После победы на решающих выборах в Турции 28 мая президент Реджеп Тайип Эрдоган сделал ряд неожиданных назначений в кабинете министров. В частности, Хакан Фидан, который в течение 13 лет возглавлял Национальную разведывательную организацию, был назначен министром иностранных дел. Фидана на посту руководителя разведки сменил Ибрагим Калин, бывший пресс-секретарь президента, который также ранее занимал пост советника Эрдогана по вопросам внешней политики и безопасности и в прошлом тесно сотрудничал с Фиданом.

Сотрудничество между ними может усилить оперативное сближение между Национальной разведывательной организацией и Министерством иностранных дел.

Фидан был одним из архитекторов поворота Турции к геополитической активности, объединив экосистемы разведки, безопасности и внешней политики и стимулировав турецкое присутствие в Ливии, Сирии, Ираке, Йемене и Нагорном Карабахе в прошлом десятилетии.
Будучи опытным участником внешней политики (его основным научным направлением в докторской диссертации была роль разведки во внешней политике), Фидан, возможно, сможет укрепить разведывательную составляющую турецкой дипломатии.

В свете недавней активизации операций Турции против Рабочей партии Курдистана, или РПК, в Ираке, а также в свете контактов Фидана с курдскими политическими деятелями и его ключевой роли в работе с иракским досье, его назначение может привести к определенным изменениям парадигмы турецкой политики в отношении Ирака.

Связи Турции с Ираком менялись с момента вторжения США в Ирак в 2003 году. Первоначально Анкара проводила политику, используя соперничество между Багдадом и Эрбилем (столица Курдского регионального правительства – прим). Однако после провала референдума о независимости Курдистана в сентябре 2017 года Турция стала сотрудничать с Багдадом и Эрбилем, используя оба направления как дополняющие друг друга элементы, а не направленные друг против друга. Анкара и Багдад имеют важнейшие стратегические отношения, но нерешенные вопросы, тем не менее, заставляют их враждовать.

Самые сложные вопросы – военные операции Турции против РПК и десятки ее военных аванпостов в Ираке, – операции, на которые давно обижаются в Багдаде. Однако, эти действия являются важнейшими компонентами политики Турции в Ираке.

Более 40 лет Турция борется с РПК, которая с конца 1990-х годов базируется в горах Кандиль на севере Ирака. Турция объявила ее «террористической группой».

С 2016 года, по мере роста кадрового и технологического потенциала разведки, Национальная разведывательная организация расширила свои военные операции против РПК на севере Ирака, особенно в Синджаре, Сулеймании и Махмуре. В апреле, предположительно, удар турецкого беспилотника в районе аэропорта Сулеймании был направлен на колонну, в которой находились трое американских военнослужащих и Мазлум Абди, командир поддерживаемых США Сил демократических Сирии (СДС), значительная часть которых состоит из курдов, симпатизирующих РПК. Соединенные Штаты, которые сотрудничают с СДС в Сирии в борьбе против Исламского государства (запрещено в РФ – прим), не считают СДС террористической организацией.

Многие иракские чиновники осуждают военные операции Турции как вопиющее нарушение суверенитета и за их ирредентистские аспекты. Багдад неоднократно требовал от Анкары вывести войска с военной базы Башика вблизи Мосула, а поддерживаемые Ираном вооруженные группы нападали на турецкие военные посты на севере Ирака.

Анкара, которая выступает за статус-кво между Эрбилем и Багдадом и против независимости курдов, поддерживает баланс между двумя основными курдскими политическими партиями региона – базирующейся в Эрбиле Демократической партией Курдистана (ДПК) и базирующимся в Сулеймании Патриотическим союзом Курдистана (ПСК). Турция поддерживает близкие отношения с ДПК благодаря их тесным политическим и коммерческим связям и схожим взглядам на противодействие деятельности РПК в северном Ираке.

С другой стороны, в последнее время Турция испытывает серьезную напряженность в отношениях с ПСК из-за его предполагаемой связи с РПК. Хотя ожидается, что Фидан, который сам является курдом и, по сообщениям, имеет тесные контакты с курдскими политическими силами в Ираке, будет поддерживать тесные связи с ДПК, давление Турции на ПСК, скорее всего, также продолжится.

Вскоре после нападения в аэропорту Сулеймании Фидан принял в Анкаре Кубада Талабани, заместителя премьер-министра Регионального правительства Курдистана и члена ПСК. По сообщениям СМИ, Фидан выразил недовольство Турции «отношениями ПСК с СДС и РПК».
Если ПСК предпримет шаги по дистанцированию от СДС и РПК, Анкаре будет удобнее публично вести дипломатическую работу с ПСК. Анкара требует от ПСК (а также от Багдада) решать проблему РПК с той же решимостью, которую продемонстрировала ДПК.

На посту министра иностранных дел Фидан, вероятно, будет носить как разведывательную, так и дипломатическую шляпу, интегрируя политику безопасности в дипломатические инициативы Турции, по мере того, как он будет продолжать оказывать давление на РПК.

