Зарубежные аналитики и СМИ давно задаются вопросом «Куда идет Турция?» Сейчас, когда страна уже девятнадцать лет находится под непрерывным управлением Партии справедливости и развития (ПСР), этот риторический вопрос превратился в дебаты о будущем Турции.

Путь, который выберет Турция, зависит от голосов ее граждан, а не от того, что думают или желают иностранные наблюдатели. Однако, предприняв беспрецедентные военные и дипломатические инициативы в 2019-2021 годах, руководство страны подвергается резкой реакции и осуждению со стороны своих партнеров. Такая реакция, в свою очередь, вызывает националистические заявления по всему политическому спектру, что делает любые рассуждения о политическом будущем Турции несколько опасными.

После обзора последних событий и оценки основных движущих сил нынешней политики Турции в данной статье будут представлены три сценария, которые европейские и западные лидеры теоретически могут ожидать от Анкары в краткосрочной и среднесрочной перспективе, сценарии, к которым им следует подготовиться.

ПОСЛЕДНИЕ СОБЫТИЯ

НЕУКЛОННОЕ УХУДШЕНИЕ АРХИТЕКТУРЫ ВЕРХОВЕНСТВА ЗАКОНА

За последние десять лет ситуация с верховенством закона в Турции неуклонно ухудшалась. Отчет Европейской комиссии по Турции за 2021 год, опубликованный 19 октября, был самым негативным за всю историю, подчеркивая продолжение отката от демократии. Хотя ни одно событие не положило начало этой тенденции, можно выделить несколько поворотных моментов.

Во-первых, 2013 год стал переломным. Гражданские протесты в парке Гези, которые начались в мае того года, начались как сидячая забастовка против плана правительства по ликвидации парка. Они быстро переросли в беспрецедентную волну массовых демонстраций по всей стране. Они остаются крупнейшим движением протеста против турецкого правительства.

Несколько месяцев спустя, в конце 2013 года, коррупционный скандал привел к аресту десятков людей, связанных с ПСР. Считая эти аресты политической атакой, организованной исламским проповедником Фетхуллахом Гюленом, который до этого был его политическим союзником, тогдашний премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган приказал провести серию чисток. По оценкам Freedom House, 45 000 полицейских и 2 500 судей и прокуроров, участвовавших в расследовании, были переведены на другие должности.

С 2013 года процесс эрозии демократии сопровождался несколькими ключевыми событиями. В преддверии президентских выборов в августе 2014 года, двух туров парламентских выборов в 2015 году, конституционного референдума в апреле 2017 года и президентских выборов в июне 2018 года произошли следующие события: права оппозиции постепенно ограничивались; все более националистические нарративы использовались для сплочения страны вокруг флага и руководства; процесс примирения с курдским меньшинством был заброшен; а иногда операции Турции в Сирии использовались для того, чтобы повлиять на общественное мнение, поднять настроение в стране и ослабить политических оппонентов.

Неудавшийся переворот в июле 2016 года стал еще одним переломным моментом. Он не только предоставил возможность окончательно покончить с политическим влиянием армии, но и вызвал масштабные чистки против предполагаемых врагов правительства. Согласно докладу Государственного департамента США о практике соблюдения прав человека в Турции за 2020 год, после попытки переворота 2016 года власти уволили или отстранили от работы более 60 000 полицейских и военных и около 125 000 государственных служащих, уволили треть работников судебной системы, арестовали или заключили в тюрьму более 90 000 граждан и закрыли более 1500 неправительственных организаций по обвинению в терроризме, в основном за предполагаемые связи с движением религиозного детеля Фетхуллаха Гюлена, которого правительство обвинило в организации попытки переворота.

Согласно последнему отчету собственной Следственной комиссии Турции по чрезвычайному положению от 28 октября 2021 года, 125 678 человек были уволены с государственной службы.

