Недавно назначенный секретарь Высшего совета национальной безопасности Ирана, похоже, является членом неофициального коллективного руководства Корпуса стражей исламской революции (КСИР). Поэтому нельзя ожидать, что он будет играть роль честного посредника между конкурирующими фракциями режима.

С момента создания в 1989 году на основании поправки к конституции пять человек занимали должность секретаря Высшего совета национальной безопасности (ВСНБ), центрального органа по принятию стратегических решений в Иране. За исключением нынешнего секретаря, контр-адмирала Али Акбара Ахмадиана, персоязычные открытые источники предоставляют обширную информацию о происхождении и фракционных пристрастиях тех, кто был выбран на пост главы ВСНБ, а также ограниченную информацию об их вкладе в принятие стратегических решений.

Сравнительный анализ этой информации дает некоторое представление о том, кем были эти люди, почему они были выбраны и как они помогали формировать стратегию национальной безопасности Ирана и его политику.

ВСНБ родился из Высшего совета национальной обороны и безопасности, который был создан в первые дни исламской революции 1979 года для реорганизации иранских органов безопасности и военных организаций в условиях повсеместного дезертирства и чисток.

После вторжения Ирака в Иран в сентябре 1980 года главной задачей Совета стало руководство военными действиями. Видные деятели режима - Верховный лидер аятолла Али Хаменеи и бывший президент Али Акбар Хашеми Рафсанджани входили в состав совета в различных качествах.

Однако Рафсанджани играл более заметную роль, поскольку в связи с недееспособностью Великого аятоллы Рухоллы Хомейни он также исполнял обязанности главнокомандующего вооруженными силами. Ставленник Рафсанджани Хасан Роухани, который впоследствии стал президентом, также попал в Совет, где он служил заместителем главнокомандующего вооруженными силами в 1988 году, в конце ирано-иракской войны.

Секретарь-основатель ВСНБ Хасан Роухани

Неудивительно, что, будучи президентом, Рафсанджани в октябре 1989 года назначил Роухани первым секретарем ВСНБ. Затем, в ноябре 1989 года, Хаменеи, в качестве верховного лидера, назначил Роухани и Ахмада Хомейни, сына покойного основателя Исламской Республики, своими представителями в ВСНБ.

Будучи двойным назначенцем президента и руководства, Роухани должен был служить двум хозяевам одновременно, и это затруднительное положение разделяли его преемники. Срок полномочий Роухани продолжался и после президентства Рафсанджани, поскольку президент Мохаммад Хатами вновь назначил его в 1997 году, и он оставался на своем посту до 2005 года, что делает его самым долговечным секретарем СНБ.

Успех Роухани в течение первых восьми лет его работы на посту секретаря был во многом обусловлен относительно гармоничной внутриэлитной динамикой при президентстве Рафсанджани.

Рафсанджани и Хаменеи воспользовались окончанием ирано-иракской войны и вторжением Ирака в Кувейт в августе 1990 года, чтобы избежать дипломатической изоляции, в которой оказался режим во время войны с Ираком.

Кроме того, Иран быстро признал независимость постсоветских государств после распада Советского Союза, что позволило Тегерану расширить сферу своего влияния на бывшем советском юге.

Роухани также столкнулся с проблемами, особенно в отношении спорной ядерной программы Ирана и нападений, в которых Иран был замешан за рубежом, но ему удалось успокоить ситуацию.

Президентство Мохаммада Хатами, с другой стороны, оказалось особенно сложным для режима из-за принципиально противоположных взглядов верховного лидера и президента по самым разным вопросам - от внутриполитической либерализации до ядерной программы Ирана.

В этот период, по мере приближения к концу своего президентского срока, Роухани столкнулся с необходимостью контролировать антиправительственные протесты и координировать деятельность бюрократических структур режима в чрезвычайно сложных условиях, возникших после нападения на США 11 сентября 2001 года и вторжения США в Афганистан и Ирак.

В своей книге на персидском языке "Принятие внешнеполитических решений в Исламской Республике Иран: Структуры и вызовы" Роухани представил редкие сведения об уроках, которые он усвоил в 1990-х и начале 2000-х годов. Роухани больше сосредоточен на реализации политики, чем на ее разработке, и назвал слабую координацию между иранскими бюрократическими организациями, такими как Министерство иностранных дел и Организация по атомной энергии Ирана, одной из главных проблем, которая способствовала тому, что в 2003 году Совет управляющих Международного агентства по атомной энергии выступил с заявлением против незадекларированной деятельности Ирана по обогащению урана: Организация по атомной энергии не была знакома с международным правом и дипломатией, а Министерство иностранных дел не было осведомлено о ядерной деятельности Ирана, пояснил Роухани. Роухани пытался добиться большей степени координации, но признал, что среди бюрократии сохраняются "разногласия", добавив, что "отсутствие консенсуса среди правящих элит" при Хатами добавило политическое измерение к этой проблеме.