Сунниты не будут обделены вниманием

Турция ценит свои отношения с суннитским населением Ирака, обусловленные историческими и идеологическими связями и близостью. Это побудило Турцию работать над реинтеграцией суннитов в иракскую политику после свержения Саддама Хусейна, несмотря на ограниченное влияние Анкары в Ираке в первые годы после американского вторжения 2003 года, и в условиях, когда шииты стали доминирующим источником политической власти (шииты составляю около 65 процентов населения Ирака, т.е. около 25 млн, курды и сунниты-арабы – около 7-8 миллионов каждая группа – прим).

В нынешней иракской политической динамике отношения Турции с возглавляемым шиитами правительством премьер-министра Ирака Мохаммеда аль-Судани являются прочными.
После парламентских выборов в Ираке в 2021 году, за которыми последовала длительная борьба за формирование правительства, Турция сосредоточилась на объединении неорганизованных суннитских политических сил Ирака.

Для этого Фидан организовал многочисленные встречи между Эрдоганом и конкурирующими друг с другом суннитскими политиками – Мохаммедом Халбуси и Хамисом аль-Ханджаром в 2021 и 2022 годах. Присутствие Фидана на фотографии с иракскими суннитскими лидерами, сделанной после встречи в феврале 2022 года, свидетельствует о тесных связях и консультациях с ними, что вызвало кратковременную, но сильную реакцию в Багдаде.

Анкара осознает, что иракское правительство, состоящее из проиранских шиитских партий, может заставить суннитов более тесно сотрудничать с Тегераном, что вполне реально, учитывая прагматизм Халбуси и Ханджара и их тесные отношения с проиранскими группами. Именно по этой причине почти наверняка Фидан продолжит свою закулисную дипломатию, чтобы интегрировать суннитов в иракскую политику. Хотя Анкара отвергает мнение, что она поддерживает суннитских политиков Ирака, на практике так и было, и Анкара, вероятно, продолжит эти усилия и будет поощрять продолжение контактов между преимущественно суннитскими курдами и арабами-суннитами.

Туркменское досье нуждается в пересмотре

Турция также долгое время проводила политику лоббирования интересов иракских туркмен, в центре которой была поддержка Фронта иракских туркмен – туркменской политической коалиции. Однако маловероятно, что эта стратегия охватила все туркменское население Ирака, которое, по утверждению Турции, составляет 2 миллиона человек.

Около половины иракских туркмен – шииты, а другая половина – сунниты. С марта 2021 года бывший лидер Иракского туркменского фронта Аршад Салихи и его преемник Хасан Туран ведут борьбу за лидерство. Это подчеркивает хрупкость туркменской политики и общины, и делает проблематичным устойчивое и широкое влияние Турции в этой крупной этнической группе.

С началом борьбы с ИГИЛ (запрещен в РФ – прим) раскол между шиитами и суннитами среди туркмен стал более заметным. Туркмены-шииты сблизились с проиранскими группами, и существует мнение, что Турция отдает предпочтение туркменам-суннитам. Выступление Фидана в октябре 2022 года вместе с Иракским туркменским фронтом в Эрбиле было воспринято как явное проявление поддержки Турана, который, по мнению некоторых, является союзником «Братьев-мусульман» (суннитская исламистская организация, запрещена в РФ – прим), что негативно сказывается на отношениях Турции с туркменами-шиитами.

Неясно, изменится ли туркменская политика Анкары, когда Фидан возглавит Министерство иностранных дел. Однако, если Турция не изменит мнение о том, что ее участие в туркменской политике сосредоточено на Иракском туркменском фронте и суннитах, кризис в ее туркменской политике будет усугубляться.

Экономические связи – главный приоритет

Долгое время приоритетами иракской политики Турции были экономические отношения с этой страной. Что касается последних, то с объемом торговли более 20 млрд. долларов в 2022 году, Ирак и Турция являются важными торговыми партнерами, причем турецко-иракская торговля в последние годы значительно выросла.

В результате Турция стремится отделить экономические связи от напряженных политических вопросов и вопросов безопасности в своих отношениях с Ираком.

В будущем завершение масштабного проекта «Дорога развития» (также известного как «Сухой канал») – автомобильной и железнодорожной трассы от южного иракского города Басра до Турции – станет чрезвычайно важным направлением турецко-иракского сотрудничества. Проект задуман как транспортный узел между Азией и Европой, и Эрдоган утверждает, что этот проект стоимостью 17 миллиардов долларов может стать «новым Шелковым путем нашего региона».

Тем временем Турция добивается переговоров, связанных с возмещением ущерба. Арбитражный суд Международной торговой палаты в Париже обязал Турцию выплатить Ираку возмещение за нанесение ущерба, приняв решение по давнему спору относительно экспорта сырой нефти из Иракского Курдистана. 25 марта Анкара остановила северный экспорт иракской нефти в объеме 450 000 баррелей в день по трубопроводу Ирак-Турция.

После вступления в должность министра иностранных дел Фидан заявил, что его целью является «дальнейшее развитие национального внешнеполитического видения» Турции. Кардинальные изменения в основной динамике турецко-иракских отношений во время пребывания Фидана на посту министра маловероятны, но он может добиться смены парадигмы, институционализировав внешнюю политику, ориентированную на безопасность, в дипломатических рамках.

Однако, учитывая обострение экономического кризиса в Турции, Анкара, скорее всего, поставит свою экономику превыше всего и постарается, чтобы любые изменения в ее внешней политике не подорвали экономические отношения с Ираком.