Совсем недавно местные выборы, состоявшиеся в марте 2019 года, стали переломным моментом в политике. Ошеломляющие победы оппозиционных кандидатов в девяти крупных городах, включая Анкару, Стамбул и Измир, напомнили турецким избирателям об их силе. В Стамбуле правительство попыталось отменить результаты голосования путем повторного голосования, навязанного Высшим избирательным советом, но в конечном итоге не добилось успеха – этот эпизод иллюстрирует готовность руководства использовать все средства против оппозиции, а также силу гражданского общества.

НАПОРИСТАЯ ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА

В последние несколько лет внешняя политика Турции становилась все более личной, с четкой привязкой к целям Эрдогана: управление сложными отношениями с президентом России Владимиром Путиным и построение тесных отношений с двумя президентами США, Дональдом Трампом и Джо Байденом. Более системной целью было сохранение контроля своей партии над парламентом через двухпартийный альянс.

Внешняя политика Турции достигла поворотных моментов в 2019 и 2020 годах. После выборов в июне 2018 года формализованный альянс между ПСР и Партией националистического движения (ПНД) направил турецкое правительство вправо. В конце 2019 года, а затем в 2020 году это вылилось в серию напористых внешнеполитических инициатив в Восточном Средиземноморье, Ливии и Сирии.

На ливийском фронте подписание двусторонних сделок с правительством Триполи – пересмотр морских границ в обмен на пакт безопасности в ноябре 2019 года и размещение турецких военных и марионеточных сил в январе 2020 года – ознаменовало рост активности Турции в Восточном Средиземноморье. По той же логике, в июне 2020 года турецкий флот выступил против контроля НАТО и ЕС за подозрительными поставками товаров Правительству национального согласия Ливии. Эти меры контроля на море являлись частью международного консенсуса, достигнутого на Берлинской конференции по Ливии в январе 2020 года, консенсуса, с которым согласилась Турция.

В феврале и марте 2020 года Турция выполнила свою неоднократную угрозу «открыть ворота» в Европу для некоторых беженцев, проживающих в Турции. Тысячи беженцев были перевезены вблизи города Эдирне на северо-западе Турции и оттеснены к турецко-греческой сухопутной границе сотрудниками специальной полиции, но через несколько дней были возвращены домой, тогда как ЕС держал свои границы закрытыми. В том же году Турция решила продвигать решение о двух государствах на Кипре, что было неприемлемо для лидеров ЕС.

Это ухудшение двусторонних внешних отношений шло рука об руку с растущими расхождениями внутри НАТО. Покупка Турцией российской ракетной системы С-400 привела к санкциям со стороны США – в частности, к решению Вашингтона исключить Турцию из программы совместных ударных истребителей F-35 – и к заметной эволюции военных соглашений и продаж оружия в субрегионе.

ВОЕННЫЕ ПЕРЕСТАНОВКИ В ВОСТОЧНОМ СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ И ЧЕРНОМ МОРЕ

Со стратегической точки зрения, закупка Анкарой российских ракетных систем дала Москве значительное преимущество на ее южном фланге. В результате несколько западных стран перестроили свои дипломатические и военные соглашения в Восточном Средиземноморье и Черноморском субрегионе.

Одним из примеров является третий стратегический диалог между США и Грецией – многосекторный обзор всех областей, представляющих взаимный интерес, включая экономику, оборону, климат, готовность к стихийным бедствиям и борьбу с терроризмом, который был проведен в октябре. В совместном заявлении США и Греции подчеркивается "важность уважения суверенитета, суверенных прав, [и] международного права, включая морское право", указывая на продолжающийся судебный процесс с Турцией по морским границам. Одновременно было объявлено о расширении соглашения о взаимном оборонном сотрудничестве между США и Грецией, которое предусматривает новые объекты инфраструктуры и продажу оружия Греции и предоставит американским войскам более широкий доступ к греческой военной инфраструктуре.

Аналогичным образом, в сентябре Франция и Греция подписали соглашение о стратегическом партнерстве. Оно включало продажу трех фрегатов и двадцати четырех самолетов Rafale, а также пункт о взаимной помощи в случае агрессии. Последний аспект был подвергнут критике со стороны Министерства иностранных дел Турции и турецких ученых.

