Иран находится в тяжелом экономическом кризисе: рабочих мест не хватает, цены на продукты питания и другие предметы первой необходимости стремительно растут. Иранцы испытывают все большее отвращение к власти.

Разрушительные санкции, введенные администрацией Трампа, отрезали Ирану доступ к международным рынкам, опустошая экономику, которая сейчас сокращается на тревожные 9,5 процента в год, как подсчитал Международный валютный фонд. Экспорт нефти был фактически нулевым в декабре, по данным Oxford Economics, поскольку санкции препятствовали продажам.

Безрадостное состояние экономики, по-видимому, сдерживает готовность Ирана к эскалации военных действий, а его лидеры осознают, что война может серьезно ухудшить состояние страны. В последние месяцы общественное недовольство по поводу безработицы, роста цен и коррупции обозначило себя в качестве потенциальной угрозы существованию жесткого режима Ирана.

Всего неделю назад подобные настроения были ослаблены возмущением по поводу действий администрации Трампа, осуществившей убийство высшего военного командующего Ирана генерал-майора Касыма Сулеймани. Но протесты вспыхнули вновь в выходные в Тегеране и продолжились в понедельник после признания правительства в том, что оно, несмотря на три дня отрицания, несет ответственность за сбитый украинский самолет.

Демонстрации стали ярким выражением презрения к режиму после того, как он сбил украинский самолет, в результате чего погибли 176 человек. Но ярость на улицах также резонировала с другими обвинениями в адрес власти, среди которых уменьшение средств к существованию, финансовые проблемы и чувство, что режим в лучшем случае бессилен перед лицом грозных проблем.

Инфляция приближается к 40 процентам, атакуя потребителей резким ростом цен на продукты питания и другие предметы первой необходимости. По данным Всемирного банка, более одного из четырех молодых иранцев не имеют работы, выпускникам колледжей не хватает рабочих мест.

Ракетные удары, которые Иран нанес по американским базам в Ираке на прошлой неделе в ответ на убийство генерала Сулеймани, по-видимому, были рассчитаны на то, чтобы позволить лидерам государства заявить, что месть свершилась, не провоцируя в то же время крайнюю реакцию со стороны президента Трампа, такую, как воздушные бомбардировки.

Вражда с самыми могущественными вооруженными силами мира сделает жизнь простых иранцев еще более мучительной. Это скорее всего ослабит валюту и усилит инфляцию, одновременно угрожая тому, что осталось от национальной промышленности, усилив общественное давление на руководство.

Конфликт может подорвать банковскую систему, в результате чего пострадает еще больше компаний.

Иранские компании были спасены от краха резким ростом кредитования со стороны банков. Правительство контролирует около 70 процентов банковских активов, согласно статье Аднана Мазареи, бывшего заместителя директора МВФ, а ныне старшего научного сотрудника Института международной экономики Петерсона в Вашингтоне. Причем примерно половина всех банковских кредитов просрочена, как подсчитал парламент Ирана.

Многие иранские компании зависят от импорта – от машин до стали и зерна. Если иранская валюта продолжит снижаться, эти компании должны будут платить больше за такие товары. Банкам придется либо выдавать больше кредитов, либо бизнес рухнет, увеличив ряды безработных.

Центральный банк финансирует государственные расходы, заполняя дыры в потрепанном бюджете, чтобы ограничить общественный гнев по поводу сокращений рабочих мест. Это влечет за собой печатание денег, что увеличивает нагрузку на валюту. Война может побудить более богатых иранцев вывести активы из страны, угрожая дальнейшим падением курса национальной валюты и вызывая безудержную инфляцию.

В общем, это неприятный выбор, стоящий перед иранским руководством: оно может поддержать экономику, продолжая направлять кредиты банкам и промышленности, увеличивая риски возможной банковской катастрофы и гиперинфляции. Или же оно может сделать выбор в пользу жесткой экономии (сокращения финансовых расходов), которая вызовет рост безработицы и бедности, угрожая новыми уличными демонстрациями.

«Это призрак, нависший над иранской экономикой, - говорит Мазарей. - Нынешняя экономическая ситуация не является устойчивой».

Хотя такие реалии, по-видимому, ограничивают желание Ирана к эскалации вооруженного конфликта, некоторые эксперты предполагают, что сторонники жесткого режима в конечном итоге могут начать военные действия с США в качестве средства стимулирования анемичной экономики.

Отрезанный от международных инвесторов и рынков, Иран в последние годы сосредоточился на создании так называемой экономики сопротивления, в которую государство активно инвестировало, субсидируя стратегические отрасли, стремясь заменить импортные товары отечественным производством.

Данная стратегия оказалась неэффективной: как говорят экономисты, она усилила нагрузку на бюджет Ирана и банковскую систему, но, похоже, повысила занятость. Сторонники жесткой линии могут рассматривать борьбу с заклятым врагом Ирана, Соединенными Штатами, как возможность расширить экономику сопротивления, разжигая политически полезный националистический гнев.

