Теперь враг захватил контроль над главным входом. Они бросали гранаты вместо взрывчатки с уступа у входа, потому что с помощью взрывчатки им не удавалось решить поставленные задачи. Когда они подошли вплотную к линии боя, то потребовали от партизан сдаться. Цель противника состояла в том, чтобы отвлечь партизан разговорами, продолжая бросать гранаты, взрывпакеты и вести бой.

Гре Сор был одним из центров сопротивления в зонах обороны Мидии (Запе, Метине и Авашине), где турецкая армия начала вторжение 23-24 апреля 2021 года. Это место стало одновременно духовным храмом и местом сражений. История 80-дневного сопротивления Гре Сор была собрана из рассказов участников сопротивления Мизгин Далахо, Арманджа Симко и Текошина Деврима.

Здесь представлена четвертая часть этой истории доблести:

Мы не сдадимся

Они не могли подойти слишком близко к партизанам и использовали много взрывчатки, оставаясь на своих позициях. Они также запускали ракеты. Поскольку воздушный поток в этом месте шёл наружу, когда они использовали газ или химические БОВ в этом регионе, этот поток отравляющих веществ возвращался к ним. В результате они прекратили использовать газ в этой местности, что было выгодно для партизан. Они стреляли из гранатометов в направлении верхней части основного входа, пытаясь удержать людей от работы на позициях.

Недостатком позиций было то, что они не прикрывали друг друга, так как находились рядом. Не удавалось прикрыть с этих позиций от огня врага и другие входы, хотя они не были распложены вертикально, в чем был их плюс. В ходе этих боевых операций противник так же часто призывал к сдаче. Временами враги говорили на курдском языке, и Баз даже слышал, как некоторые солдаты говорили по-арабски. Враги кричали, когда поднимались на возвышенность. Они прибыли во время караульной смены Зинарин и Озгюра. Они говорили на курдском языке, хотя по своему звучанию он был близок к курдскому диалекту Адыямана. Обрыв выступа был высоким, и они кричали оттуда. На требования о сдаче партизаны ответили так: «Мы – бойцы лидера Апо, и мы никогда не сдадимся. Сдача – это предательство, а мы – защитники своего народа».

Через некоторое время враг обнаружил позицию героя Текошина, которая до этого была скрыта. Партизаны шутили: «Что происходит? Мы занимаем позиции, враг их находит. Враг находит позиции, а мы занимаем другие».

Они направились к нижнему входу

После первых попыток атаковать позиции у основного входа турецкие солдаты планировали атаку через нижний вход. Мы отошли от главного входа и дважды ударили по противнику из B7 на ярусе выше. Также для стрельбы по «Кобрам» врага через тот же вход использовалось орудие «Загрос». Оно было необходимо у этого входа, чтобы блокировать позицию противника на вершине. Враг хотел закрепиться там. Расстояние между противником и входом было слишком велико, чтобы там были эффективны взрывчатка или отравляющий газ. С помощью веревок противник мог спустить туда только взрывчатку. Их целью было контролировать ситуацию, оставаясь на расстоянии, и не дать партизанам продвинуться на позицию, чтобы вести бой. Но, когда враг приближался, партизаны наносили удар первыми. Поэтому они разместили там своих снайперов. Партизаны больше не покидали это место. В 150 метрах от входа находился лесной массив. Враг успел разместиться там. Через несколько дней он отправил своих снайперов к основному входу. Когда Озгюр посмотрел в бинокль в направлении этого входа, он заметил двух замаскировавшихся снайперов. Это было 8 августа.

Ранее у этого входа использовался пулемет ДШК. Ботан призывал: «Стреляйте, даже если попаданий не будет». Он хотел, чтобы солдаты врага думали: «Мы распложены выше их на местности, как они могут стрелять?» Они не должны были чувствовать себя настолько беззаботно. Штурмовые вертолеты врага меняли маршрут после удара. Так что, даже если бы в Мамрешо было движение, их бы расстреляли отсюда. Уйти отсюда было просто. Так было принято решение.  Поскольку усилия, предпринимаемые здесь, давали результаты, враг решил переместиться сюда. Было решено, что если враг спустится вниз, мы поднимемся на средний ярус и нанесем по нему еще один удар».

Это был их первый день на нижнем ярусе, и они еще не успели занять свои позиции. В результате в тот день партизаны нанесли противнику сильный удар. Была предпринята попытка не дать им возможности разместиться там легко и с комфортом. Теперь нижнему ярусу уделялось больше внимания, и количество дозорных там было увеличено. Враг периодически сбрасывал туда взрывчатку и отправлял беспилотники. Партизаны стреляли и с этих позиций, они не хотели, чтобы враг решил, что они покинули это расположение. С помощью веревок они снова спустили взрывчатку ко входу. Текошин подошел к Ботану и заметил: «Эта взрывчатка находится слишком далеко от входа; они положили ее там лишь для того, чтобы вызвать у нас психологический шок». Текошин и Армандж стояли на страже после того, как Ботан вернулся внутрь. Враг взорвал заряды, пока они наблюдали. «Мы тоже иногда делаем иррациональные вещи, если кто-то услышит, что мы стреляем по бомбам, он подумает, что мы обезумели», – сказал Ботан.

