Афганистан стоит перед лицом того, что, по предупреждению ООН, может стать «самой страшной гуманитарной катастрофой, которую мы когда-либо видели». Катастрофа «рукотворная», по словам Международного комитета Красного Креста, и «международное сообщество отворачивается от нее». По имеющимся оценкам, около 1 миллиона афганских детей рискуют умереть от недоедания к концу этого года, если не получат немедленного лечения.

Эта катастрофа стала прямым следствием внезапного захвата власти в стране талибами в августе и последующего замораживания международным сообществом государственных активов и сокращения помощи. Наступил кризис ликвидности, цены резко выросли, стоимость афганской валюты упала, и афганцы с трудом могут получить наличные деньги, необходимые им для приобретения продуктов питания, воды, медицинского обслуживания и других предметов первой необходимости.

По прогнозам Международного валютного фонда, в этом году экономика страны сократится на 30 процентов. Ситуация настолько тяжелая, что исполняющий обязанности министра иностранных дел Афганистана – член Талибана – направил письмо в Конгресс США с просьбой к американскому правительству «предпринять ответственные шаги для разрешения гуманитарного и экономического кризиса».

Международное сообщество отреагировало на это большим количеством заламывания рук и оправданий. Суть проблемы заключается в том, что неясно, как взаимодействовать с временной администрацией Талибана в условиях сложных и дублирующих друг друга санкций США, Европейского союза и ООН, а также страха, что это взаимодействие может быть воспринято как одобрение Талибана в качестве нового правительства Афганистана.

Но в итоге Запад тратит время, которого у афганцев нет. Альтернативы взаимодействию с Талибаном нет. Вопрос в том, когда Запад наберется политического мужества, чтобы действовать надлежащим образом.

С тех пор как талибы пришли к власти в августе, ни одна страна официально не признала их в качестве законного правительства Афганистана. Было потрачено много кислорода на обсуждение того, усилят ли различные действия талибов или сделают их легитимными – и все это после того, как талибы пришли к власти.

Это глубоко неправдиво по нескольким причинам.

Соединенные Штаты фактически признали Талибан в качестве политического образования, когда подписали с ним Дохийское соглашение в феврале 2020 года. Более того, США позволили талибам захватить Афганистан, когда в августе прямо заявили представителям группировки, что не будут брать на себя ответственность за Кабул после падения правительства тогдашнего президента Афганистана Ашрафа Гани.

Признание может стать мощным рычагом давления, но, с точки зрения морали, не должно использоваться в качестве разменной монеты, когда миллионам людей грозит голодная смерть. Если мы хотим говорить о признании, то международное сообщество должно, как утверждает политолог Барнетт Рубин, наметить реалистичную, соответствующим образом последовательную дорожную карту признания. В настоящее время талибы не знают, какие конкретные действия обеспечат им международное признание, потому что Соединенные Штаты и их союзники не сообщили об этом четко и последовательно.

Более существенной проблемой может стать то, что США и их союзники сами не определились с тем, что именно должны сделать талибы, чтобы добиться их признания, и не желают предоставлять им реалистичные пути к международному признанию в нынешнем политическом климате. Это безответственная трата тех немногих рычагов влияния, которые остались у Запада.

Талибы хотят международного признания – их выживание после снятия санкций действительно может зависеть от этого. Но для предотвращения гуманитарной катастрофы в Афганистане не требуется признание талибов. Существует целый ряд вариантов решения кризиса ликвидности и предотвращения полного финансового краха. Признание не требуется, например, для того, чтобы создать временную меру, позволяющую афганскому государству получить доступ к своим активам и резервам. Human Rights Watch призвала Соединенные Штаты и другие финансовые власти либо выдать лицензии и рекомендации, чтобы Афганский центральный банк мог участвовать в ограниченных операциях, либо назначить стороннюю организацию для обработки основных операций независимо от центрального банка страны. Это также позволит агентствам ООН и неправительственным организациям (НПО) получить доступ к крайне необходимым денежным средствам и удовлетворить гуманитарные потребности.

После 20 лет войны и почти трех десятилетий существования Талибана накоплен достаточный коллективный опыт, чтобы понять, что работает, а что нет, в борьбе с ним. К сожалению, опыт показывает, что многое из того, что международное сообщество сделало до сих пор, – это именно то, что не сработает. Упреки через социальные сети и выдвижение требований, противоположных нынешней практике Талибана (или тому, что, по их словам, они могли бы рассмотреть), оказались неэффективными. Западные правительства могут считать, что они должны публично делать такие заявления, чтобы удовлетворить внутреннюю аудиторию, но они не помогут афганцам.