«Найдутся те, кто будет утверждать, что мы не сможем выдержать нынешнюю ситуацию, если у нас не будет войны, - сказала Ясамин Матер, политический экономист из Оксфордского университета. - Для иранского правительства жить в кризисе – это хорошо. Это всегда было для него хорошо, потому что все экономические проблемы можно свалить на санкции или на внешнюю угрозу войны. Последние пару лет Иран искал приключений, чтобы отвлечь внимание населения от экономических проблем».

Но как бы ни поступили иранские лидеры, эксперты предполагают, что экономические проблемы не будут иметь первостепенного значения: иранские руководители ставят одну цель выше всех остальных – собственное выживание. Если конфронтация с внешними силами выглядит многообещающим средством укрепления их власти, руководство может принять экономическую боль как необходимую цену.

«Сторонники жесткой линии готовы довести людей до полной нищеты, лишь бы остаться у власти, – сказала Санам Вакиль, заместитель директора программы по Ближнему Востоку и Северной Африке в Chatham House, исследовательском институте в Лондоне. – Исламская Республика не принимает решений, основанных на чисто экономических резонах».

Но иранским лидерам достаточно изучить свой собственный регион, чтобы осознать опасность, которую экономические трудности могут представлять для существующих держав. В последние месяцы в Ираке и Ливане прошли яростные демонстрации, отчасти вызванные снижением уровня жизни на фоне коррупции и злоупотреблений властью.

Еще в ноябре опасное экономическое положение Ирана представляло собой фундаментальную угрозу режиму. Поскольку правительство изо всех сил пыталось получить наличные деньги для финансирования помощи бедным и безработным, оно отказалось от субсидий на бензин, в результате чего цены на топливо взлетели на целых 200 процентов. Это вызвало гневные протесты на улицах иранских городов, где демонстранты открыто призывали к изгнанию президента Хасана Роухани.

«Это признак того, под каким давлением находятся руководители Ирана», – сказала Майя Сенусси, эксперт по Ближнему Востоку из Оксфордской экономической школы в Лондоне.

В результате удара беспилотника, который убил генерала Сулеймани, Трамп фактически освободил руководство от этого давления, подорвав силу своих собственных санкций, говорят эксперты.

В Иране это убийство выглядело как нарушение национального суверенитета и свидетельство того, что Соединенные Штаты имели враждебные намерения. Оно приглушило недовольство, которое вызвало ноябрьские демонстрации – жалобы на рост цен, обвинения властей в коррупции и экономической халатности, заменив их трауром по человеку, прославленному как национальный герой.

«Убийство Сулеймани представляет собой водораздел не только в плане отвлечения внимания от внутренних проблем, но и в плане сплочения иранцев вокруг своего флага», – сказал Фаваз А. Гергес, профессор международных отношений Лондонской школы экономики.

«Господин Трамп предоставил иранскому руководству время и пространство, чтобы изменить повестку, - добавил он. – Иранцы больше не были поглощены ошибочной и провальной экономической политикой иранского режима, скорее они находились под впечатлением «наглой агрессии Соединенных Штатов против иранской нации».

Но затем правительство признало, что именно оно несет ответственность за сбитый украинский пассажирский самолет. Теперь иранские лидеры снова оказываются не на той стороне в ходе гневных уличных демонстраций.

Пока режим пытается подавить демонстрации с помощью спецназа и призывов разойтись по домам. Но если гневное настроение общественности продлится долго, сторонники жесткой линии могут прибегнуть к другому средству – бросить вызов американским интересам в надежде, что конфронтация вынудит Трампа заключить сделку с Ираном по отмене санкций.

Иран может поставить под угрозу проход судов, перевозящих нефть через Ормузский пролив, через который проходит более одной пятой мирового потребления нефти. Проблемы в этом регионе ограничили бы мировые поставки нефти, подняв цены на этот жизненно важный товар. Подобное развитие событий может посеять тревогу на мировых рынках, ограничивая глобальный экономический рост, тем самым поставив под угрозу и переизбрание Трампа.

Ранее у Ирана был другой путь к получению облегчения от санкций: в соответствии с соглашением 2015 года, заключенным президентом Бараком Обамой, санкции были сняты в обмен на подтвержденное обещание Ирана демонтировать крупные элементы своей ядерной программы.

Но когда Трамп вступил в должность, он отказался от этой сделки и возобновил санкции.

Иранское руководство добивалось европейской поддержки возобновления ядерной сделки, стремясь использовать расхождения между Европой и Соединенными Штатами. Европейцы были недовольны возобновлением санкций США, которые разрушили надежды немецких, французских и итальянских компаний, надеявшихся на расширение возможностей для бизнеса в Иране.

Что бы ни случилось дальше, руководство Ирана болезненно осознает, что выход из-под американских санкций – это единственный путь к подъему экономики, считают эксперты.

Ядерная сделка должна была дать иранским лидерам стимул к ослаблению враждебности. Отказ Трампа от сделки фактически оставил им только одно средство достижения целей – конфронтацию.

«Они рассматривают эскалацию как единственный путь к столу переговоров, - сказала госпожа Вакиль. - Они не могут капитулировать и сесть за стол переговоров. Они не могут пойти на компромисс, потому что это покажет их слабость. Демонстрируя, что они способны к эскалации, что они бесстрашны, они пытаются создать рычаги давления».