Прицельная стрельба из гранатометов

Партизаны сделали фигуру, чучело, похожее на человека, и надели куфию ему на «голову». Турецкие солдаты выстрелили по нему, как только оно оказалось снаружи. Когда пули ударялись о камни, изредка они высекали осколки скальной породы. В один момент от выпущенной пули отлетел каменный осколок и ранил Делаль в лицо, когда она сооружала фигуру человека. «Эй, ты тоже ранена, теперь у тебя на лице боевые шрамы, и все будут знать, что ты тоже воевала», – поддразнил её Ботан. Потом Делаль перевели на третий ярус, но она постоянно повторяла: «Я проливала кровь внизу, мне нужно туда».

11 августа Мизгин, выйдя на осмотр, заметила какие-то мешки. Враг сооружал окопы, и если бы им дали закончить, они бы форсировали своё наступление. Мизгин хотела сделать фотоснимок, чтобы оценить, что там произошло. Враг выстрелил в камеру в ее руке, когда она собиралась вынести ее наружу, и Мизгин получила ранение в руку. Пуля ранила и Текошина, попав ему в бок и задев его колено, когда он смотрел в бинокль. Были и другие незначительные ранения. В результате бойцы нечасто высовывались наружу, но все равно били по врагу из гранатометов, оценивая заранее необходимый угол атаки. На самом деле, было очень желательно, чтобы враг атаковал со стороны основного входа, но они не подходили слишком близко. Передняя часть прохода уже представляла собой голую скалу после того, как по ней били вражеские самолеты. Если бы враги хотели войти внутрь, им пришлось бы подойти прямо ко входу, но смелости сделать это им недоставало.

Вентиляция системы туннелей была эффективна

Преимущество партизанских туннелей состояло в том, что они очень хорошо вентилировались, несмотря на то, что многие входы были закрыты. Отравляющий газ не создавал здесь помех. Взрывы ранили и вывели из строя многих, но это не помешало партизанам сражаться. Когда число раненых увеличилось, все бойцы были в состоянии повышенной готовности от 8 до 12 часов в сутки. Они испытывали сильную усталость. Для размеров пещер количество бойцов было невелико, но, учитывая ситуацию со снабжением, так было лучше. Они испытывали некоторые трудности, но все постоянно придумывали новые способы атаковать врага; тогда партизаны шли к Ботану и вносили свои предложения.

Все постриглись одинаково

Из-за тесноты у партизанок были свои сложности. Больше всего проблем было у женщин, которые привыкли носить длинные волосы. Косы женщин-бойцов были длиннее пояса. Мыть головы было нечем, и косы невозможно было расчесать, потому что волосы сбивались из-за химикатов и газа. Бойцы решили остричь всех. Зинарин поначалу отказалась отрезать косы, но потом согласилась. Никто из них не стриг прежде людей. Зинарин сыграла роль начинающего парикмахера – она уничтожила прическу каждой и каждого, к кому прикоснулась. Остальные «жертвы» тоже жаловались. Делаль постригла Зинарин и Озгюра, и у неё вышло не лучше. Позвали Аргеша. Сначала Аргеш подстриг Текошина и Делаль, а затем всех женщин. Мужчины состригли свои волосы под ноль, и все их прически стали одинаковы. Все выглядели, как будто их стриг один парикмахер. По правде говоря, последствия этой несправедливой войны, обрушившейся на всех них, стали ещё и предметом шуток. Бойцы жили так, чтобы ни одно возникшее в жизни условие не стало непреодолимым. Жизнь продолжалась, они жили до самого момента героической смерти, привыкнув к атмосфере борьбы. Помимо случайных боестолкновений и запланированных боевых операций, иногда они читали. При необходимости бойцы собирали вещи и готовились к уничтожению того, что нельзя было оставить врагу. В лагере продолжали необходимые сборы, ухаживали за ранеными. Иногда чистили проходы. Некоторые книги сжигали, чтобы они не попали в руки врага. Так шли дни бойцов вплоть до последнего.

Дальнейшие события

Враг захватил контроль над главным входом. Они бросали гранаты вместо взрывчатки из прохода наверху, потому что у них ничего не получалось со взрывчаткой, которую они пытались спустить сюда ранее. Когда они подошли к линии огня, они потребовали от нас сдаться. Цель солдат противника состояла в том, чтобы отвлечь партизан разговорами, одновременно ведя боевые действия. Зная это, Ботан всегда говорил: «Стреляйте в них, когда они с вами разговаривают.  Мы понимаем, что вы голодны, но здесь много еды, а вас уже стало меньше на пять человек». «Вы можете сказать, сколько их у вас?» «Нас 50 человек», – сказал он. «Ты преувеличиваешь», – ответили Аргешу.  Они все смеялись над шуткой Аргеша. Да, сейчас их было всего девять бойцов, но их воли и решимости было достаточно, чтобы добиться всего. Это напугало врага. Враг подошел к главному входу. Он находился на немалом расстоянии от этого входа. Поскольку там было много земли и камня, противник развернул активную деятельность на уступе выше. К баррикадам, укреплённым партизанами, летели ручные гранаты. Они разрывались на позиции товарища Текошина, летели с уступа выше, и так шли боевые действия на занятых позициях. Эти столкновения продолжались до 3 сентября.