Роухани также утверждал, что неточные оценки разведки, принятие желаемого за действительное и "заблуждения" иногда определяли принятие стратегических решений. Например, Роухани рассказал, что иранские спецслужбы ожидали, что Ирак будет сопротивляться силам коалиции во главе с США в 2003 году не менее шести месяцев; они испытали шок, став свидетелями краха центрального правительства в Багдаде всего через три недели после вторжения.

Саркастически подкалывая президента Махмуда Ахмадинежада, который должен был сменить Хатами на посту, Роухани написал: "К сожалению, заблуждения порой составляют основу наших решений".

Сместив акцент на внутренние проблемы, Роухани раскритиковал централизованный характер управления внутренними кризисами. По словам Рухани, протесты 1992 года в Мешхеде и протесты 1995 и 1999 годов в Тегеране были локальными инцидентами, в которых местные власти, либо из-за отсутствия полномочий, либо пытаясь уйти от ответственности, перекладывали ответственность на ВСНБ. Рухани даже утверждал, что режим поощряет чиновников низшего и среднего звена, которые вместо того, чтобы взять на себя ответственность за собственные действия, откладывают принятие решений на более высокие уровни, в результате чего режим теряет драгоценное время на начальных стадиях кризисов.

Как видно из его книги, несмотря на все усилия, Рухани, как создатель институтов, так и не смог исправить системные и социально-культурные проблемы Исламской Республики Иран.

Пребывание Али Лариджани в должности было прервано

За неожиданной победой Ахмадинежада над Рафсанджани на президентских выборах 2005 года последовало столь же неожиданное назначение Али Лариджани секретарем СНБ. С одной стороны, Лариджани был представителем верховного лидера в ВСНБ после загадочной смерти Ахмада Хомейни, что сделало его естественным кандидатом на пост секретаря. С другой стороны, Лариджани и Ахмадинежад не только принадлежали к разным политическим фракциям, но и были выходцами из разных социальных слоев и имели принципиально разные политические философии.

Популист Ахмадинежад происходил из небогатых, живших скромно слоев общества. В конце 1970-х годов он связался с группой, занимавшейся радикальной студенческой политикой в Иранском университете науки и технологии в Тегеране, и призывал к захвату посольства "безбожного" Советского Союза, а не посольства США. В начале 1980-х годов члены этой радикальной студенческой группы занимали должности в местных органах власти в северо-западных провинциях Ирана, а позже помогли избрать Ахмадинежада мэром Тегерана в 2003 году.

Консервативный Лариджани, напротив, принадлежал к обеспеченной семье религиозных ученых из Наджафа (Ирак). В 1970-е годы иракское правительство депортировало иранских граждан обратно в Иран, но иранские депортированные были приняты режимом шаха Мохаммада Резы Пехлеви и приобрели еще большее влияние в недавно созданной Исламской Республике.

Несмотря на их разногласия, Ахмадинежад мог воспринимать Лариджани как тактического союзника в борьбе с Рафсанджани, Роухани и другими деятелями истеблишмента, которых он насмешливо называл "аристократией Исламской Республики". В конце концов, Лариджани раскритиковал попытки Роухани разрядить кризис вокруг ядерной программы Ирана, в частности, Тегеранскую декларацию 2003 года о сотрудничестве с МАГАТЭ, как "обмен жемчуга на конфеты".

Однако, когда Лариджани стал секретарем СНБО, выяснилось, что его фундаментальный подход к ядерным переговорам с Западом и другим основным вопросам внешней политики и политики безопасности не сильно отличался от подхода Роухани. Лариджани вел конструктивный диалог с главой внешней политики Европейского союза Хавьером Соланой, но его усилия саботировались президентом. Ахмадинежад часто подчеркивал, что за ядерные переговоры отвечает кабинет министров, то есть он сам, и даже публично сетовал на то, что "некоторые люди слоняются без дела, ведя переговоры с мошенниками", и жаловался на "тех, кто ведет переговоры с позиции страха и трепета".

Хаос Саида Джалили

Саид Джалили сменил Лариджани на посту секретаря ВСНБ в октябре 2007 года. Джалили был политическим аутсайдером без сильных связей с какими бы то ни было фракциями, и без опыта работы в ВСНБ. Неизвестно, почему президент Ахмадинежад назначил на пост секретаря интровертного и малоизвестного бывшего сотрудника Министерства иностранных дел. Возможно, Ахмадинежад понимал, что не сможет убедить Хаменеи принять кого-то из его собственной фракции, и поэтому предпочел назначить человека без сильных фракционных связей, который вряд ли окажет сопротивление главе исполнительной власти.

Джалили рассказал о своей работе на посту секретаря в брошюре "Что происходит в секретариате", которую он опубликовал в 2013 году, после того как покинул ВСНБ. Он сообщил, что 90% работы совета составляло управление кризисами, при этом четверть времени ВСНБ уделял ядерной проблеме. Поскольку США ввели более жесткие санкции против Ирана при президентстве Ахмадинежада, Джалили расширил работу Комитета по специальным экономическим мерам Совета, чтобы обойти режим санкций.

