Чамчамал - сухой, пыльный город с репутаций поселения, построенного наспех. Расположенный посередине между Киркуком и Сулейманией в полуавтономном регионе южного Курдистана, город, который иногда называют «Техас», находится рядом со значительными запасами природного газа. Но местные жители почти не пользуются прибыльным ресурсом, погребенным под их домами. Большинство из них живут на несколько сотен долларов в месяц. Безработица широко распространена, особенно среди молодежи.

Спустя 20 лет после вторжения США в Ирак южный Курдистан часто рассматривается как остров демократических перспектив и экономического развития на в целом совсем не либеральном Ближнем Востоке. Курды решительно поддержали свержение Соединенными Штатами иракского лидера Саддама Хусейна и продолжают считать это позитивным событием.

Курды долгое время боролись с Багдадом за самоопределение. Их попытки достичь независимости в основном наталкивались на жестокое угнетение. Во время геноцидной кампании «Анфаль» в 1980-х годах армия Саддама использовала химическое оружие против курдского гражданского населения. С 1990-х годов курды были близкими партнерами США и других западных стран, вместе работая над свержением Саддама, а затем Исламского государства (запрещено в РФ - прим.). Хотя большинство наблюдателей согласны с тем, что война в Ираке не сделала его более процветающим или демократичным, южный Курдистан казался светлым пятном в хаосе, вызванном сменой режима.

Но сегодня ситуация выглядит мрачной. Политические институты региона раздирают партийные разногласия, а лидеры регулярно отказывают гражданам в свободе слова. Укоренившееся экономическое неравенство и отсутствие возможностей заставляют волны мигрантов искать лучшей жизни за границей. Повседневная жизнь большинства курдов, особенно в небольших городах, таких как Чамчамал, далека от жизни политической элиты, живущей в роскошных жилых комплексах в Эрбиле и Сулеймании. Это различие часто не замечают западные дипломаты и гости, которые регулярно встречаются с партийными чиновниками, бизнесменами и молодыми людьми, получающими образование в частных университетах.

Если война в Ираке и ее последствия чему-то и научили нас, так это тому, что отношения Запада с регионом должны отражать интересы его народа, а не политических лидеров. Демократия, единство и самоопределение - глубоко укоренившиеся амбиции курдского народа, и три десятилетия интенсивной иностранной поддержки до сих пор не помогли ему полностью достичь этих целей. Поскольку южный Курдистан сталкивается с кризисом демократической легитимности, Запад может использовать свои значительные рычаги и возможности, чтобы привлечь лидеров курдов к ответственности за коррупцию и нарушения прав человека, а не усиливать их посредством непреклонной военной и политической поддержки.

В то время как западные правительства в основном игнорировали кампанию Саддама «Анфаль» в 1980-х годах, они стали более благосклонно относиться к курдам после войны в Персидском заливе, установив бесполетную зону для их защиты от воздушных атак. В начале 1990-х годов были созданы курдские институты местного самоуправления.

Вторжение в Ирак под руководством США позволило южному Курдистану появиться на мировой арене, освободившись от ига и тени диктатуры Саддама. Созданный в 2005 году в соответствии с новой Конституцией Ирака, которая была разработана при широкой поддержке США и других стран, южный Курдистан имеет свой собственный парламент и судебную систему. Региональное правительство Курдистана (КРП) также имеет полный набор министерств со значительными переданными им полномочиями. Регион получил возможность самостоятельно поддерживать внешние связи, а так же, он получил силы безопасности и вооруженные силы, известные как пешмерга. Почти все вопросы управления решаются учреждениями южном Курдистане, а не Багдада.

Но в действительности власть принадлежит двум правящим партиям: Демократической партии Курдистана (ДПК) и Патриотическому союзу Курдистана (ПСК). ДПК контролирует провинции Духок и Эрбиль, последняя из которых является столицей южного Курдистана, а ПСК доминирует в Сулеймании.

В каждой зоне партийные чиновники отвечают за политические решения. Связи с партией рассматриваются как ключ к получению работы, открытию бизнеса и победе в судебных спорах. Пешмерга и силы безопасности также имеют партийную принадлежность.

Наследие войны — это 20 лет разбитых надежд и мечтаний.

