Когда в начале декабря 2019 года впервые распространились слухи о том, что Турция пошлет сирийских повстанцев в Ливию и заплатит им, как наемникам, за участие в иностранной войне, их встретили скептически.

И вот теперь тысячи сирийцев в Ливии сражаются за Турцию, за правительство в Триполи, в котором они никак не заинтересованы. Как сирийское восстание, которое когда-то стремилось свергнуть Асада, стало инструментом внешней политики Анкары, чем-то средним между иностранным легионом и бандой наемников?

Анкара поддерживала сирийское восстание с первых лет его существования, что позволило повстанческим группировкам использовать Турцию как перевалочный пункт и место восстановления сил. Они могли привозить через Турцию своих сторонников, осуществлять через нее финансирование, продовольственную и гуманитарную помощь своим сторонникам, а также организовываться в Турции, используя ее как плацдарм.

Это имело смысл для Турции, потому что Анкара поддерживала повстанцев идеологически и также была наводнена несколькими миллионами сирийских беженцев. До 2015 года все работало именно так. Но в тот год все начало меняться. Два референдума в Турции и срыв перемирия с РПК (Рабочая партия Курдистана) привели к кризису. Рост ИГИЛ в 2014 году также привел к усилению давления на Турцию, от которой требовали закрыть сирийскую границу и построить стену.

Турция позволила около 50 000 сторонников ИГИЛ (организация запрещена в России, – прим.) пройти транзитом через страну, возможно полагая, что они могут присоединиться ко все более экстремистскому сирийскому восстанию. Вместо этого иностранцы присоединились к ИГИЛ и начали нападать на сирийских повстанцев и курдов в Сирии, а также на режим Асада. К 2015 году, когда США призвали на помощь в борьбе с ИГИЛ курдские Отряды народной самообороны (ОНС) и те стали Сирийскими демократическими силами (СДС; объединение ОНС с отрядами местных арабских милиций, в том числе с теми, что были союзниками США), Турция забеспокоилась, что поддерживаемая США курдская группировка будет доминировать в восточной Сирии.

Турция рассматривала СДС как форму РПК, взявшую под контроль длинную сирийско-турецкую границу. Турция не боялась ИГИЛ по ту сторону границы. Она не хотела, чтобы там находились курдские бойцы.

К 2016 году Турция взялась за реализацию этой идеи. Ее проект был нацелен на то, чтобы остановить наступление СДС, которые к тому времени уже перешли Евфрат (СДС наступали на ИГИЛ, –  прим.). Турция использовала для своих целей сирийских повстанцев. Эти силы стали предшественником поддерживаемой Турцией Сирийской национальной армии (СНА). Турция собирала такие отряды, как Султан Мурад, который состоял из туркменских сирийских меньшинств. Она также обратилась к подразделению «Файлак аш-Шам». Появились и другие повстанческие подразделения: «Аль-Мутасем Биргаде», «Нур ад-Дин аль-Зенки», «Левант фронт», «Джейш ан-Наср», «Джейш Аль-Тахрир», «Дивизия Хамза», 13-я дивизия, «Лика Сукур аль-Джабаль» и другие. Хотя некоторые из этих групп хвастались наличием больших сил, первоначально в них участвовало всего несколько тысяч человек.

Турция имела некоторый опыт в перемещении этих подразделений. Некоторые из них уже были перевезены из Килиса в Рейханлы, два пограничных пункта, которые связывают Турцию с районами на севере Сирии. Теперь же она заставила их сражаться в районе близ Джарабула на Евфрате. К этому времени в конце 2016 года Турция уже подталкивала преимущественно суннитских арабских сирийских повстанцев к борьбе с курдами. Им говорили, что курдская ОНС – это «атеисты» и «неверные», которые сотрудничают с режимом Асада. Это было сделано во время падения Алеппо, когда небольшая группа курдских бойцов ОНС в Алеппо сотрудничала с силами режима, в то время как сирийских повстанцев вытеснили из города (ОНС защищали в Алеппо курдский квартал Шейх Максуд, – прим.).

