В ноябре США вновь ввели ряд экономических санкций, которые ограничили экспорт иранской нефти и доступ страны к международной финансовой системе. Некоторые аналитики предсказывали, что друзья Ирана в Европе и Азии будут сопротивляться Соединенным Штатам и постараются оказать Ирану экономическую помощь. Другие считали, что санкции приведут экономику Ирана в «смертельную спираль», оставив Тегерану выбор — либо сдаться, либо рухнуть. Ни одно из этих предсказаний не сбылось.

Иран сейчас вступает в свой второй год, находясь под максимальным давлением, поразительно уверенный в своей экономической стабильности и региональном положении. Поэтому Верховный лидер Али Хаменеи и другие сторонники жесткой линии, скорее всего, продолжат нынешний курс: Иран будет продолжать мучить нефтяной рынок, одновременно поддерживая свои не-нефтяные секторы экономики, и продолжит расширять свою ядерную программу, отказываясь разговаривать с Вашингтоном.

Такие друзья, как эти...

Даже после того, как Соединенные Штаты вышли из ядерной сделки, Иран ожидал, что другие участники соглашения (по ядерной сделке, — прим.) помогут укрепить его экономику, сохраняя торговлю с ним. В конце концов, стороны, подписавшие соглашение, обязались поддерживать экспорт иранской нефти.

(Ядерная сделка или Совместный всеобъемлющий план действий (сокр. СВПД‎) — это политическое соглашение между Ираном и группой государств, известных как 5+1, относительно ядерной программы Ирана. Группа состоит из США, России, КНР, Великобритании, Франции — пяти постоянных членов Совета Безопасности Организации Объединённых Наций (СБ ООН), а также Германии. Сделка предусматривала отказ Ирана от программы ядерных вооружений в обмен на снятие с него санкций. Она была заключена в 2015 году. В 2018 году президент США Дональд Трамп объявил о выходе США из соглашения в одностороннем порядке и анонсировал дополнительные санкции в отношении Ирана. В течение года Иран продолжал соблюдать условия сделки, несмотря на санкции США. Лишь в 2019 году в ответ на санкции, Иран объявил о приостановлении выполнения двух пунктов сделки).

Однако из-за давления США эта поддержка так и не материализовалась. Европа помогла разработать финансовый механизм, который обойдет санкции США, но этот механизм будет связан только с торговлей гуманитарными товарами. В конечном счете, европейские правительства могли сделать только это, чтобы поддержать торговлю с Ираном, потому что они не могли заставить частные компании игнорировать санкции США (рынок США — 22 триллиона долларов, рынок Ирана — около 400 миллиардов, европейские компании не захотели торговать с Ираном, боясь попасть под санкции США и потерять возможность присутствия на американском рынке, — прим.).

Другие дружественные правительства — Китай, Россия и Индия — также не воспользовались ЭТОЙ возможностью. Все эти страны имеют более высокие приоритеты, которые они не хотят ставить под угрозу в своих отношениях с Соединенными Штатами. Для Китая торговые переговоры и более широкие стратегические отношения с США занимают главное место (и он опасается дополнительных американских санкций за торговлю с Ираном, — прим). Россия хочет избежать предоставления Конгрессу США еще одного повода для введения санкций против Кремля. А Индия стремится углубить оборонные связи с Вашингтоном, пользуясь разрывом США с Пакистаном и не хочет ссоры с американцами.

Китай, Индия и Россия не сталкиваются с давлением, которое заставило бы их рисковать попасть в Лимб ради Ирана. Мировой спрос замедляется, предложение нефти обильное, а цены на нефть относительно низкие — так почему же эти страны должны рисковать попасть под американские санкции? Да и зачем? Чтобы купить иранскую нефть? Китай является крупнейшим покупателем нефти в Иране, но его закупки относительно невелики. После введения санкций Пекин обратился к Саудовской Аравии, чтобы удовлетворить большую часть своих потребностей в нефти. Индия также имеет множество источников дешевой нефти, которые не несут риска санкций. У России мало стимулов помогать коллеге-экспортеру нефти, учитывая, что она тесно сотрудничает с ОПЕК по сокращению объемов сырой нефти на рынке. (РФ тесно сотрудничает с Саудовской Аравией по вопросам снижения предложения нефти, с тем, чтобы поднять цены на нее. В то же время, удаление Ирана с нефтяного рынка способствовало некоторому росту цен на нефть и выгодно обеим странам, — прим.).

Грубые намерения

Иран пережил серьезный шок от своей международной экономической изоляции. Экспорт нефти из страны упал с 2,4 млн. баррелей в день в апреле 2018 года до менее чем 500 000 в сентябре 2019 года. Экономика вошла в рецессию, инфляция взлетела и валюта потеряла 60 процентов своей стоимости по отношению к доллару. Администрация Трампа рекламирует эту статистику как свидетельство успеха санкций. Но другие данные указывают на то, что экономика Ирана стабилизируется.