Согласно законам КРП, «политические партии не должны иметь вооруженных сил», - говорит Нияз Абдулла, журналистка из Эрбиля. Но на практике этот запрет грубо игнорируется. «Когда возникает какой-либо конфликт между политическими партиями, сразу же появляется риск вооруженного конфликта», - добавляет она.

Партнерство между ДПК и ПСК всегда было сложным. ПСК возник как отколовшаяся от ДПК фракция в 1970-х годах - раскол произошел в результате сочетания личных и политических факторов. Партии вели гражданскую войну и управляли отдельными государствами в 1990-х годах. В это время курдское население страдало от так называемого «двойного эмбарго», когда международное сообщество ограничивало торговлю с режимом Саддама, который, в свою очередь, блокировал помощь и инвестиции в южном Курдистане.

ДПК и ПСК якобы согласились оставить в стороне свое соперничество, длившееся десятилетиями, после окончания диктатуры Саддама и объединиться в рамках нового КРП - Курдского регионального правительства. Соединенные Штаты сыграли ключевую роль в посредничестве в прекращении этой гражданской войны и содействии курдскому единству в постбаасистском Ираке (Баас - партия Саддама Хусейна, правившая в Ираке до 2003 г и затем свергнутая в ходе вторжения американской армии - прим.).

Но этот брак по необходимости всегда приносил неоднозначные результаты. Рабочие отношения двух сторон становятся все более дисфункциональными после последних региональных выборов 2018 года. Пришло новое поколение лидеров, менее заинтересованных в прагматичном подходе и более - во фракционных корыстных интересах.

Фархад Мамшай, выросший в Чамчамале, а ныне докторант кафедры планирования, управления и глобализации в Virginia Tech, рассказал Foreign Policy, что если раньше ДПК и ПСК равномерно делили власть и позиции на региональном уровне, то с 2018 года ДПК стремится стать доминирующей силой в южном Курдистане.

По словам Мамшаи, в последнее время между двумя партиями возникли серьезные разногласия, в том числе по поводу того, как делить внутренние доходы от пересечения границы и налоги, как управлять нефтегазовой промышленностью и отношениями с Багдадом. Эти разногласия затормозили процесс реформирования Пешмерга с целью превращения ее в единую, аполитичную и современную боевую силу.

Не сумев прийти к соглашению по новому избирательному закону, ДПК и ПСК отложили региональные выборы, запланированные на октябрь 2022 года, и продлили срок полномочий парламента Курдистана. На данный момент парламент еще не рассмотрел новый проект избирательного закона.

«Неспособность провести выборы означает отсутствие легитимности для правительства и парламентских органов. Они больше не могут быть подлинными и законными представителями народа», - утверждает Мамшай.

Эти разборки на уровне элит имеют реальные последствия, особенно сейчас, когда южный Курдистан переживает затяжной финансовый кризис. С 2014 года регион несет на себе основное бремя резких колебаний цен на нефть, бюджетных споров с федеральным правительством Ирака, войны против Исламского государства (запрещено в РФ - прим.) и пандемии COVID-19. В прошлом году власти Сулеймании испытывали трудности с выплатой зарплат бюджетникам, в результате чего разгневанные госслужащие выстраивались в очереди за наличными у распределительных центров. Несколько пенсионеров умерли в этих очередях.

КРП и другие государственные учреждения, безусловно, являются самым важным работодателем в регионе, а усилия по диверсификации экономики продвигаются медленно. По оценкам доклада Международной организации по миграции за 2018 год, в 47 процентах домохозяйств южного Курдистана как минимум один человек работает в государственном секторе. Три четверти работающих женщин являются государственными служащими.

По данным Международной организации труда, средний уровень безработицы в южном Курдистане составляет почти 16%. Но среди молодежи этот показатель гораздо выше - около трети людей в возрасте от 15 до 24 лет не имеют образования, работы или профессиональной подготовки. Среди всех возрастных групп вероятность безработицы среди женщин значительно выше, чем среди мужчин.

Курды ограничены в своих возможностях реагировать на дисфункциональное двоевластие ДПК-ПСК.

Оппозиционные партии южного Курдистана разделены и крайне слабы. Движение за перемены, известное под курдским названием Горран, выступает за более мощный парламент и демонтаж системы двоевластия. Десять лет назад они угрожали сместить ПСК в Сулеймании. Но сейчас «Горран» превратился в оболочку себя прежнего на фоне междоусобиц и решения войти в правительство вместе с ДПК и ПСК.