Завершив операцию близ Джарабула, получившую название «Щит Евфрата», Турция поняла, что достигла трех целей. Это остановило поддерживаемое США наступление СДС на Африн, курдский кантон на северо-западе Сирии, и это позволило оттеснить ИГИЛ от границы, увеличивая роль Турции в Сирии. Еще одним важным побочным продуктом операции стал рост зависимости сирийских повстанцев от новых отношений с Турцией на местах. (Множество боевиков ИГИЛ перешли в поддерживаемые Турцией группировки, – прим.).

2016 год стал трудным для Турции. Попытка государственного переворота привела к кризису, в результате которого 50 000 человек были заключены под стражу. К 2017 году режим Турции находился в разгаре конституционного референдума.

Турция осознала, что для продолжения операций с новым формированием, называемым TFSA или поддерживаемой Турцией Свободной сирийской армией, ей потребуется не только стандартизировать задействованные в боях подразделения, но и повысить роль Турции в Идлибе, где многие сирийские повстанцы были оттеснены еще более экстремистской организацией «Хайят Тахрир аш-Шам» (ХТШ; ядром этой организации являются боевики «ан-Нусры» – сирийской ветви «Аль-Каиды»; организация запрещена в России, – прим.). Турция стремилась к большей вовлеченности в Идлибе, установила там свои наблюдательные посты, и не хотела всегда и во всем полагаться на ХТШ для содействия своим планам. Кроме того, такие группы, как «Ахрар аш-Шам», не зависящие от поддержки Турции, должны быть нейтрализованы или взяты под контроль.

Турция планировала в 2017 году операцию по нападению на курдов в Африне, чтобы продолжить свой марш вдоль сирийской границы. Она объединила до 20 000 сирийских повстанцев, чтобы атаковать ОНС в этом регионе. И снова такие группы, как «Султан Мурад», «Дивизия Хамза» и «Файлак аш-Шам», станут строительными блоками для альянса, подготовленного для атаки. Эти группы становились все более экстремистскими и исламистскими, и Турция никогда не заботилась о том, чтобы превратить их в эффективную боевую единицу, предпочитая использовать их в качестве пушечного мяса для грабежей и разрушений, чтобы вселить страх в гражданское население.

Анкара помогла создать то, что сирийские повстанцы называли «Сирийской национальной армией» (СНА) или «Джейш Аль-Ватани». По данным TRT, к моменту январского наступления на Африн в 2018 году она уже состояла из 36 различных оппозиционных групп. Около 10 000 сирийцев, которые уже служили в районе Джарабулуса в рамках турецких операций, проводимых там, пришли воевать в Африн.

Турция окрестила уничтожение Африна «Операция Оливковая ветвь». 160 000 курдов стали жертвой этнической чистки (по другим данным, 250 тысяч курдов вынуждены были бежать из Африна, – прим.), их статуи были уничтожены, а святыни меньшинств, таких как езиды, осквернены. Турция расценила это как успех, убрав союзников РПК с границы и дав сирийским повстанцам «победу».

Поскольку Турция не хотела использовать Сирийскую национальную армию для борьбы с Асадом, потому что Турция все больше работала с Россией по прекращению огня в Идлибе, она должна была найти новую борьбу для них. Турция покупала у России С-400 и строила с ней газопровод «Турецкий поток». Это положение вещей требовало не использовать сирийских повстанцев для борьбы с Асадом. Турция решила, что лучшее применение сирийским повстанцам будет заключаться в борьбе с курдами и ослаблении американского присутствия в Сирии, и что это предоставит Турции власть над территориями, некогда контролируемыми ОНС.

Перед каждой турецкой операцией в Сирии Анкара устраивала церемонию, чтобы продемонстрировать сплоченность Сирийской национальной армии. Она сделала это в канун Оливковой ветви, и в канун «Мирной весны» она сделала то же самое. 9 октября 2019 года, когда США выводили войска из Северной Сирии из-за турецких угроз, сирийские повстанцы вновь провели церемонию создания «Национальной армии». Турецкое проправительственное СМИ Anadolu было под рукой. Подобные СМИ перечислили десятки группировок, которые сейчас входят в состав Сирийской национальной армии. Американские официальные лица в частном порядке рассматривали эти группы как исламистов, джихадистов, недисциплинированных боевиков, участвующих в этнических чистках, но Турция рассматривала их как ударные войска для выполнения своих задач в Северной Сирии.

