Политика Си Цзиньпина оказывает глубокое и болезненное влияние на рынки.

«Цзинъаньский век», жилой комплекс с прудами и пышной зеленью на севере Шанхая, должен был бы уже бурлить, демонстрируя активность, в то время, когда рабочие наносили последние штрихи, отделывая квартиры. Вместо этого в районе царит тишина. Двухмесячная блокада города с населением 25 миллионов человек вынудила застройщика, крупную группу Yanlord, остановить строительство на указанном участке. Покупатели жилья находятся в напряжении уже несколько месяцев, поскольку некоторые из крупнейших застройщиков страны объявляют дефолт по облигациям и с трудом строят жилье для обычных китайских покупателей.

Теперь компания Yanlord, которая, как до недавнего времени считалась, находится в приемлемой форме, вынуждена сообщить покупателям, что они не получат свою недвижимость в срок. По меньшей мере, 20 жилых комплексов по всему городу объявили о подобных задержках. Многие другие компании, действующие в сфере недвижимости, были вынуждены прекратить продажу объектов. Анти-ковидная блокировка Шанхая стала настолько серьезной, что по всему городу появились блокпосты и полицейские посты. Рабочие, торговые агенты и строительные материалы просто не могут попасть на строительные площадки. Между тем, предварительные продажи домов Yanlord в апреле упали более чем на 80% по сравнению с предыдущим годом.

Кризис в сфере недвижимости в Китае не нов. Новостью являются растущие опасения иностранных инвесторов по поводу грандиозной политической катастрофы. Сочетание серьезного спада на рынке жилья и бескомпромиссной политики Си Цзиньпина – политики «нулевого ковида» – лишь одна из головоломок, которая заставила управляющих иностранными фондами задаться вопросом, не теряет ли Китай свой прагматичный подход к управлению экономикой.

Настойчивость Си в использовании длительных блокад для избавления Китая от варианта Омикрон, а также его поддержка России рассматриваются сегодня как идеологические устремления, игнорирующие экономические и геополитические реалии. Добавьте сюда его репрессии в отношении технологических компаний-гигантов, таких как Alibaba, компанию электронной коммерции и использование жестких рычагов воздействия на гигантов недвижимости, таких как Evergrande, и это поможет объяснить, почему некоторые из крупнейших мировых инвестиционных групп сомневаются в качестве руководства в Пекине.

Многие связывают эту и другие идеологические кампании с подготовкой к намеченному на осень съезду Коммунистической партии, на котором Си, как ожидается, получит еще пять лет пребывания у власти. События 2022 года могут определить отношение мировых инвесторов к Китаю на долгие годы вперед.

За чуть более чем год политика Си оказала глубокое и болезненное влияние на мировые рынки. Она выбила $2 трлн. из китайских акций, котирующихся в Гонконге и Нью-Йорке. Первичное размещение акций Китая в этих двух городах в текущем году практически остановилось. По сообщениям компании Dealogic, предоставляющей данные, в 2022 году китайские компании по недвижимости продали высокодоходных долларовых облигаций всего на $280 млн., по сравнению с $15,6 млрд. за тот же период прошлого года.

В Китае стоимость финансовых активов, которыми владеют иностранцы, упала более чем на 1 трлн. юаней ($150 млрд.) за первые три месяца 2022 года, что является самым большим падением за всю историю. Институт международных финансов (iif), группа банкиров в Вашингтоне, прогнозирует, что в этом году из страны уйдет в общей сложности $300 млрд. капитала, по сравнению с $129 млрд. в 2021 году.

Прибрежные рынки были одним из стержней в отношениях Китая с внешним миром. Вера в то, что они будут и дальше открываться и приносить высокие доходы, помогала поддерживать связи с влиятельными западными финансистами, надеявшимися разбогатеть. Даже когда в годы правления Трампа отношения между Америкой и Китаем испортились, а торговая война ослабила глобальные настроения, многие крупнейшие финансовые группы мира увлеклись прибрежными ценными бумагами.