Международный валютный фонд и Всемирный банк прогнозируют, что экономика Ирана восстановится от рецессии до почти нулевого роста в 2020 году. МВФ также прогнозирует, что инфляция в Иране снизится с 35,7 процента в 2019 году до 31 процента в 2020 году. Дико колеблющаяся валюта Ирана, риал, стабилизировалась между 115 000 и 120 000 риалов за доллар, восстановив столь необходимое спокойствие в ежедневных сделках. Занятость начала снова расти. Экономика Ирана станет тенью его прежнего «Я». В 2020 году ВВП будет примерно таким же, как и в 2015-м, — но он будет стабильным, и руководство страны, скорее всего, придет к выводу, что Иран сможет выдержать давление США в течение следующего года.

Иранская экономика остается на плаву отчасти потому, что она диверсифицирована — черта, которую Вашингтон часто упускает из виду. В 2017 году сырая нефть составляла лишь 43 процента иранского экспорта — по сравнению с 78 процентами в Саудовской Аравии, например. По этой причине сфера услуг, сельскохозяйственный и не-нефтяной промышленный секторы Ирана смогли смягчить удар от обвала нефтяных доходов в условиях новых санкций. Не-нефтяные секторы генерируют большую часть экономической продукции и рабочих мест Ирана. Они оказались более устойчивыми в условиях санкций США, чем энергетический сектор, который в значительной степени зависит от доступа к мировому рынку.

Экономика Ирана не вышла еще из упадка. Безработица остается постоянной проблемой, банковская система хронически слаба и недостаточно капитализирована, а частный сектор находится в состоянии анемии. Но если посмотреть на следующий год, то ситуация уже не выглядит столь ужасной, и руководство страны предпринимает активные шаги. Согласно официальным новостным источникам, правительство планирует свой операционный бюджет без нефтяных доходов. Оно может использовать резервы в размере 100 млрд. долларов США для покрытия любых потерь и обеспечения значительных социальных расходов, на которые рассчитывают иранцы. Хотя эти меры не являются бесконечно устойчивыми, они укрепят экономическую стабильность Ирана в течение следующего года.

Региональная сверхдержава

Одна из целей кампании максимального давления заключалась в том, чтобы увеличить для Ирана стоимость его региональных авантюр. Но теперь Иран, похоже, проведет свой второй год под американскими санкциями, укрепляя и без того сильные региональные позиции.

За последний месяц администрация Трампа поспешно отказалась от своих курдских союзников в Сирии и от своей приверженности энергетической безопасности, оставив вакуум, который Иран намерен заполнить. Более того, администрация США неоднократно давала понять, что не будет применять вооруженные силы в ответ даже на самое провокационное поведение Ирана: Трамп не отреагировал агрессивно на сбитый американский беспилотник, нападения на шесть коммерческих судов в Персидском заливе, захват нефтяного танкера или на ракетные удары 14 сентября, которые уничтожили половину переработки и экспорта нефти Саудовской Аравии.

Администрация Трампа настаивает на том, что она не отказывается от своих региональных партнеров. Действительно, американские военные отправили дополнительно 14 000 солдат на Ближний Восток с мая 2019 года. Но для Ирана, Саудовской Аравии, Израиля и Объединенных Арабских Эмиратов послание ясно: Трамп может наращивать оборону, но у него нет желания вести борьбу.

Иран имеет исключительные возможности для того, чтобы использовать свои преимущества в данной ситуации. Тегеран воспользуется этим открытием, активизировав свои усилия по срыву региональной торговли нефтью и предприняв провокационные шаги в области ядерного производства, такие как расширение использования современных центрифуг и обогащенного урана. Иран почти наверняка продолжит вмешиваться во внутренние дела соседних стран, особенно Ирака, где поддерживаемые Ираном силы прямо сейчас убивают протестующих и стремятся к усилению политического влияния.

Ни Исламская Республика Иран, ни ее региональная деятельность не получили смертельного удара от возвращения санкций. Но дипломатические отношения США и Ирана, возможно, получили смертельный удар. Другие государства будут настойчиво пытаться вернуть Вашингтон и Тегеран за стол переговоров, но, скорее всего, потерпят неудачу.

(Атакуя различные объекты в Персидском заливе и развивая программу ядерных вооружений, Тегеран хочет оказать давление на региональных партнеров США и на страны Европы, с целью заставить их пойти на сближение с Тегераном и обойти санкции, либо оказать давление на администрацию Трампа с целью заставить ее смягчить анти-иранские санкции. Кроме того, Иран стремится унизить президента Трампа, выставив его бумажным тигром, не способным ответить ударом на удар. Если же Трамп ответит, США могут втянуться в военный конфликт с Ираном, который так же нанесет Трампу ущерб, ибо будет не популярен в США. Цель Ирана заключается в том, чтобы способствовать поражению Дональда Трампа на выборах в США в 2020 году. Демократическая партия США уже официально заявила о желании вернуться к Ядерной сделке 2015 года, что устраивает Тегеран, — прим.).

Хаменеи, вероятно, считает внутреннюю и региональную ситуацию Ирана стабильной, и поэтому он не будет чувствовать необходимости разрешать встречи на высоком уровне между иранскими официальными лицами и американской администрацией, воспринимаемой как враждебная — особенно в год выборов в Соединенных Штатах. Вместо дипломатии — и вместо развала — Тегеран продолжит свое провокационное поведение. Второй год максимального давления может оказаться даже более бурным, чем первый.