Отношения Китая с Россией являются самыми крепкими за последние 70 лет. Когда президент Си Цзиньпин примет Владимира Путина, российского лидера, которого он называет своим «лучшим другом», на запланированном саммите перед открытием зимних Олимпийских игр в Пекине 4 февраля, этих двух людей будут связывать мощные интересы.

У Китая есть капитал для инвестиций, технологии для продажи и постоянно растущий аппетит к нефти, газу и другим сырьевым товарам. Российская экономика, хотя и больная, дополняет китайскую, предлагая природные ресурсы, которые можно поставлять по трубопроводам и железным дорогам. Они, в отличие от морских путей снабжения, не подвержены блокаде со стороны иностранных ВМС.

Лидеров объединяет чувство истории. Оба видят, что мировой порядок перестраивается под влиянием американской усталости и неуверенности в себе, создавая шансы для проверки и раскола демократического Запада.

Китайские и российские дипломаты и органы пропаганды передают и усиливают параллельные повествования о преимуществах железного порядка над дисфункцией американского образца. Совместные военные учения демонстрируют растущее доверие.

В своей недавней речи в Австралии, направленной на сплочение «свободолюбивых демократий», министр иностранных дел Великобритании Лиз Трусс назвала Китай и Россию союзниками, «ободренными так, как мы не видели со времен холодной войны».

В Вашингтоне комментаторы предполагают, что Китай и Россия «видят общий интерес в российской вооруженной авантюре в Украине, которая проверяет решимость президента Джо Байдена и находит ее недостаточной». Некоторые идут дальше, утверждая, что «Си может наблюдать за беспрепятственным нападением России на Украину и сделать вывод, что он может спокойно вторгнуться на Тайвань, демократический остров с населением 23 миллиона человек, на который Китай претендует как на свой собственный». С этой точки зрения, угрызения совести Китая по поводу Украины в основном связаны со временем.

Американская служба новостей недавно заявила, что Си попросил Путина не нападать во время Олимпийских игр, ссылаясь на неназванных дипломатов. Посольство Китая в Москве назвало это сообщение «мистификацией и провокацией».

Поскольку это важные вопросы, Чагуан обратился к китайским ученым, специализирующимся на России. Они называют невежественным представление о том, что боссы Коммунистической партии могут одобрять нападение на Украину, не говоря уже о том, что они видят в этом пробную попытку вторжения на Тайвань. Правда, китайские ученые обычно ворчат, когда иностранцы сомневаются, что Китай является чем-то иным, кроме как миролюбивым гигантом. Такие ученые также обязаны отвергать сравнения между иностранными вторжениями и нападением на Тайвань, судьбу которого Китай считает внутренним вопросом. Более того, китайские эксперты оскорблены мыслью о том, что конфликт в Украине может стать прецедентом для чего-то столь серьезного, как война за Тайвань. Они не скрывают своей уверенности в том, что Россия просто не имеет для Америки такого значения, как Китай. Более того, они признают, что Китай отвечает им взаимностью, больше думая о конфронтации с Америкой, чем о дружбе с Россией. Возможно, китайско-российские связи стали теснее, чем были со времен Мао и Сталина, когда Советский Союз был «старшим братом» Китая, властным, но незаменимым покровителем. Но это не делает их уникально важными.

Китай проявил осторожность после вторжения России на Украину в 2014 году. В соответствии со своей одержимостью собственной территориальной целостностью, Китай воздержался при рассмотрении Советом Безопасности ООН кризиса в Украине в 2014 году. Китайские чиновники обвинили в напряженности заговоры и вмешательство враждебных западных сил, а не Россию. Однако Китай никогда не признавал аннексию Россией Крымского полуострова и с тех пор стремился наладить торговлю с Украиной. Китай критиковал американские и европейские санкции, введенные против российских чиновников, банков и компаний после 2014 года. Но в целом китайские банки и компании не пытались их нарушить, ставя на первое место доступ к западным рынкам и финансовым системам. Китай помог России снизить уязвимость перед санкциями, упростив использование китайских юаней для некоторых платежей вместо долларов. Однако такие инициативы всегда были ограничены китайским контролем за движением капитала. В 2014 году у российской элиты были «очень наивные ожидания» относительно помощи, которую предложит Китай, говорит Александр Габуев, эксперт по Китаю в Московском центре Карнеги. Сейчас две страны более реалистично относятся друг к другу, говорит он, и отношения между ними стали крепче.

В Китае некоторые националистически настроенные профессора с большим количеством подписчиков в социальных сетях заявляют, что китайские фирмы непременно бросят вызов американским санкциям, введенным в связи с новым конфликтом на Украине. Они предсказывают, что если Америка предпримет драматический шаг, закрыв российским банкам доступ к Swift, международной платежной системе, Китай может построить альтернативную платежную сеть вместе с Россией, чтобы бросить вызов гегемонии доллара.

Другие, более трезвые ученые настроены скептически. Фэн Юйцзюнь, директор Центра исследований России и Центральной Азии при Фуданьском университете в Шанхае, считает, что Россия как экспортер сырьевых товаров может пережить экономическую изоляцию, в то время как «развитие Китая зависит от тесной связи с мировыми промышленными, стоимостными и производственными цепочками». Фэн не согласен с тем, что Китай выиграет от того, что Россия еще больше изолируется от Запада. Россия уже ищет у Китая деньги, технологии, рынки и политическую поддержку. Как Китай выиграет от еще более зависимой России, спрашивает он?

Ян Чэн, эксперт по России из Шанхайского университета международных исследований, считает, что крупный конфликт в Украине принесет мало выгод Кремлю. Но он также утверждает, что у Америки мало хороших вариантов. Во-первых, санкции, которые ударят по российскому экспорту энергоносителей, рискуют вызвать инфляцию, что больно ударит по Америке, говорит он. Что касается требований России о предоставлении широких гарантий безопасности в качестве цены за мир, то Байден может либо принять их и должным образом подтвердить уменьшение влияния Америки, либо отклонить их и рисковать беспорядками в Украине. Тем не менее, Янг не видит особой выгоды для Китая в таком столкновении, поскольку он уверен, что приоритетом Америки во внешней политике останется «грандиозная стратегия сдерживания Китая». Он не одинок в своем анализе. С точки зрения Китая, стычка в Украине – это рискованное побочное шоу, а не окно в будущий мировой порядок.