Масуду Барзани, лидеру Демократической партии Курдистана (ДПК) и бывшему президенту Южного Курдистана, 76 лет, столько же, сколько было его отцу, когда он умер от рака. Барзани был крестным отцом Южного Курдистана более трех десятилетий.

Возможно, ему осталось недолго.

По региону ходят слухи, что он болен - об этом мне сообщили многочисленные источники. Курдистан - страна ресторанов первого мира и больниц третьего мира, поэтому, даже не смотря на миллиарды долларов иностранных инвестиций и еще большие доходы от продажи нефти, ему придется ехать на лечение за границу, что подтвердили мои источники. Он исчезает на несколько дней, а иногда и недель в Вене, как сообщается, для лечения. Курдская пресса строго контролируется даже в лучшие времена, и семейные дела Барзани являются «третьим рельсом», которого никто не может касаться в печати. Реальность такова, что никто за пределами его окружения не знает точно, что это за болезнь, хотя слухи о ней ходят.

Смерть Барзани будет иметь последствия не только для Южного Курдистана и Ирака в целом, но и для всего региона. Хотя он говорит на языке национализма и курдской гордости, его наследие будет иным: он обогатил себя и свою семью за счет народа. Зарплаты не выплачиваются. Коррупция в южном Курдистане соперничает с коррупцией в Сомали, Южном Судане и Йемене. Хотя он прикрывается националистической риторикой в обмен на деньги и инвестиции, он превратил контролируемые [кланом] Барзани земли во вторую Турецкую Республику Северного Кипра, только с отмыванием денег в еще больших масштабах.

Тем не менее, Соединенные Штаты все чаще игнорируют злоупотребления Барзани. Логика Госдепартамента и Белого дома проста: Барзани может быть коррумпирован и может быть диктатором, но он стабилизирует регион. Барзани использует дипломатический шантаж, чтобы сыграть на этом.

Однако, чрезмерная зависимость от династии Барзани не принесет стабильности. Терпимость к диктатуре - это проигрышное предложение.

Уже сейчас идет борьба поколений: старший сын Барзани (и премьер-министр регионального правительства южного Курдистана) Масрур Барзани пытается маргинализировать своего племянника Масуда и регионального президента Нечирвана Барзани. Нечирван теряет влияние и в конечном итоге может закончить свою карьеру либо под фактическим домашним арестом, либо в изгнании.

Хотя дипломаты видят действия Масрура против его двоюродного брата и против сына Нечирвана - Идриса, они куда меньше обсуждается возможность борьбы между пятью сыновьями Масуда: Масруром, Мансуром, Мукси, Вайси и Муллой Мустафой (Баво).

Следующее поколение барзанитов

Почтительное отношение к отцу долгое время удерживало братьев и мешало превратить споры между ними (и их детьми) в открытый конфликт. Когда Масуда не стало, после короткого периода траура были сделаны все ставки. Масрур первым замкнет свою гарроту на шее Нечирвана, а затем и на шее Идриса. Это будет похоже на эр-риядский «Ритц-Карлтон» без всякой претензии на изысканность и роскошь.

Следующий шаг в усилиях Масрура по консолидации контроля будет более дестабилизирующим. Под эгидой Масуда клан Барзани пытался монополизировать бизнес. Это могло сработать, когда Эрбиль и Духок (Киркук) (также, как Сулеймания под кланом Талабани) были городами экономического бума. Однако, плохой деловой климат замедлил инвестиции и инновации. Пирог перестал расти; возможно, он даже сокращается.

Власть Барзани, как семьи, так и отдельных людей, зависит как от имиджа, так и от покровительства.

Дипломаты укрепляет имидж. Каждая фотосессия с дипломатами или иностранными правительствами укрепляет власть Барзани по сравнению с его двоюродными братьями и сестрами. То, что может быть шаблонной дипломатической любезностью в Вашингтоне, Париже или Берлине, способно принести больше вреда, чем пользы, если получатели похвалы слишком мало осведомлены, чтобы отличить протокол от искренности.

Покровительство также имеет значение. Бизнес и банковские счета также отражают власть. По мере того, как пирог уменьшается, Барзани будут «набрасываться на низко висящие фрукты», чтобы обеспечить себе возможность поддерживать свой уровень жизни и финансировать обширные свиты.

Борьба за власть неизбежна

Подобно тому, как Масуд десятилетия назад обеспечил себе одиночество на вершине пирамиды Барзани, так и Масрур ополчится на своих братьев, чтобы достичь того же самого. Если бы статус зависел только от политики, это не было бы проблемой. Однако Масрур - старший, а Курдистан - это фактическая монархия, где старший сын является законным наследником. Но сокращение ресурсов означает, что Масрур может посягнуть на интересы своих братьев.

Мукси, скорее всего, отойдет в сторону; он всегда был больше склонен к искусству, его меньше интересовали политика или деньги. Он не представляет угрозы для своих братьев и сестер. У остальных братьев есть деловые интересы, которыми Масрур может воспользоваться. В краткосрочной перспективе Масрур может рассчитывать на Вайси, свое доверенное лицо в силах безопасности - возможно, это самый жестокий из детей Барзани, поскольку именно силы безопасности обеспечивают сдерживание или вытеснение других братьев. Однако в конечном итоге Масрур и Вайси будут спорить из-за некоторых владений. Масруру необходимо продемонстрировать общественности, если не самому Вайси, что он доминирует над своим братом, ориентированным на силы безопасности.

Масрур воспитал Вайси по своему образу и подобию. Поэтому он понимает, каким макиавеллистом может быть Вайси.

Западные дипломаты должны ожидать, что, подобно войне мафии или банд, некоторые схватки между братьями будут кровавыми. Целями могут быть не сами братья, а члены их окружения или их деловые интересы. Взрывы. Поджоги. Перестрелки на дороге. Похищения. Иран и Турция будут с радостью подливать бензин в огонь.

За последние 18 месяцев семья Талабани, стоящая во главе Патриотического союза Курдистана (ПСК) пережила нечто подобное: братья и кузены маневрировали в поисках доминирования, а Иран и Турция выбирали своих доверенных лиц. (Клан Талабани контролирует Сулейманию - прим.). Разница в том, что братьев Барзани стало больше, и им есть из-за чего воевать.

Переходные процессы могут быть сложными в демократических странах; они могут быть еще более сложными в диктатурах. Стабильность диктатур - это иллюзия.