Появившиеся позднее бунтовщики против существующего порядка, такие как Движение нового поколения, предлагают мало конкретики, наряду с этим широко используя популистские уловки.

Среди избирателей широко распространены опасения по поводу фальсификации выборов, и оппозиционные партии используют их в своих интересах, когда у них плохие результаты.

И ДПК, и ПСК ограничивают свободу слова в пределах своих зон контроля, насильственно препятствуя проведению протестов. Курдских журналистов регулярно арестовывают или иным образом препятствуют освещению новостей; в прошлом году местная организация, наблюдающая за свободой слова, зарегистрировала по меньшей мере 431 нарушение.

Столкнувшись с ограничением политических свобод и отсутствием экономических возможностей, многие курды пришли к выводу, что наилучший выход для них — это миграция. По данным Фонда Саммит, неправительственной организации, базирующейся в Сулеймании, десятки тысяч людей ежегодно покидают южный Курдистан, многие из них направляются в Европу. К сожалению, многие мигранты из южного Курдистана застряли на границе Беларуси и Польши или утонули в Ла-Манше.

В феврале генеральный консул США в Эрбиле предупредил об «откате назад в области прав человека, гендерного насилия, верховенства закона, равного обращения с женщинами [и] равных возможностей для представителей меньшинств Курдистана».

Шерко Азад Али родился в 2002 году, незадолго до вторжения США в Ирак. Он живет в Чамчамале. По его словам, люди в южном Курдистане хотят работать на благо региона, но «большинство граждан ненавидят политику и не думают о ней, потому что [власти] не дают гражданам даже основных прав».

По утрам Али учится на учителя физкультуры в местном институте, а в свободное время работает футбольным судьей. Хотя он с нетерпением ждет развития своей карьеры, он знает, что этот путь станет нелегким.

«Большинство моих сверстников работают охранниками и устраиваются на работу с помощью авторитетного лица. Представители среднего класса и бедные люди, даже если им удается найти работу, не могут заработать на жизнь, - сказал Али в интервью Foreign Policy. - Я думаю, что люди, стоящие у власти в этом регионе, заботятся только о своих интересах. Богатые работают на себя и угнетают бедных».

Дефицит демократии и экономическая дисфункция южного Курдистана являются результатом корыстных интересов его политического руководства. Этим лидерам помогают западные чиновники, которые постоянно превозносят свои «особые и прочные» отношения с Эрбилем, но редко и лишь в мягкой форме публично осуждают злоупотребления и плохое управление регионом, которое осуществляют их курдские партнеры. Подобные заявления смешивают интересы политического руководства региона и интересы курдского народа в ущерб последнему.

Соединенные Штаты и их западные партнеры имеют огромные рычаги влияния на Курдское региональное правительство, но, похоже, не хотят их использовать. Например, они приложили много усилий для реформы пешмерга, которую правящие партии поддерживают на словах, но сопротивляются ей на практике, поскольку партизанские силы безопасности являются ключевыми для их патронажных сетей. Вашингтон выделяет средства на выплату некоторых стипендий пешмерга и может поставить их в зависимость от реформы, чтобы выйти из тупика.

Некоторые видные курдские лидеры и их деловые партнеры также имеют значительные активы в западных странах, и это может быть использовано в ходе борьбы с коррупцией.

Более дешевый подход заключается в том, чтобы западные дипломаты громко и публично заявляли о нарушениях в южном Курдистане, как только они происходят, и проявляли солидарность с защитниками прав на переднем крае, такими как активисты по защите прав женщин и заключенные в тюрьму журналисты. Это было бы в интересах западных правительств - хорошо известно, что бедность, отсутствие возможностей и ограничения свободы слова и собраний являются инкубаторами нестабильности и конфликтов. Это также поможет европейским странам устранить некоторые из коренных причин миграции. Хотя с 2003 года южный Курдистан был относительно более стабильным, чем другие части Ирака, эта стабильность не гарантирована.

Без такого изменения подхода Мамшай предвидит «еще большее разделение и фрагментацию» и «дальнейший упадок политических свобод, демократических ценностей и нарушение принципов прав человека» в южном Курдистане. Это стало бы серьезной несправедливостью для курдского народа, который за последние 20 лет принес много жертв в борьбе против диктатуры и экстремизма в Ираке.