По мере ухудшения отношений с Западом, регулирующие органы в Пекине начали ускорять давно обещанные реформы, в итоге разрешив иностранным финансовым группам полностью владеть своими предприятиями, размешенными в КНР.

Эта политика была явным признаком того, что Пекин намерен вести бизнес с Западом. И Запад ответил взаимностью. В 2018 году msci включил китайские акции в свой главный индекс развивающихся рынков. За этим последовало несколько других включений в индекс, что привело к резкому росту притока средств в прибрежные китайские ценные бумаги. С начала 2017 года до пика в конце 2021 года иностранные финансовые вложения в активы, деноминированные в юанях (акции, облигации, кредиты и депозиты), выросли более чем в три раза – с 3 трлн. юаней до 10,8 трлн. юаней.

Сейчас этот восторг быстро угасает. Многие иностранные инвесторы просто слишком увлеклись Китаем в последние годы и решили не обращать внимания на риски, говорит Хью Янг из компании Aberdeen, управляющей активами. Сейчас рынок просыпается. По мнению многих инвесторов, хотя Китай никогда не был так открыт для иностранных потоков капитала, как сегодня, он также не был настолько идеологически негибким, как в последнее время.

Поддержка Китаем России вызвала обеспокоенность по поводу его притязаний на Тайвань, который, по его словам, он в конечном итоге вернет себе любыми средствами. Подобные геополитические риски являются частью широкой рекалибровки рисков, связанных с Китаем. «Политический риск заметно возрос, – говорит Нил Ширинг из исследовательской компании Capital Economics. Это привело к увеличению премии за риск по китайским активам, которую требуют инвесторы».

Некоторые ведущие инвестиционные группы стали более открыто выражать свои взгляды. BlackRock, гигантский управляющий активами, который быстро расширяется в Китае, заявил 9 мая, что он изменил свой взгляд на китайские акции на 6-12 месяцев с «нейтрального» на «умеренно переоцененные». В основном это связано с плохой экономической ситуацией, но также отражает связи Китая с Россией. Julius Baer, частный банк, заявил в апреле, что он перестал считать, что китайские акции в конечном итоге станут «основным классом активов».

Это изменение способствовало распродаже иностранцами акций и облигаций. Распродажа облигаций, деноминированных в юанях, также была вызвана ослаблением валюты и повышением процентных ставок в Америке. Стоимость принадлежащих иностранцам акций в Китае за первые три месяца этого года упала почти на 20%, или примерно на 755 млрд. юаней. Во многом это падение объясняется снижением стоимости акций; ключевой индекс csi 300 снизился более чем на 17% с начала года. Но иностранные инвесторы также сокращают свою долю. Доля иностранных акций на фондовом рынке Китая упала с примерно 4,3% в конце 2021 года до чуть менее 4% в марте. По подсчетам исследовательской группы Gavekal, общий объем иностранных акций сократился примерно на 2% в этом году.

Продолжительный отток акций не является однозначным; долгожданное снижение процентной ставки Народным банком Китая 20 мая может подстегнуть настроения инвесторов. Но несколько портфельных менеджеров ожидают, что отток будет продолжаться до тех пор, пока не появится больше ясности в экономической политике Пекина.

Мрачное настроение болезненно отразилось на небольшой и уменьшающейся когорте либеральных технократов Китая, которые по-прежнему упорно защищают открытый Китай, хотя бы в малой степени учитывающий озабоченность глобальных инвесторов. На протяжении многих лет китайские регуляторы использовали тщательно спланированные реформы, чтобы вознаградить долгосрочных инвесторов и их преданность Китаю. В апреле им удалось провести пакет долгожданных реформ в сфере частного пенсионного обеспечения, чтобы привлечь управляющих активами. Это было спасение, которое регуляторы держали в руках, ожидая, что в начале этого года настроения, вероятно, ухудшатся, как говорит один из управляющих фондами.

