После двух дней столкновений между силами безопасности и протестующими президент Мишель Аун отложил правительственные консультации до 19 декабря, чтобы «откликнуться на пожелания Саада Харири», который ушел с поста премьер-министра в ноябре.

В центре Бейрута 15 декабря протестующие медленно отступили от полицейской баррикады, блокирующей вход в здание парламента на площади Неймех. Белый туман слезоточивого газа полз к огромной толпе, собравшейся на площади. Когда газ пронесся мимо баррикады, те, у кого не было ни масок, ни защитного снаряжения, закашлялись. Они дышали с трудом.

Второй день подряд полиция применяла слезоточивый газ против протестующих. 14 декабря, в первый день столкновений, демонстранты пытались получить доступ к площади Неймех. Один из протестующих, Алекс, описал то, что произошло дальше: «Полиция немедленно напала на нас с дубинками и начала избивать людей. Сразу после этого они начали бросать в нас газовые гранаты. Люди оказались неподготовленными. Слабые, пожилые и люди, которые не могли бежать, задыхались в дыму».

Этот район в центре города закрыт для общественности, окружен баррикадами и колючей проволокой, блокирующей все дороги. После того как группа протестующих попыталась прорвать баррикаду, полиция поработала над очисткой центра Бейрута от людей, оттесняя демонстрантов на восток, в район Геммайзе рядом с площадью Мучеников.

Видео и фотографии с ночи 14 декабря запечатлели канистры со слезоточивым газом, падающие с неба. Некоторые демонстранты убегают, в то время как другие готовятся к столкновению с полицейскими. Протестующему Ахмаду Хнейни стало ясно, что надо дать отпор. В течение всей ночи полиция преследовала протестующих, но те возвращались. Беготня туда-сюда продолжалась до самого утра следующего дня.

«Сначала я испугался, потому что было много слезоточивого газа, – сказал Хнейни. – Но после этого у меня не было никакого страха. Полиция напала на нас, и когда они начали это делать, нам пришлось дать отпор».

Во время противостояния Хнейни почувствовал грусть. Он видел революцию как событие, которое принесет пользу полиции и ответит на ее требования, а также на требования протестующих.

«Мне казалось, что мы сражаемся в одиночку, - сказал он. – Мы начали все это, чтобы им [полиции и военным] не пришлось делать то же самое. Мы все должны быть вместе, а не воевать друг с другом».

Кристина Хаддад, которая не была на улицах в ту ночь, внимательно следила за социальными сетями, обращаясь к друзьям за информацией о протестах.

«Я чувствовал себя очень плохо, потому что это был первый день, когда я не пошла на улицу, - сказала Хаддад. - Я продолжала переписываться с друзьями, спрашивая их, где они и что происходит. Я просто хотела, чтобы кто-нибудь рассказал мне о том, что происходит».

Алекс сказал: «Во время столкновений с полицией все были чрезвычайно напуганы, но еще больше мы боимся того, что произойдет, если революция не сработает. Нам нужно очень четко представлять себе, как мы действуем на улицах. Мы должны показать им, что мы миролюбивы».

Алекс рассказал, что, когда начались столкновения, он увидел людей, помогавших пожилым людям и детям спастись от слезоточивого газа. Когда он со своими друзьями направился к площади Мучеников, полицейские набросились на них с дубинками.

Жан-Жорж, который был с Алексом во время столкновений, объяснил, как он находил утешение в том, что видел других протестующих, стоящих вместе, несмотря на опасность.

«Это одна из самых удивительных вещей в нашей революции, – сказал Жан-Жорж. – Вы находитесь на улицах, где вас избивают и слезоточивый газ льется на вас, и вы видите сотни людей, которые все еще стоят, идут, и осознаете их силу. И я думаю, что это дает вам много сил на каком-то уровне и заставляет вас остаться с ними».

Многие сочли эту ночь истинным началом революции.

«Я чувствую себя очень счастливым, - сказал Хнейни, - потому что теперь я вижу, что идет настоящая революция. Как будто мы действительно что-то сделали для Ливана».

Алекс сказал: «Я думаю, это был протест – до сих пор. Но вчера началась настоящая революция. Люди показали свой гнев. Некоторые из нас, молодое поколение и действительно бедные люди, которым нечего терять, дали отпор».

К концу ночи по меньшей мере 54 человека были ранены, что вызвало возмущение среди ливанцев.

«Я возмущена тем, что произошло вчера. Лично я вижу, что полиция всегда так относится к протестующим, но ничего не делает против людей, которые на самом деле творят зло, - сказала Хаддад. - Это несправедливо. Я также зла на правительство, которое продолжает пытаться избежать наших проблем и нашей революции».

Временный министр внутренних дел Рая эль-Хасан объявила 15 декабря, что она обратилась к руководству внутренних сил безопасности с просьбой провести быстрое и прозрачное расследование, чтобы установить виновных в произошедшем.

«Я также призываю демонстрантов, - сказала Хасан, - быть внимательными к присутствию партий, которые пытаются использовать законные протесты с целью столкновения между ними и силами безопасности, работающими для защиты демонстрантов, для защиты их права на демонстрацию».

Однако протестующие не отреагировали восторженно на ее заявление о расследовании. Они выразили сомнения в том, что такое расследование даст какие-либо результаты.

«Я думаю, все это просто слова, пока мы на самом деле не увидим результаты», – сказала Хаддад.

Алекс был настроен еще менее оптимистично. Он утверждал, что применение силы полицией возможно только с разрешения министерства внутренних дел. «Полиция не действует и никогда не действовала без согласия министерства», – сказал он.

Более тысячи протестующих разместились за пределами баррикад возле парламента вечером 15 декабря и на следующее утро, осуждая применение насилия. Некоторые бросали бутылки с водой в полицию, и полиция снова применила слезоточивый газ, чтобы отогнать их.

Поскольку столкновения продолжались всю ночь, некоторые палатки протестующих были подожжены.