Американские военные также заключили соглашения с Румынией о новой инфраструктуре и размещении самолетов на авиабазе Câmpia Turzii, что позволит разместить там персонал ВВС США, истребители, тяжелые транспортные самолеты и склад боеприпасов, в дополнение к уже размещенным беспилотникам. Такая модернизация позволит Соединенным Штатам уравновесить снижение надежности турецкой авиабазы Инджирлик, что связано с наличием в стране российской ракетной системы С-400, и более эффективно решать военные проблемы в Черноморском регионе.

Эти изменения приводят к новой динамике сил в Восточном Средиземноморье в то время, когда Анкара переживает потерю крупного заказа на F-35 и пытается убедить администрацию США продать ей сорок самолетов F-16 и восемьдесят комплектов для модернизации имеющихся в наличии F-16. Без такого переоснащения турецкие ВВС рискуют потерять свою ценность сдерживания, что само по себе является выигрышем для России. И наоборот, утверждается, что американо-турецкое соглашение о продаже самолетов F-16 будет способствовать восстановлению двусторонних отношений в области обороны. Однако Конгресс США враждебно относится к такой сделке, поскольку приобретение Турцией российской ракетной системы С-400 остается главным камнем преткновения.

ОСНОВНЫЕ ДВИЖУЩИЕ СИЛЫ НЫНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ ТУРЦИИ И ПАГУБНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ

Хотя Турция обладает привлекательными экономическими характеристиками, включая географию, рабочую силу, культуру промышленности и бизнеса, а также интеграцию в производственный сектор ЕС посредством таможенного союза, несоответствующая денежно-кредитная политика разрушила ее международную репутацию. Эрдоган неоднократно навязывал Центральному банку Турции свою концепцию низких процентных ставок как способа снижения инфляции. Эта модель идет вразрез с преобладающими экономическими теориями и в каждом из этих случаев приводила к резкому падению курса турецкой лиры.

С 2019 года президент Турции указал на дверь двум министрам финансов, четырем управляющим Центрального банка и нескольким их заместителям.

Помимо того, что эта политика привела в замешательство международные финансовые круги, ее катастрофические последствия вызвали бурную реакцию со стороны деловых кругов самой Турции. В октябре 2021 года Мехмет Омер Коч, видный промышленник, заявил, что «нет другой долгосрочной альтернативы, кроме как снизить обменный курс, [высокие] издержки и их результат – инфляцию», и выступил за возвращение к «программе фундаментальных реформ» первых лет правления ПСР. Несколько дней спустя Ассоциация промышленности и бизнеса Турции, главная организация промышленников, заявила: «Если бы денежно-кредитная политика проводилась предсказуемым образом, в соответствии с поставленной целью (борьба с инфляцией), можно было бы сохранить стоимость [турецкой лиры] при одновременном снижении инфляции и процентных ставок».

В отчете Всемирного банка за апрель 2021 года содержалась резкая критика экономической политики страны. В нем подчеркивалось, что «политические рамки, направленные на обеспечение сильного подъема в 2020 году, также способствовали росту инфляции, росту цен, обесцениванию валюты, большому дефициту текущего баланса и истощению внешних резервов». Одним из ключевых вопросов, помимо монетарной политики, является то, что экономические основы Турции не изменятся в краткосрочной и среднесрочной перспективе: чтобы выжить и процветать, стране необходимо брать кредиты, привлекать прямые иностранные инвестиции и поддерживать свой экспорт.

ВЕРХОВЕНСТВО ЗАКОНА ОСТАЕТСЯ ГЛАВНЫМ ВОПРОСОМ

За первые одиннадцать с половиной лет пребывания у власти в качестве премьер-министра Эрдоган укрепил свою политическую базу за счет видимых улучшений инфраструктуры – автомагистралей, мостов, туннелей, аэропортов, больниц и социального жилья – и потребительской политики, основанной на кредитах. Новое поколение молодых турок приобщилось к «современному» образу жизни, который до этого момента считался привилегией городских светских элит.

