2 мая 2019 года адвокаты Оджалана впервые за восемь лет встретились со своим клиентом. Очередной визит в тюрьму на острове Имралы состоялся 22 мая. До этих визитов было отклонено в общей сложности 810 просьб о посещении, начиная с июля 2010 года. При этом Оджалан удерживает европейский рекорд по содержанию под стражей без доступа к какому-либо юридическому представительству. Визиты в мае были разрешены благодаря многомесячной голодовке активистов и сторонников курдского движения. Запрет на посещение, которому подверглись и адвокаты, был отменен судом 17 апреля 2019 года. Месяц спустя министр юстиции Турции Абдулхамит Гюл объявил, что с этого момента не будет никаких ограничений для посещения Оджалана его адвокатами.

В совместном заявлении Оджалан и трое других узников Имралы указали на настоятельную необходимость демократических переговоров для урегулирования конфликтов в Турции и на Ближнем Востоке. Также Оджалан, Хамили Йылдырым, Омар Хайри Конар и Вайсал Акташ заявили, что проблемы войны в регионе должны решаться не насилием, а методами демократических переговоров, выходящими за рамки поляризации и культуры конфликта.

Чивака Азад поговорил обо всем этом с Махмутом Чакаром, достоверным свидетелем, который был в центре событий во время, когда в результате международного заговора Оджалан был арестован. Он является одним из первых адвокатов, которые представляли Оджалана после его похищения из Кении 15 февраля 1999 года. С 1999 по 2004 год, когда он был лишен права заниматься адвокатской практикой, Махмут Шакар регулярно посещал Оджалана в тюрьме на острове Имралы. С 1992 по 1997 год он активно работал в Амеде (Диярбакыр) в качестве члена и председателя Ассоциации по правам человека, а после этого был председателем Народно-Демократической партии (НДП) в провинции Стамбул. Позже он выполнял функции генерального секретаря НДП.

Чакар проживает в Германии в качестве беженца уже более десяти лет. Там он вместе с рядом немецких юристов основал ассоциацию за демократию и международное право "MAF-DAD", членом правления которой в настоящее время и является. Он до сих пор занимается решением правовых проблем, возникающих в конфликтной области курдского вопроса.

- В феврале 1999 года вы были в первой группе адвокатов в процессе против Абдуллы Оджалана. Можете ли вы рассказать о своих впечатлениях о лидере, когда познакомились с ним?

- После того как Оджалан был похищен Турцией в результате международного заговора, которому помогали ЦРУ, Моссад и другие иностранные спецслужбы, мы, группа адвокатов, взяли на себя его защиту. В это время нам было страшно.  Атмосфера была напряженной как внутри курдского населения, так и на политическом уровне. Курдов линчевали под открытым небом. Помимо репрессий со стороны государства и произвола полиции имели место также нападения фашистских и националистических головорезов из гражданских. Мы, как юристы, находились под огромным общественным давлением. Некоторые из нас сдались в страхе за свою жизнь, в то время как другие были арестованы.

Президент Турции Сулейман Демирель даже публично усомнился в том, что Оджалан нуждается в юридическом представительстве, поскольку его вина, а следовательно, и приговор уже были предопределены. Государство сделало все возможное, чтобы предотвратить формирование группы адвокатов и отказать Оджалану в доступе к ним. Все это вызвало широкую озабоченность в курдском обществе. Арест Оджалана и отсутствие каких-либо новостей о его местонахождении привели к недовольству среди курдского населения. Он уже провел десять дней в заключении, прежде чем ему разрешили встретиться со своими адвокатами.

В этих обстоятельствах мы получили распоряжение семьи и подали заявление, чтобы нам разрешили законно представлять интересы Оджалана. После того как мои первые заявления о встрече были отклонены, я наконец смог посетить его 26 марта 1999 года.