При Джалили ВСНБ также усилил мониторинг американских аналитических центров на предмет выявления признаков будущих санкций и планируемых контрмер.

Комментарии о президентстве Ахмадинежада и пребывании Джалили на посту секретаря были не самыми добрыми. Вместо того чтобы управлять кризисами, комментаторы обвиняли дуэт в активном провоцировании кризисов, углублении дипломатической изоляции Ирана и узаконивании все более жестких санкций, направленных против страны.

Как участник ядерных переговоров, Джалили запомнился своим идиосинкразическим стилем. Согласно мемуарам директора ЦРУ Уильяма Бернса, который участвовал в ядерных переговорах с Ираном во время своей работы в Госдепартаменте, Джалили однажды "почти на сорок минут пустился в пространные философские рассуждения о культуре и истории Ирана, а также о конструктивной роли, которую он может играть в регионе. Он мог быть ошеломляюще непрозрачным, когда хотел избежать прямых ответов, и это, безусловно, был один из таких случаев. В какой-то момент он упомянул, что до сих пор читает лекции в Тегеранском университете. Я не завидую его студентам".

После хаотичного и кризисного президентства Ахмадинежада, два президентских срока Роухани с 2013 по 21 год представляли собой возвращение к подобию нормальной жизни эпохи Рафсанджани. Роухани, сам бывший секретарь ВСНБ, наконец-то получил возможность применить полученные уроки на практике.

Восстановление порядка при Али Шамхани

В попытке десекьюритизировать ядерную программу Ирана и ядерные переговоры, Роухани передал полномочия в Министерство иностранных дел, возглавляемое способным министром иностранных дел Мохаммадом Джавадом Зарифом, и назначил адмирала Али Шамхани секретарем ВСНБ.

На первый взгляд, назначение Шамхани могло показаться умиротворением Рухани могущественного Корпуса стражей исламской революции, но дневники Рафсанджани 1980-х годов бросают совершенно иной свет на это назначение. Хотя Шамхани поднялся к власти в КСИР благодаря тесной дружбе с Мохсеном Резаи, самым долгоживущим главнокомандующим КСИР, к концу ирано-иракской войны он перенес свою лояльность на Рафсанджани, тогдашнего главнокомандующего вооруженными силами, и его заместителя Рухани. Шамхани сделал это, систематически передавая Рафсанджани и Роухани неподцензурные новости о катастрофическом состоянии иранских вооруженных сил.

При этом Шамхани постепенно вышел из сети Резаи и был поглощен фракцией Рафсанджани.

На протяжении почти 10 лет пребывания Шамхани у власти Иран столкнулся с тремя крупными волнами антиправительственных протестов (в 2017-18, 2019 и 2022 годах).

Его пребывание в должности также совпало с конфликтами в Сирии, Ираке и Йемене, систематическими бомбардировками Израилем позиций Ирана и союзников в Сирии, а иногда и в Ливане и Ираке, убийством иранских ученых-ядерщиков и саботажем, направленным против ядерной программы Ирана, экономической войной против Ирана со стороны администрации президента США Дональда Трампа и убийством в январе 2020 года начальника КСИР "Кудс" генерал-майора Касима Сулеймани.

Открытые источники не дают достоверной информации о роли Шамхани в этих кризисах, но его длительное пребывание на этом посту может свидетельствовать о его способности согласовывать противоречивые интересы различных частей иранской бюрократии.

Возможно, более важным является то, что, несмотря на его смещение лояльности от КСИР в сторону сети Рафсанджани-Роухани, Шамхани, скорее всего, удалось выступить в качестве честного посредника между КСИР и гражданскими лицами в ВСНБ.

Али Акбар Ахмадиан: курс на конфликт

Ахмадиан, недавно назначенный секретарем СНБ, отличается от своего предшественника Шамхани. Не похоже, чтобы он перешел на сторону гражданской политической фракции. Скорее, Ахмадиан является членом тайной сети, составляющей неофициальное коллективное руководство КСИР. Таким образом, хотя формально он является президентским назначенцем, возможно, он был навязан президенту Эбрахиму Раиси руководством КСИР. Поэтому, нельзя ожидать, что Ахмадиан будет играть роль честного посредника между конкурирующими фракциями режима.

Эта проблема, вероятно, будет усугубляться подчинением Раиси Хаменеи, неопытностью в вопросах национальной безопасности и ограниченными знаниями Раиси о работе огромной государственной бюрократии Ирана.

Поэтому ВСНБ, скорее всего, снова окажется втянутым в некоторые из проблем, обозначенных Роухани. Подчиняясь Хаменеи, Раиси, похоже, даже не заинтересован в формировании внешней политики и политики безопасности Ирана, в результате чего подход верховного лидера, порой лозунговый, остается единственным политическим ориентиром при формировании политики.

В то время как каждая часть бюрократии будет пытаться интерпретировать эти лозунги для легитимизации своих собственных бюрократических интересов и политических рекомендаций, Ахмадиан, скорее всего, будет продвигать интересы КСИР, что, в свою очередь, приведет к плохой координации работы государственной бюрократии Ирана.