Но когда два потрясения 2013 года – протесты в парке Гези и неразрешенные обвинения в массовой коррупции – ударили по однопартийному руководству, в доселе незапятнанном успехе Эрдогана и его ПСР начали появляться трещины. Политический контроль, частично достигнутый путем демонтажа архитектуры верховенства закона, стал с этого момента главным приоритетом руководства.

Негативные последствия таких действий стали очевидны во время муниципальных выборов 2019 года и студенческих протестов в начале 2021 года, которые свидетельствовали о снижении поддержки президента со стороны населения. Предположение о том, что авторитарная система приемлема из-за прошлых экономических успехов, не оправдалось. Аналогичным образом, цель воспитания «благочестивого поколения», похоже, встречает все большее сопротивление со стороны молодежи.

В целом, верховенство закона имеет гораздо большее значение для граждан Турции, чем предполагало руководство страны.

На международном уровне верховенство закона также имеет гораздо большее значение, чем хотелось бы руководству Турции. Несмотря на дипломатическую инициативу в октябре 2021 года против десяти западных послов, суровая реальность такова, что Турция по-прежнему отказывается выполнять решение Европейского суда по правам человека от декабря 2019 года, который постановил освободить филантропа Османа Кавалу до суда. Турция, член Совета Европы с 1950 года, находится под угрозой процедуры нарушения. (Процедура нарушения – это судебный механизм ЕС, который позволяет Европейской комиссии (согласно статье 258 Договора о функционировании Европейского союза – Tfeu) или другому государству-члену (согласно статье 259 Tfeu) реагировать, когда государство-член не соблюдает первоначальный или вторичный закон ЕС.).

РОССИЙСКАЯ ГЕОПОЛИТИЧЕСКАЯ ЛОВУШКА

Некоторые турецкие авторы утверждают, что исключительная оборонная принадлежность страны к НАТО осталась в прошлом и что события, наблюдавшиеся после распада Советского Союза, должны переместить Турцию в сторону от НАТО и позволить ей занять автономное положение между западными державами и Россией в новом многополярном порядке. В одном из исследований ученый отмечает: «Одно из центральных предположений правящей элиты Турции о международной системе заключается в том, что она больше не ориентирована на Запад... С этой точки зрения, турецкие интересы будут лучше удовлетворяться путем геополитического балансирования между различными центрами силы». В этом ключе диалог, начатый в августе 2016 года между Эрдоганом и Путиным, стал началом их сближения, которое завершилось в 2019 году поставкой в Турцию ракетной системы С-400, что фактически позволило России использовать Анкару для вбивания клина в европейскую оборонную и политическую архитектуру НАТО.

С этой российской стратегической точки зрения, Москва получила два очка на своем южном фланге, на границе по Черному морю между исключительными экономическими зонами России и Грузии и исключительной экономической зоной Турции (примерно 900 километров, или около 560 миль, из общей границы в 1 980 километров, или около 1 230 миль, со странами НАТО). Во-первых, это устранило возможность размещения ракет Patriot американского производства (или франко-итальянских ракет Eurosam), которые были бы логичным выбором для страны-члена НАТО, стремящейся принять участие в архитектуре ПРО блока. Во-вторых, это исключило возможность развертывания до 125 стелс-самолетов F-35 американского производства в рамках архитектуры ПВО НАТО.

Рассматриваемые в Анкаре как успех, отношения между Россией и Турцией – необычное сочетание сотрудничества и управляемых расхождений – на самом деле стали стратегической ловушкой для Турции. В нынешних условиях воздушная мощь Анкары значительно уменьшилась, а для успешного проведения своих операций на Южном Кавказе и в Сирии Анкара частично попала в зависимость от Москвы. Картина осложняется еще и тем, что ее первая атомная электростанция будет построена, будет принадлежать и будет эксплуатироваться Россией, а трубопровод TurkStream будет поставлять российский газ в значительную часть юго-восточной Европы. Эти два стационарных объекта инфраструктуры теперь являются постоянными векторами влияния России на Турцию.