До моей первой встречи с ним он уже общался с двумя или тремя адвокатами, пока мы наконец не встретились с ним группой адвокатов из четырех человек. Для меня это была весьма интересная встреча. Замечания, которые он высказал, были важны для меня - как для понимания Оджалана, так и для понимания масштабов международного заговора. Он сказал нам: «Я пытаюсь сохранить тебе жизнь. Я пытаюсь сохранить жизнь своим людям. Я пытаюсь благополучно доставить своих людей с этого берега моря на противоположный берег». Это был очень метафорический способ выражения мыслей. Всякий раз, когда я говорил об этом позже, мне приходила в голову современная история Моисея, в которой вождь хочет защитить свое племя, свое общество от опасности.

Я осознал, что международное сообщество государств, правительства которых либо терпели похищение Оджалана (что было незаконным в соответствии с международным правом), либо непосредственно участвовали в заговоре, фактически открыло дверь надвигающемуся геноциду. Эта встреча заставила меня осознать опасность, с которой столкнулось курдское население. Для Оджалана проблема была не в его личной ситуации, не в его заключении или в его выживании. Для него самым важным было то, что его люди находились в серьезной опасности. Он размышлял, что он мог сделать против угрожающего геноцида. Эти вещи сформировали первое впечатление от этого человека.

Арест Оджалана был фактически попыткой уничтожить политический успех сопротивления курдского движения и уничтожить революционную динамику внутри курдского населения. Оджалан прекрасно осознавал тот факт, что кара, с которой он столкнулся, не ограничивалась только им одним. Он знал, что это будет сопровождаться казнью тысяч других курдов. История курдского сопротивления показала это. Таким образом, после восстания Шейха Саида были убиты не только лидеры, но и десятки тысяч других людей, разделивших с ними свою судьбу. Теперь эта историческая реальность снова представляла собой надвигающуюся опасность.

Оджалану удалось разорвать этот круг. Он отвел опасность, которую курдский народ уже принял как свою судьбу. В ходе истории курдский народ вновь и вновь восставал против угнетения и отрицания своей самобытности, и в результате этого его лидеры были убиты, а также были совершены массовые убийства населения. Это произошло во время восстания Шейха Саида, восстания Дерсима, бойни в Зилане и восстания в Арарате. С появлением сопротивления Рабочей партии Курдистана (РПК) курдское общество рисковало вновь прийти к такому критическому моменту. Абдулла Оджалан ясно дал нам это понять, чтобы предотвратить повторение этой истории. Он откалибровал свою позицию с целью предотвращения геноцида. Думаю, его поведение в Имралы, а также во время последующих переговоров было связано с этим. Тем более он с 1993 года придерживался мирных подходов к решению курдского вопроса.

Уже во время пребывания в должности премьер-министра Тургута Озала были проведены непрямые переговоры, а также достигнуты договоренности о прекращении огня. Если бы Озал не умер в 1993 году, эта инициатива по мирному решению курдского вопроса могла бы быть успешной. Начиная с 1993 года движение сопротивления пытается решить курдский вопрос путем переговоров. Что касается Имралы, то Оджалан превратил свои усилия по достижению мира в свою главную политическую цель. Он противостоит опасности геноцида, о которой я говорил выше, с помощью новой мирной инициативы.

- Как бы вы оценили роль Абдуллы Оджалана сегодня?

- Я представлял Оджалана на законных основаниях, регулярно встречался с ним в Имралы и имел возможность вести с ним дискуссии на самых критических этапах начиная с 1999 года. Я один из тех адвокатов, которые встречались с ним чаще всего – в течение пяти лет, пока мне не запретили доступ к нему в конце 2004 года. В течение этого времени он представил в суде в рамках линии защиты свою диссертацию о Демократической республике, цель которой была перестройка турецко-курдских отношений на демократический лад и создание новой турецкой республики, в которой курды будут признаны как народ.

Для того чтобы понять роль Оджалана в Имралы, важно объяснить более широкие рамки международного заговора. Турция не смогла бы осуществить похищение Оджалана без помощи других сторон. В центре внимания находились стратегические интересы различных государств, в частности США. Турция нуждалась в навыках иностранных спецслужб, которые организовали заговор; для организации операции такого масштаба без посторонней помощи у нее не было ресурсов. Это очень важный аспект. Совместный интерес состоял в том, чтобы убрать Оджалана с Ближнего Востока и остановить курдскую динамику. Все для того, чтобы создать новый Ближний Восток в соответствии с собственными идеями.