Многие инвесторы считают 2022 год показательным для определения будущего направления политики. Оптимистичный прогноз, говорит региональный глава одного из глобальных управляющих активами, заключается в том, что этот мрачный период идеологии, ошибок в политике и замедления роста является частью подготовки к съезду партии осенью. Когда пройдет съезд, прагматики получат больше контроля над политикой. Политика нулевого ковида будет свернута, а поддержка экономики и технологических фирм будет расширена.

В этот лагерь входят многие инвестиционные менеджеры, которые десятилетиями пробивались в Китае. Глобальные банки уже 20 лет говорят инвесторам, что китайский рынок – это ставка в одну сторону. Изменить их точку зрения практически невозможно. Только война за Тайвань или горячий конфликт такого рода может переломить ситуацию, говорит один иностранный банкир в Китае.

Пессимистичный взгляд заключается в том, что Си Цзиньпин серьезно относится к пути (возрастающего государственного регулирования, – прим.), по которому он вел Китай в течение последних двух лет, и что будущее будет гораздо более идеологичным. 19 мая рейтинговое агентство s&p предупредило, что политические потрясения в области образования, жилья, труда и социального обеспечения будут продолжаться в течение многих лет. По словам Николая Шмидта из инвестиционной компании T. Rowe Price, глобальные инвесторы постепенно осознают значение изменений в политике Китая. Маловероятно, что в ближайшее время все вернется на круги своя.

Политика «нулевого ковида» Си и неослабевающая изоляция Шанхая также вызвали обеспокоенность по поводу руководства Китая. Некоторые инвесторы опасаются, что экономический рост может прекратиться; что «нулевой ковид» может быть признаком фракционной борьбы в Пекине; или что это в конечном итоге приведет к ней. «Когда инвесторы слышат, что их втягивают в политику, они начинают нервничать», – говорит Шон Дебоу из компании Eurizon Capital Asia, управляющей активами.

Одним из вероятных результатов в ближайшие месяцы станет растущее расхождение между инвесторами за пределами Китая и теми, кто имеет крупные и растущие офисы внутри страны, говорит Джин Ма из iif. Многие группы, которые десятилетиями работали над тем, чтобы открыть свои предприятия в стране, продолжают нанимать новых сотрудников. Инвесторы, получившие доступ к китайским рынкам через Гонконг, напротив, могут продолжать сокращать свою долю. В этом году инвестирование в Китай станет еще более противоречивым...

Что представляет собой американская политика «стратегической двусмысленности» в отношении Тайваня?

Как и подобает политическим заявлениям, это казалось достаточно ясным. Когда 23 мая на пресс-конференции в Токио президента Джо Байдена спросили, примет ли Америка участие в войне, если Китай нападет на Тайвань, он ответил следующее: «Да... Это обязательство, которое мы взяли на себя». Но американские официальные лица поспешили объяснить, что это, казалось бы, недвусмысленное обязательство по защите Тайваня не было ничем подобным: оно не представляет собой никакого отхода от давней тайваньской политики Америки, которая часто сводится к тому, чтобы оставить свои варианты открытыми. В этом суть так называемой американской «политики стратегической двусмысленности» в отношении Тайваня.

Но что именно это значит? И зачем нужна двусмысленность?

Несколькими днями ранее Джейк Салливан, советник Байдена по национальной безопасности, подтвердил политику Америки в отношении Тайваня, которая, по его словам, не изменилась. Он озвучил ее как сложную математическую формулу, ссылаясь на: 2политику одного Китая»; «три совместных коммюнике»; «Закон об отношениях с Тайванем»; и «шесть заверений». Таким образом, недостатка в документации, лежащей в основе этой политики, нет. Проблема только в том, что она изобилует несоответствиями.

