Йылмаз Гюней умер 9 сентября 1984 г. в Париже, вдали от родного города, то есть его нет в живых уже 39 лет. Конечно, нет ничего удивительного в том, что общественных деятелей продолжают обсуждать и после смерти, но необходимо задуматься над тем, что человек, которого уже много лет нет в живых, подвергается в Турции именно сегодня такой интенсивной кампании линчевания и дискредитации, как будто он еще жив.

Это такая активная кампания, что возникает состояние бдительности и слюноотделения, которое постоянно обновляется, как будто бы Гюней снял новый фильм, получил международную кинопремию или восстановил турецкое гражданство и возвращается в страну, то есть как будто произошло новое, актуальное событие.

Одним из аспектов этой истерической бдительности является, конечно, завезенное с Запада движение «культура отмены».

Это движение, которое мы переводим на турецкий язык как «культура отмены», пытается «отменить» Йылмаза Гюнея через его «преступления и грехи», то есть дискредитировать его политическую идентичность, его искусство, его фильмы и его режиссуру.

Здесь присутствует позиция, которую мы можем наивно назвать «глупостью». Эта глупость видит в Гюнее не более чем мачо, применяющего насилие к женщинам, провинциала, отягощенного феодальными пережитками, не желая слышать и понимать то, как он вырвался из тяжелейших условий, их климата издевательств и маскулинности, как он изменил свои взгляды на женский вопрос, приняв и усвоив социалистические идеи.

Если бы дело ограничивалось только этим идиотизмом, связанным с либерализмом, мы могли бы не обращать внимания на происходящее, мы могли бы смеяться над ним, но это не так. Идет вполне осознанная, спланированная и запрограммированная атака, выходящая за рамки этого идиотизма. Средством, через которое организуется атака, является светский национализм – одно из новых явлений турецкой политики.

Светские версии национализма встречались в Турции и раньше, но сейчас мы столкнулись с совершенно новым явлением. Это новая форма национализма, которая противостоит ПНД (Партия националистического движения), находящейся в партнерстве с ПСР (правящая в Турции Партия справедливости и развития – партия Эрдогана), недовольна двойственностью ХП (оппозиционная националистическая Хорошая партия), и в основном выражается в лозунгах партии «Зафер».

Мы сталкиваемся со светским, но в то же время похожим на неофашистские/правые популистские партии в Европе движением, которое черпает смысл своего существования в оппозиции к ПСР, но не противостоит ей с фронта, а ставит проблему беженцев в центр своей политической мотивации, приписывая беженцам чувства безнадежности и гнева, порожденные конъюнктурой многочисленных кризисов, делая их козлами отпущения, и мобилизуя (против беженцев – прим) на этой основе широкие массы. (В Турции проживают около 4 млн беженцев из Сирии – прим.)

Это движение очень умело включает в свою повестку дня историю страны и исторические фигуры: Мустафа Кемаль, Энвер-паша, Атсыз, Чатлы и даже Кенан Эврен; там всем нашлось место. В дискурсе светского национализма эти фигуры, которые нелегко поставить на одно и то же место в историческом плане, объединяются выборочным методом и под заголовком «тюркизм», и все они помещаются в один канон.

Например, Энвер и Мустафа Кемаль, боровшиеся друг с другом за лидерство во время Освободительной войны, недолюбливавшие друг друга, представлявшие две разные политические тенденции и стратегии, легко переплавляются в одно целое... С одной стороны, героизируются такие имена, как Чатлы, а с другой стороны, Кенан Эврен, который может быть воспет как «государственный деятель, покончивший с анархией». (Кенан Эврен – турецкий военный и государственный деятель, организатор военного переворота, незадолго до смерти осуждён пожизненно – прим.).

Эта люмпенская и аполитичная форма политизации находит свой отклик в основном у молодого поколения, особенно у детей из семей все более беднеющих представителей нижнего и среднего классов. Они выражают свое чувство бесперспективности, коллективной депрессии и обиды в условиях многочисленных кризисов, в атмосфере, созданной отсутствием сильного рабочего движения. Они укрылись в ультраправом анти-мигрантском движении.

Массы молодых людей, у которых нет будущего, укрываются в воображаемом прошлом, создают себе героев и утешают себя этим. Глядя на настоящее, они не в состоянии увидеть главного виновника ситуации, в которой они оказались, а именно, турецкий капитализм, поэтому они направляют свой гнев на беженцев, выбранных в качестве козлов отпущения. Это приводит к фетишизму турецкости, который, как и все фетиши, лишь скрывает правду.

Именно это лежит в основе систематической кампании линчевания Йылмаза Гюнея. Новый светский национализм, о котором мы говорим, как и все национализмы, характеризуется антисоциалистическим характером, и сегодня под руководством нескольких троллей в социальных сетях атаке подвергается не только Гюней, но и вся история и все ценности турецких левых. С помощью нападок на Гюнея проводится фашистская операция по «разрушению идолов».

Это, конечно, больше всего радует тех, кто сетует на то, что «нам не удалось установить культурную гегемонию», то есть исламистов. Один из авторов Yeni Şafak пишет о левых: «В веере их богов появилась небольшая трещина».

Те, кто проводит эту операцию, и их сторонники прекрасно знают, какое место занимает Йылмаз Гюней в умах и сердцах турецкого народа, наряду с Назымом Хикметом, Сабахаттином Али, Азизом Несином, Ахмедом Арифом, Ахметом Кайя и другими. Независимо от того, слабы левые сегодня или нет, они осознают, что эти имена, которые первыми приходят на ум публике при упоминании слова «левые», окружены любовью и уважением, которые передаются из поколения в поколение.

Критика – это суть марксизма, вся интеллектуальная жизнь Маркса может быть объяснена через понятие критики. Марксизм развивался через критику, и самую жесткую критику марксисты направляли друг на друга. Так происходит и в мире, и в Турции. Для марксистов, социалистов и революционеров никто не может избежать критики, никто не является святым, и это касается как Йылмаза Гюнея, так и других упомянутых мною имен. Однако критика ценна, если она продвигает и преобразует.

Сегодня фашисты не критикуют Гюнея, а бешено атакуют его, и эта атака направлена не на развитие общества, а на его регресс, на выхолащивание его сознания. Это и есть фашизм, который калечит общественное сознание, делает общество тупым, роботизирует и порабощает массы.

Атаки на Гюнея – часть политики оглупления и роботизации масс, и поэтому мы не должны поддаваться ей.

Йылмаз Гюней и все фигуры, все ценности, созданные левыми с их поэтами, писателями, режиссерами, активистами, – наши; мы иногда критикуем их, мы злимся, мы боремся, мы расстраиваемся, но мы не дадим съесть ни одного из них пронырам и зомбированным отродьям – потомкам тех, кто преклонялся перед 6-м флотом США.

Йылмаз Гюней – наш, он принадлежит нашему трудовому народу, революционерам. Как его не забыли за сорок лет, так не забудут и через сорок лет, его фильмы будут смотреть, его книги будут читать, его имя и творчество будут продолжать помнить вместе с народом, революцией и борьбой за другой мир.