Таким образом, заговор против Оджалана логически продолжился вторжением США в Ирак. После вторжения в Ирак в 2004 году Джордж Буш-младший представил проект «большой Ближний Восток». Я думаю, что заговор против Оджалана был связан с целью уничтожить революционную динамику на Ближнем Востоке, чтобы закрепиться в регионе. Многие государства сыграли свою роль в этом заговоре. Оджалан даже заявил, что роль Турции состоит лишь в том, чтобы доставить его из Кении в Турцию и исполнять обязанности тюремного надзирателя. Это вмешательство иностранных держав нанесло курдскому движению тяжелый удар.

Этот заговор описывался тогда с помощью характерной метафоры – они хотели «отделить голову от тела». Головой был Оджалан, а телом - курдское население, а также Курдское освободительное движение. Эту стратегию можно объяснить так: Оджалан арестован, заключен в тюрьму или казнен, и освободительная борьба курдского общества не только в Турции, но и в Сирии, Ираке и Иране будет постепенно уничтожена. Поэтому международный заговор никогда не заключался лишь в аресте одного Оджалана, а скорее преследовал цель покончить с курдским сопротивлением в целом.

В этот момент курдский национальный лидер объяснил, что перед ним есть два возможных пути. Он хотел либо объявить бессрочную голодовку, которая закончится его смертью, либо разработать другую форму сопротивления перед лицом опасности геноцида и разгрома революционной курдской динамики. Он предпочел выбрать более сложный путь. Самым трудным для него было остаться в живых в тюрьме на острове Имралы. Он сказал, что это труднее, чем умереть: «Просто умереть было бы освобождением для меня. Я живу в условиях, где каждый прожитый день равноправен смерти. Но я больше всего переживаю за свой народ». На мой взгляд, в тот момент он проводил двойную стратегию. Он не произносил таких слов, это лишь мое мнение.

Уже на одной из первых встреч он задал этот вопрос американским юристам: «Жить мне или нет?» Конечно, этот вопрос нас очень удивил. Мы сказали ему, что мы его адвокаты и, конечно хотим, чтобы он жил. И он добавил: «Я думал об этом с тех пор, как они привезли меня сюда. Будет ли лучше для моего народа, если я выживу или умру? Я все еще не могу принять решение. С тех пор как я сел в самолет, я думал об этом». Через несколько месяцев он сказал нам: «Я решил жить. А ты знаешь почему? Во-первых, если я умру, этот заговор никогда не будет разоблачен и понят. Курдское общество не сможет распознать, где друзья, а где враги. Оставаясь в живых, я хочу вывести этот заговор со всеми информационными подробностями и схемами на свет. Во-вторых, я хочу остаться в живых, чтобы проводить политическую линию и свести заговор на нет». После того, как он решил сосредоточиться на сопротивлении, он проводил двойную стратегию. «Позиция по Имралы», сформулированная им по случаю визита адвокатов 2 мая 2019 года, вероятно, является выражением этой стратегии. Как я уже сказал, это мое собственное мнение, и оно не было сформулировано им таким образом.

Первый этап этой стратегии: учитывая опасность массовых убийств курдского населения и растущего национализма в Турции, требования курдского движения должны быть уменьшены, чтобы притормозить шовинизм, немного снизить давление и таким образом создать основу для компромисса. Это должно проложить путь к мирному урегулированию. Проект Демократической республики, описанный в ранних трудах Оджалана, делает акцент на язык и культуру. Также речь шла об открытии каналов для диалога и о том, чтобы умерить ветер, дующий в паруса турецкого национализма. Эта попытка предпринималась с 1999 года. Он написал манифест; 2 августа 1999 года он призвал партизан отступить; и после его призыва мирные группы из Европы и гор Кандиля были отправлены в Турцию. С помощью этих шагов он хотел подтолкнуть государство в направлении мирного демократического решения. И тем самым можно было несколько ослабить давление на курдское население.