Политика «одного Китая» и три совместных коммюнике относятся к соглашениям, достигнутым Китаем и Америкой в период с 1972 по 1982 год. В 1972 году Ричард Никсон посетил Китай, положив конец долгому отчуждению друг от друга двух стран, во время которого Америка признавала правительство в Тайбэе законным правителем всего Китая (как «Китайскую Республику»). В первом «Шанхайском коммюнике», принятом во время визита Никсона, Америка согласилась с тем, что «все китайцы по обе стороны Тайваньского пролива считают, что существует только один Китай и что Тайвань является частью Китая». Это не соответствовало действительности, но Шанхайское коммюнике признавало, что каждое правительство претендует на суверенитет над территорией, контролируемой другим [правительством]. Таким образом, это считалось приемлемой фикцией. Она сохранялась и после 1 января 1979 года, когда Америка изменила свою политику, признав правительство в Пекине.

Для этого Америке пришлось расторгнуть договор о взаимной обороне с Тайванем, подписанный в 1954 году. Однако Китай тогда не отказался и с тех пор никогда не отказывался от своего права на применение силы для «воссоединения» Тайваня при определенных обстоятельствах. Конгресс вмешался в ситуацию, приняв в 1979 году Закон об отношениях с Тайванем (ЗОТ). Он не обязывал Америку однозначно встать на защиту Тайваня. Но он обещал предоставить Тайваню «оружие оборонительного характера» и «рассматривать любые попытки определить будущее Тайваня не мирными средствами... как угрозу миру и безопасности в западной части Тихого океана и как серьезную озабоченность Соединенных Штатов».

Китай был возмущен тем, что он рассматривал как продолжающееся вмешательство Америки во внутренние китайские дела, и продолжал оказывать давление на Америку, чтобы ослабить ее поддержку Тайваня. Пекин добился в 1982 году обязательства, что Америка постепенно сократит продажу оружия Тайваню. Обязательство не было выполнено, но чтобы подсластить пилюлю, Америка в то время дала Тайваню «шесть заверений», пообещав, среди прочего, не устанавливать дату прекращения поставок оружия и не отменять ЗОТ. Хотя эти заверения широко известны, они не были официально опубликованы Госдепартаментом до 2020 года.

У американской политики в отношении Тайваня есть критики с обеих сторон. Одни опасаются, что обязательства слишком велики: они рискуют втянуть Америку в ненужную ей войну с Китаем для защиты Тайваня и позволяют Тайваню не делать слишком много для собственной обороны. Другие утверждают, что обязательств слишком мало: неясность может подтолкнуть Китай к авантюризму.

Сторонники стратегической двусмысленности утверждают, что на протяжении четырех десятилетий с тех пор, как Америка переключила дипломатические отношения с Тайваня на Китай, данная политика работала. Эта стратегия дала достаточно уверенности в том, что Америка не допустит беспрепятственного вторжения КНР, что сдерживает Китай, но... не настолько, чтобы ободрить тех на Тайване, кто выступает за официальное провозглашение независимости. Потому что независимость Тайваня – это то, о чем Китай всегда предупреждал, что она будет означать войну.

Байден стал сенатором менее чем через год после визита Никсона в Китай, поэтому он, предположительно, хорошо осведомлен о нюансах американской политики в отношении Тайваня. Однако его очевидное отсутствие двусмысленности в Токио стало третьим случаем с августа, когда он сказал нечто подобное, и каждый раз его приспешники отрицали, будто бы что-то изменилось.

Здесь возможны два объяснения: это повторный ляп; или же он пришел к выводу, что ничего не потеряет, если пойдет дальше в приверженности Америки Тайваню, чем официальная политика, и что, поскольку отношения с Китаем в настоящее время настолько плохи, это не приведет к их значительному ухудшению, особенно если это будет сопровождаться немедленным заверением, что ничего не изменилось.

Но разрыв между заявлениями президента и официальной политикой порождает новую форму двусмысленности – возможно, стратегическую, а может быть, просто бессвязную.