С точки зрения независимого Запада, такое укрепление отношений Турции с Россией сделало Турцию в значительной степени зависимой от стратегических шагов Кремля в отношении Запада и НАТО. Одновременно с этим продажа Турцией беспилотников Польше и Украине и закупка у последней реактивных двигателей стали новыми предметами разногласий с Москвой.

ТРИ СЦЕНАРИЯ РАЗВИТИЯ СОБЫТИЙ ПОСЛЕ ВЫБОРОВ И ИХ ВЛИЯНИЕ НА ЕС И ЗАПАД

Глядя на следующий раунд президентских и парламентских выборов в 2023 году, западные партнеры Турции столкнутся с тремя теоретическими сценариями: «все то же самое», «конец эпохи» или «неожиданный сценарий». Западные политики должны быть готовы к каждому из них.

ВСЕ ТО ЖЕ САМОЕ или БОЛЬШЕ ПРЕЖНЕГО

Несмотря на недавнее обобщение результатов опросов, которые дают оппозиции значительное преимущество, источники, близкие к действующему президенту, считают победу Эрдогана/ПСР весьма вероятной – хотя бы потому, что ставки для президента столь высоки. Третья победа на выборах, вторая в качестве исполнительного президента, стала бы жемчужиной исключительно долгой карьеры Эрдогана в турецкой политике и закрепила бы (с помощью избирательной урны) его предпочтение централизованной власти (без сдержек и противовесов), частых ссылок на религию в государственной политике и напористой внешней политике. Кроме того, победа в июне 2023 года доведет его общий президентский срок до четырнадцати лет – после тринадцати с половиной лет на посту премьер-министра – и позволит ему председательствовать на праздновании столетия Турецкой Республики в октябре 2023 года. В глазах его сторонников это событие поднимет авторитет Эрдогана до уровня бывшего президента Мустафы Кемаля Ататюрка, который находился у власти с 1923 по 1938 год.

При таком сценарии западные страны, вероятно, столкнутся с более напористой внешней и военной политикой, в том числе в отношении Греции, Кипра и стран Африки. Они также столкнутся с возросшими трудностями в НАТО и продолжающейся напряженностью в отношениях с ЕС. Важно отметить, что неоднозначные отношения Турции с Россией и развертывание ракетной системы С-400, если оно не будет прекращено раньше, станут основным негативным фактором в отношениях Турции с ее западными партнерами. В этом сценарии ключевыми словами со стороны ЕС могут стать осторожность и сдерживание.

КОНЕЦ ЭРЫ

Согласно этой гипотезе, прогнозируемая победа оппозиционной коалиции подтвердится на выборах, коалиция ПСР-ПНД станет меньшинством в парламенте, Эрдоган уйдет с поста президента, экономическая политика будет существенно изменена, и будет начата конституционная реформа по восстановлению парламентской системы. При рассмотрении этого сценария следует помнить, что в прошлом Эрдогану удавалось переломить крайне неблагоприятные электоральные перспективы, аналогичные тем, которые опросы прогнозируют сегодня. Это произошло, например, между двумя турами выборов в июне и ноябре 2015 года.

Некоторые аналитики предсказывали, что «эра Эрдогана ... ... заканчивается». Предположительно, такой сценарий ознаменует конец деструктивной политики Анкары, проводимой в последние годы. Тон нового режима, вероятно, будет более умеренным. Однако было бы опасно делать ставку на полную отмену нынешней политики, не говоря уже о четком разрыве с Россией, по той простой причине, что факторы, лежащие в основе этой политики, останутся на месте: антизападные настроения сохранятся, и Россия не смирится с подрывом своих стратегических завоеваний, закрепленных в многочисленных соглашениях с Турцией, просто в результате прихода новой администрации.