Второй этап заключался в том, что Оджалан хотел защитить все завоевания курдского общества. Он хотел разработать перспективу мира и создать основу для соглашения. Но в то же время он защищал демократическое, культурное и политическое развитие курдской общины для применения новой долгосрочной линии. Он начал период, в который все общество, а также политические органы движения и партизаны могли восстановить свои силы. В определенном смысле он остановил жестокую решимость государства и создал более умеренное настроение. При всем этом основная динамика развития курдского общества осталась невредимой.

Курдское движение было определено привязанностью к своему лидеру Оджалану. Он был арестован, но это никак не повлияло на курдскую борьбу. Это был один из самых больших успехов Оджалана после 1999 года. На мой взгляд, это превратилось в основную позицию в Имралы. Оджалан сократил насилие в государстве, открыл путь к диалогу и защитил социальные, политические, а также культурные достижения курдов. Это невероятный стратегический успех.

Находясь в тюрьме на острове Имралы, Оджалан продолжал развивать стратегию и свое политическое видение. В течение последних двадцати лет он постепенно превратился в ключевую фигуру для мирного решения курдского вопроса. Это стало возможным благодаря его интеллектуальным достижениям и философским трудам. Он создал идеологическую основу для совместного проживания. На мой взгляд, его самым важным вкладом в эту основу является теория демократической нации, которую он описывает в своих последних работах. Я думаю, что его позиция, которая отвергает национализм и отдает предпочтение демократической нации, является важным рубежом для курдского общества.

В своем последнем письме Оджалан объясняет, что наиболее важным аспектом сорокалетнего сопротивления является реализация теории демократической нации. На мой взгляд, эта концепция является ключевым вкладом в теорию левой и социалистической борьбы, которая дополняет критический подход к нации теорией демократической нации, которой всегда не хватало в социализме. Сейчас мы можем видеть плоды этих усилий в создании автономного самоуправления в Рожаве на севере и востоке Сирии. Там реализуется парадигма Оджалана, которая развивается с 1999 года.

Кроме того, в своих трудах Абдулла Оджалан сформулировал серьезную критику Рабочей партии Курдистана (РПК). Он бросает вызов своей собственной практике в таких главных вопросах, как государство, насилие и национализм, и разрабатывает новые методы. В качестве альтернативы классической модели национального государства он разработал теорию демократического государства и тем самым преодолел свой национализм. С концепцией законной самообороны он преодолевает эскалацию насилия. Модель национального государства он заменяет конфедерализмом. Шаг за шагом он разработал новую парадигму. Это сделало его идеи привлекательными для широких социальных кругов, в том числе и за пределами курдской общины. Оджалан был заключен в тюрьму на Имрали как председатель РПК и теперь, спустя двадцать лет, благодаря своей ключевой роли в политике мира и концепции демократического конфедерализма, является ведущей личностью для народов Ближнего Востока, стремящихся к свободе и самоосознанию.

Его ответ на заговор четко читается в его идеях и в его философии. По этой причине я всегда говорю, что, хотя он был «выведен из строя» в 1999 году, чтобы ослабить влияние курдов на Ближнем Востоке, он вернулся на тот же Ближний Восток спустя годы со своими мыслями, концепциями и, наконец, революцией Рожавы. Он покинул Сирию в качестве партийного лидера только для того, чтобы вернуться в качестве первопроходца свободного, многонационального, многоконфессионального и демократического общества, следуя своеобразному «третьему пути».

По этой причине двадцать лет в Имралы должны рассматриваться как время сопротивления. Конечно, для Оджалана это также было фазой изоляции и репрессий – жизнь под пытками, но политически это время должно рассматриваться как фаза сопротивления, в рамках которой курдское движение и общество перестроились. Одним из основных результатов стало то, что националистические течения в обществе потеряли свое значение и интерес курдского общества к совместному проживанию народов расширился. Кроме того, Абдулла Оджалан преуспел в том, чтобы включить курдский вопрос в международную повестку дня.