Когда наступление началось, сирийским повстанцам были даны цели. Одной из очевидных целей стало убийство курдской активистки по имени Хеврин Халаф. Ее подстерегли на дороге в Сирии и казнили 12 октября 2019 года. В конце концов, Турция и Россия подписали соглашение о прекращении огня на Севере Сирии, предоставив Турции районы вокруг Тель-Абьяда. Также Турция и Россия подписали соглашение по Идлибу. Сирийские повстанцы будут управлять территориями, приобретенными Турцией.

С успехом операции «Весна мира» в октябре Турция нацелилась на новую операцию. Увидев, как легко можно убедить сирийских повстанцев воевать против курдов вдали от войск Асада, в Тель-Абьяде, Анкара поняла, что их можно заманить за границу. Это помогло бы Анкаре избавиться от проблемы сирийских повстанцев. Повстанцы могут проявить настойчивость и начать задавать вопросы, почему Турция тесно сотрудничает с Россией, страной, которая бомбила их в таких местах, как Алеппо в 2016 году. Но если бы повстанцам платили за то, чтобы они были надзирателями, тогда они стали бы проблемой для кого-то другого, не для Турции.

В ноябре Турция подписала соглашение с воюющим правительством Триполи в Ливии. Хотя Правительство национального согласия (ПНС) в Ливии контролирует лишь небольшую часть страны и противостоит ливийскому генералу Халифе Хафтару, которого поддерживает Египет, Турция решила выжать уступки из Триполи в обмен на отправку сирийцев в Ливию на помощь ПНС. Турция получила права на исключительную экономическую зону у берегов Ливии, а Триполи превратился в свалку для прибывающих туда сирийских повстанцев.

В начале декабря Турция начала вербовать сирийцев для участия в боевых действиях в Ливии. Сначала это были просто слухи, и над теми, кто сообщал об этом, насмехались. Но вскоре стало ясно, что десятки, затем сотни, а затем и тысячи подписываются на это и отправляются на войну. 15 января Guardian заявила, что до 2000 сирийцев уже находятся в Ливии по распоряжению Турции. Согласно этому репортажу, правительство Триполи выплачивает сирийским повстанцам жалованье в течение полугода как своего рода наемникам или Иностранному легиону, в то время как Турция будет помогать им с медицинскими нуждами.

Ливия находится далеко от Алеппо и полей Сирии, где эти повстанцы впервые начали воевать. Теперь они стали наемной армией Турции, своего рода разношерстным экипажем Иностранного легиона. Турция надеется, что они останутся в Ливии, отвлеченные новым «джихадом», чтобы не создавать проблем для нее в Сирии, где она хочет сотрудничать с Россией. Также Турция надеется подписать соглашение с Россией по части Ливии.

Сирийские повстанцы теперь являются инструментом внешней политики Анкары, который будет экспортироваться туда, где Анкара нуждается в рычагах воздействия. Они используются для рычагов давления, чтобы Анкара могла выжимать сделки из России. В то время как сирийские повстанцы могут зарабатывать несколько сотен долларов в месяц, общие суммы – это копейки по сравнению с миллиардами в оружейных и энергетических сделках, которые Анкара хочет заключить с Москвой. Всего за несколько миллионов долларов Турция может получить рычаги воздействия, чтобы добиться соглашения с Москвой и контролировать свои новые оккупированные районы на Севере Сирии. Это – военная экспедиция по дешевке. Турции не нужно инвестировать в Ливию или Северную Сирию, пока она может отвлекать сирийских повстанцев новыми врагами, чтобы сражаться. Вопрос для Анкары в том, что произойдет, когда врагов больше не будет? Но пока в Ливии их достаточно.