Спокойные, прагматичные переговоры на международном и особенно на местном уровне, как правило, работают гораздо лучше. Именно это, похоже, позволило в последние недели вновь открыть, по крайней мере, несколько средних школ для девочек. Незаметная поддержка НПО, способных заключать такие сделки, очень важна. Права человека жизненно важны, но, к сожалению, Соединенные Штаты и другие западные страны не в состоянии напрямую влиять на это. Частное поощрение стран с мусульманским большинством, которые в последние годы сыграли важную роль в борьбе с Талибаном, таких как Индонезия, взять на себя инициативу, было бы более убедительным решением. Талибы, в конце концов, настаивают на том, что они сохранят «исламское право», но они не сформулировали четко, что это значит и каковы будут последствия для женщин и религиозных меньшинств.

Риск неправильного восприятия и недопонимания между Талибаном и западными странами опасно высок и может быть уменьшен только путем прямого, хорошо информированного и согласованного взаимодействия, особенно внутри Афганистана. Западные государства должны восстановить посольства и направить туда персонал, если они надеются сориентироваться в новом афганском правительстве. Большинству правительств (исключением являются Соединенные Штаты) не нужно признавать правительство Талибана, чтобы создать дипломатическое представительство в стране.

Опыт показывает, что диалог и стимулы работают гораздо лучше, чем угрозы, исключения или санкции. Мысль о том, что, казалось бы, нужно вознаградить талибов, может быть глубоко неудобной и политически непопулярной, но это необходимо. Хорошая новость заключается в том, что талибы не являются монолитом, и с ними можно взаимодействовать и использовать предоставление им стимулов для расширения возможностей более политически прагматичных собеседников.

Однако опыт также говорит нам, что любые желаемые изменения со стороны талибов – если они вообще произойдут – будут постепенными. Талибы управляют на основе консенсуса и любой ценой избегают конфронтации внутри своего движения, что означает, что спорные решения избегаются или неоднократно откладываются. В настоящее время они страдают от междоусобиц, находятся в затруднительном положении и вряд ли примут какие-либо важные решения, пока кризис не отступит. Временные рамки для оценки прогресса в решении приоритетных задач западной политики должны быть рассчитаны на годы или десятилетия, а не на недели или месяцы.

Когда донорам и правительствам предлагается тот или иной курс действий или политики, они должны спросить себя, помогает ли этот вариант в целом или вредит наиболее уязвимым афганцам, находящимся сейчас внутри страны. Борьба с Талибаном – это средство помощи афганцам, и в центре внимания должны быть афганцы (а не Талибан).

Внешняя политика, руководствующаяся принципом «не навреди», приведет к радикально иному подходу, чем тот, который мы наблюдаем сейчас. Не навредить – значит уменьшить зависимость от помощи, потому что именно это привело к беспрецедентному гуманитарному кризису, когда внешнее финансирование Афганистана было сокращено. К сожалению, желание доноров избежать – а возможно, даже наказать – Талибан привело к предложениям работать в обход, а не вместе с афганским правительством. Доноры Всемирного банка обсуждают возможность перевода 280 миллионов долларов из замороженного правительственного трастового фонда в ЮНИСЕФ и Всемирную продовольственную программу, но это будет лишь временной мерой. Были объявлены различные схемы, позволяющие обойти государство [талибов], включая трастовый фонд Программы развития ООН (ПРООН), названный «народной экономикой», который будет распределять денежные выплаты и гранты (несмотря на коррупционный послужной список ПРООН в управлении афганскими трастовыми фондами).

Финансирование ООН и НПО для подмены государственных услуг в Афганистане, таких как образование, может показаться хорошей идеей, но это фактически разрушит государственные системы, на создание которых Запад потратил миллиарды долларов. Эти системы принадлежат и служат афганскому народу, а не талибам. Более того, обещание выделить миллионы долларов в трастовые фонды ООН мало что значит (и подозрительно похоже на пиар-акцию), если эти деньги не смогут дойти до афганцев, потому что не сняты санкции и не решены банковские вопросы. А эти вопросы не могут быть решены без предварительного взаимодействия с Талибаном.

Есть гораздо худшие варианты будущего, чем Афганистан под управлением талибов. Забудьте на минуту о миллионах афганских матерей и детей, которые почти наверняка умрут этой зимой от недоедания. Если правительство Талибана распадется или страна вступит в новую фазу гражданской войны, она будет гораздо более смертоносной и жестокой, чем все, что наблюдалось за последние два десятилетия. На данный момент не существует четкой политической оппозиции Талибану, которая могла бы управлять страной. Если талибы распадутся и расколются, а Исламское государство – Хорасан (запрещено в РФ) наберёт силу, Афганистан абсолютно точно станет убежищем для террористов. Это будет гораздо большей угрозой для международного сообщества, чем правительство талибов.

* - Движение Талибан запрещено в РФ.