Оценка организации

Партизаны могли слышать голоса товарищей, но долго не могли различить их, потому что проводная связь была доступна только внутри. Когда их речь была, наконец, услышана, бойцы ощутили прилив боевого духа и сил. Взгляды и оценки главного штаба боев в Вархале и Гре Сор были совершенно неожиданными. «Они действительно говорят это нам?» – спросил кто-то, слушая эти оценки. Возможно, потому что партизаны были в самом разгаре боя, произошедшее не показалось им таким уж необычным. Оценка их сопротивления была высока. «Наши товарищи оценивают нас так высоко, как же мы сможем быть достойны этого?» – спросил один из бойцов. Решимость Ботана была при этом очевидна. Он сказал: «Организация рассматривает нас, оценивая как последователей таких героев, как Беритан и Зилан, а также через сопротивление товарищей в тюремных подземельях; и мы не покинем возвышенность, несмотря ни на что. Нас устраивает, если организация будет относиться к нам так, даже если мы умрем или падем, это не будет источником боли».

Было решено, что эта территория не будет оставлена в любом случае, даже если только один боец сможет уйти, чтобы сообщить о сопротивлении здесь и рассказать о том, что произошло с товарищами. Это был единственный требовавший внимания вопрос; возможно, было бы хуже, если бы организация не знала о случившемся. В остальном решение было принято.

Значимость сопротивления женщин

Участие женщин, их труд и вклад в общее дело борьбы, как и во всех частях сопротивления, начавшегося в Авашине, оставили свой след в борьбе Гре Сор. Настолько, что ведущие мужчины-партизаны почерпнули в этом вкладе многое и позже рассказывали о своем участии в этом сопротивлении. «Мы оставались вместе с товарищами женщинами в течение зимнего сезона, иногда у нас возникали проблемы, начиналась критика.  Мы узнавали друг друга, знакомились с личностями друг друга. Когда враг поднимался на вершину, женщины-товарищи занимали свои места», – говорил Армандж о женщинах-партизанках после окончания сопротивления. Большинство из них уже имели опыт партизанской деятельности. Все наши позиции давали разные возможности, и женщины-товарищи были очень смелыми, особенно когда дело доходило до атак  врага. Наше мужество и наш боевой дух росли, когда мы видели их храбрость. Например, когда женщина принимала меры, когда она смело противостояла врагу, это воодушевляло нас. Однажды, когда мы были в горах, у нас был гранатомет, и была стратегия стрелять по врагу из индивидуального оружия. Мы с Зинарин планировали поехать. Зинарин была в восторге и в нетерпении. Видя это, моральный дух людей улучшился. В трудных обстоятельствах раскрывается истинная сущность человека. В такие трудные и опасные времена тот, кто рядом с тобой, – твой настоящий друг. Реальность боя раскрывает истинную природу солидарности. Женщины-товарищи не проявляли никаких признаков эгоизма или отстраненности. Не было никаких колебаний. На самом деле, это характерная черта наших товарищей женщин, и это часть культуры последовательниц Беритан и Зилан. Они сражались до последнего патрона и, если нужно, могли взорвать и себя, но сдаваться отказывались. Мы были уверены, что никто из них не сдастся. Я черпал у них боевой дух и храбрость. Их участие, шутки, попытки подбодрить нас и их помощь укрепляли наши надежды.

Это была прекрасная возможность

Текошин отнес меня в отряд на своей спине, когда я был ранен. Моя одежда была уже порвана, и я был весь в крови. Товарищ Зинарин была командиром отряда, и при этом она постирала и надела мне носки. Это оказало огромное влияние на всех. Надо понимать, что если ты выходишь на поле боя с такими товарищами, то ты не против умереть. Рядом с такими людьми даже стоит умереть как герой. Это была прекрасная возможность. Товарищ Делаль присоединилась к нам недавно. Это был ее первый год в Гре Сор. Годовщина её вступления пришлась на 20-й день до операции. Несмотря на отсутствие опыта, она была чрезвычайно смела. Когда она выпустила первую пулю по врагу, мы увидели боевой дух и восторг в ее глазах. Мы подумали, что даже если это будет только ради него, мы не прекратим сопротивление. В результате во время наших смен на посту именно женщины всегда проверяли позиции. Обычно именно они шли вперед и говорили: «Где есть риски, туда мы и пойдем». Их участие очень воодушевляло. Например, временами я чувствовал себя подавленным, но они беседовали со мной и помогали укреплять боевой дух и силы. Многое можно сказать, но невозможно передать свои чувства, поэтому нужно жить...

Продолжение следует...