – стремление турецкого капитала завоевать новые рынки и территории для экспорта капитала за пределами своей страны. Эрдоган использует возможности, где бы он их ни увидел. За это тоже приходится платить высокую цену. Новые враги – новые расходы. Так работает «клановый капитализм» Эрдогана.

- Давайте конкретизируем... Как именно?

- Мнение о том, что самой ценной статьей экспорта турецкого капитализма является его «армия», снова подтверждается. Военные опорные пункты в Катаре и Сомали, военное сотрудничество с Суданом, миротворческие силы в Ливане, силы для поддержки безопасности в Косово и Албании, участие в войне в Азербайджане, поставка беспилотных летательных аппаратов на Украину, военная охрана вокруг дворца, согласно заявлениям Эрдогана. Это фактически становится отраслью промышленности. Как только страны занимают свои позиции, начинаются взаимные уступки сотрудничающих правительств. Если рассматривать ситуацию в этом свете, то она оказывается в центре конфликта, иногда по вполне легитимным причинам, таким как борьба за главенство на этом рынке, а иногда из-за непредвиденных и незапланированных действий.

Что касается ситуации в Сирии, в частности, отношения к победам курдов, можно говорить о подходе, который не зависит исключительно от прихоти Эрдогана, а основан на более широком консенсусе, который турецкие вооруженные силы навязывают Эрдогану. Политика Тайипа Эрдогана в Сирии по-прежнему исходит из ассимиляционной государственной стратегии, в которой курды занимают место экзистенциальной угрозы. Именно поэтому турецкие вооруженные силы вряд ли будут высказывать серьезные возражения против политики Тайипа Эрдогана в Сирии. Оценка курдского присутствия в Сирии, Рожаве, к югу от турецко-сирийской границы как угрозы, стремление стереть курдов с лица земли, строительство непроницаемых границ – это политика, которую разделяют все суверенные партнеры.

Тайип Эрдоган также имеет свои особенности в идеологическом плане: он устанавливает особые связи и вступает в союзы с ИГИЛ*, «Аль-Нусрой»* и другими джихадистскими организациями, в центре внимания которых находится политический ислам. Именно здесь он отходит от позиции статус-кво. Наиболее острый вопрос здесь заключается в том, что впервые в турецкой политике за время пребывания Тайипа Эрдогана у власти военные операции за пределами страны стали основным способом получения разрешения от имени правительства. Правительства и руководители военных штабов традиционно избегали подобных операций, поскольку правительства прошлых лет, особенно в эпоху холодной войны, не обладали военной мощью и не имели средств, позволяющих подобную мобильность на местности.

В эпоху Тайипа Эрдогана такие шаги предпринимаются под давлением конъюнктуры. Тот факт, что его союзники, особенно в Идлибе, которых сам Эрдоган агитировал за смену режима в Сирии и вооружал в рамках координируемых США программ обучения и снабжения средствами ведения войны, столкнутся в конфликте на грани жизни и смерти, толкает Тайипа Эрдогана на авантюру. Выступление Народно-республиканской партии (НРП) против этой акции можно интерпретировать как несогласие с опасностью того, что эта операция может перерасти в операцию вторжения в  Тель Рифат. Хорошо известны планы Эрдогана ответить на эвакуацию Сирией «Аль-Нусры»* из Идлиба созданием безопасного убежища путем захвата Тель Рифата. Озвучивались жалобы на то, что в этом подходе недостает военного мышления. Мнение о том, что Эрдоган попытается использовать человеческие жертвы, не имеющие военного оправдания, в качестве инвестиции в предвыборную кампанию, явно разрушило существующий статус кво.

Расчеты Эрдогана не соответствуют ситуации, и он ведет себя абсолютно импульсивно, действуя в собственных корыстных интересах. В государственной традиции всегда разумнее исходить из общих интересов. Тайип Эрдоган же оценил требования военно-промышленного комплекса, в котором он был центральной фигурой, настолько высоко, что не мог войти в консенсус с другими сторонами и принял решение для себя. Учитывая некоторую вероятность того, что эта атака произошла в сотрудничестве с Соединенными Штатами и другими сторонами, можно сделать вывод, что экспедиция в Сирию на этот раз – суицидальная попытка.

- Вы упомянули об усилиях Эрдогана по достижению консенсуса в подобных операциях. Если прежде партия НРП выражала свое согласие, то теперь она выступает против, и это случилось впервые за прошедшие семь лет. Является ли эта позиция НРП достаточно значимой, чтобы изменить баланс сил во внутренней политике, или же это результат тех «противоречий», которые вы описали?

- Полагаю, что и НРП, и Хорошая партия (IYI) сделали разумный шаг к достижению своих целей – завоеванию власти. НРП пошла на риск стать мишенью для Тайипа Эрдогана. Они подсчитали возможные прибыли и убытки от этого риска. За исключением самого верхнего руководства, никто на внутреннем рынке не имел полной уверенности в идее военного вмешательства в Сирии. Более того, риторика терпящего крах режима становилась все более очевидной. Сейчас правительство пытается успокоить полицейские структуры, говоря им: «Не волнуйтесь, они ничего не смогут нам сделать». Такой сценарий был бы немыслим еще год назад. В этом смысле оппозиция взяла верх как с точки зрения общего политического, так и стратегического превосходства. Кроме того, поскольку перспектива новой волны иммиграции заставила заволноваться все общество, Тайип Эрдоган оказался в самом невыгодном положении в тот момент, когда у него была серьезная нужда в преимуществе. В результате все его шаги наталкивались на каменную стену объективных условий. Вокруг царит неразбериха.

* – террористическая организация, запрещена в РФ