В этом сценарии потребуется активное дипломатическое участие ЕС.

НЕОЖИДАННЫЕ СЦЕНАРИИ

Учитывая напряженность на сегодняшней политической сцене и опасения, связанные с потерей власти Эрдоганом, не исключено, что может произойти ряд неожиданных событий.

Одним из них может стать отсрочка выборов на несколько месяцев, чтобы действующий президент смог возглавить празднование столетнего юбилея, хотя действующее законодательство не позволяет откладывать выборы, если только страна не находится в состоянии войны.

Другая неопределенность может быть связана с событиями в сфере безопасности в непосредственной близости от Турции: конфронтация с Россией в Сирии, разгорающаяся война в Украине, напряженность в Черном море, настраивающая Москву и Анкару друг против друга, или вмешательство России в работу ракетной системы С-400.

Напряженные внутриполитические дебаты также могут закончиться разрывом между ПСР и ПНД, в результате чего у первой останется около 30 процентов голосов, согласно текущим опросам, и победа Эрдогана на президентских выборах станет принципиально невозможной.

И, наконец, более обыденный сценарий – президентская гонка с равным количеством голосов приведет к судебному разбирательству в Высшем избирательном совете, которое закончится отменой результатов и повторным проведением выборов в короткие сроки в качестве последней попытки повысить шансы действующего президента на победу. Эта процедура может продлиться дольше, чем четыре месяца между запланированным голосованием в июне 2023 года и празднованием столетнего юбилея в октябре 2023 года.

При всех этих сценариях западные партнеры Турции столкнутся с многочисленными неопределенностями, экономическими и финансовыми рисками и усилением международной напряженности. Внутри страны недовольство большинства избирателей, чувствующих, что их выбор в конечном итоге будет проигнорирован или открыто отвергнут, может привести к серьезному разочарованию, в том числе это относится и к электорату ПСР. Это будет не первый такой случай, но, в отличие от президентских выборов 2018 года, все опросы общественного мнения идут в одном направлении, а оппозиция пока что решительно выступает за смену президента и возвращение к парламентской системе.

ЕС должен быть тщательно подготовлен к таким неожиданным сценариям, тем более что некоторые из них могут иметь серьезные последствия для безопасности и внешней политики.

ПЕРСПЕКТИВЫ ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ ЕС И ТУРЦИЕЙ

В настоящее время отношения между ЕС и Турцией развиваются по частям: обсуждается новая сделка по сирийским беженцам; ведутся диалоги на высоком уровне в различных областях, представляющих взаимный интерес, включая климат, миграцию и здравоохранение; недавно были завершены конкретные соглашения, позволяющие Турции участвовать в программах ЕС, таких как Erasmus+, исследования и инновации Horizon Europe и волонтерство граждан в Европейском корпусе солидарности. Эти успехи можно только приветствовать. Однако они не устраняют значительный разрыв между ЕС и Турцией по таким фундаментальным вопросам, как верховенство закона, внешняя политика и политика безопасности, а также торговля.

Стратегия, которой Анкара придерживается с 2018 года, заключается в том, чтобы сделать вопросы, касающиеся ее правовой архитектуры, «запретной» зоной для Европейского совета и максимально разделить страны-члены ЕС по этим вопросам. Попустительство ЕС такому отношению не только нанесет ущерб демократам в Турции, но и ослабит авторитет ЕС.

В последние несколько лет мнения стран-членов ЕС разделились: одни готовы закрывать глаза на ухудшение правопорядка в Турции, чтобы сохранить свои экономические интересы. Другие же стремятся сдержать напористые военные и дипломатические шаги Турции. Результатом может стать продолжение сдержанных отношений до тех пор, пока не станут известны результаты президентских и парламентских выборов. Но на политические настроения может в значительной степени повлиять и позиция новых европейских правительств.

Восстановление спокойных, всеобъемлющих отношений ЕС с Турцией после выборов будет сложной задачей для обеих сторон.