Оджалан часто определяется своей ролью политического лидера. Но к настоящему времени он достиг, особенно во время своего пребывания в Имралы, невероятной интеллектуальной проницательности, которая видна в его трудах. Он оставил роль политического лидера позади. Совершенно очевидно, что после Имралы он не сможет взять на себя классическую роль политического лидера. Его существование контролируется государством. Более тысячи солдат охраняют остров. Ясно, что он не может выполнять классические задачи политического представительства, но теперь он получил роль стратегического лидера. Он охватил народы своим мышлением, разработал альтернативные виды политики. Если человек способен делать это внутри тюремных стен, на что он будет способен, когда он будет вне этих стен? Ранее он уже писал критические замечания о реальном социализме в поисках альтернатив. Но он действительно мог решить все это только в Имралы.

В тюремной камере размером 130 квадратных футов он разработал новую политическую культуру, новое политическое сознание, новую политическую стратегию и новую парадигму. В месте, которое находится под контролем государства, он смог разработать негосударственную модель управления и общества, которая вдохновляет народы региона и курдское движение. Он разработал форму сопротивления, которая позволяет преодолевать тюремные стены. Я думаю, что это также одна из самых оригинальных сторон Оджалана.

К сожалению, этот пункт часто неправильно понимают: некоторые люди подозревают, что на самом деле за каждым его политическим ходом стоит турецкое государство. Это такое мышление, которое преувеличенно освящает государство, ставит его выше всего остального и предполагает, что оно контролирует даже самую маленькую клетку личности и ее политические действия. Конечно, в физическом плане государство полностью управляет всем в Имралы. Но я могу сказать, что Оджалан создал новое пространство для политической агитации: с симпатией и доверием миллионов людей, а также тех политических сил, которые действуют в тандеме с ним, посредством политики, которая не обращается к государству, и благодаря отношению к государству, в котором существует много противоречий.

- Как воспринимают Абдуллу Оджалана в Европе, и особенно в Германии?

- Политика, какой мы ее знаем, возникла как продукт Запада. Политические партии, а также социализм развивались как евроцентрические системы мышления. Такие явления, как культ личности, в том числе и фашизм, возникли как часть западной политической культуры. Здесь, в Европе, люди всегда пытались судить о политических формах за пределами Европы с точки зрения европейской культуры. Я думаю, что этот подход является одной из важных причин ошибок еропы в отношении курдской освободительной борьбы. Важно понять различие между политической партией и политическим руководством в Европе с одной стороны и на Ближнем Востоке с другой, в особенности курдского общества. Более того, я думаю, что не было никаких серьезных усилий, чтобы понять курдское движение. Обсуждение темы в основном характеризуется определенными закономерностями и шаблонами мышления. Я часто сталкивался с тем, что РПК называли и считали сталинистами, что привело к массовому отторжению. На мой взгляд, этот подход является ориенталистским насквозь, подход, при котором люди считают себя центром мира. И это также справедливо для европейских левых. Они оценивают всю остальную революционную динамику через свою собственную призму. Это очень высокомерный подход, который я отвергаю.

Другим важным аспектом является тот факт, что многие левые движения в Европе познакомились с Курдским освободительным движением и РПК через турецких левых. С самого начала турецкие левые отреагировали на курдское движение националистическими рефлексами. Важные течения турецких левых развивались под влиянием кемализма, и по этим двум причинам кемалистское восприятие курдов было также воспроизведено в Европе.

Но еще более важным является тот факт, что люди часто не обращают внимания на трансформацию РПК. РПК больше не является партией 1993 года, и Оджалан больше не является человеком 1993 или 1999 года. Возникло движение, которое обновляется и продолжает развиваться с каждым днем. Это началось с социалистического влияния, но к настоящему времени движение полностью разорвало все связи с социализмом, развивая новый левый подход. Как РПК удалось превратить свое сопротивление в движение за свободу с миллионами последователей, в то время как все другие левые движения, в том числе в Турции, развалились? Круги общества, о которых я говорю, не имеют ответа на этот вопрос. Или к вопросу о том, как РПК удалось руководить на Ближнем Востоке, где было множество социальных движений и социальных изменений в ходе «арабской весны» – действительно построить новую социальную систему в Рожаве, которая распространяется далеко за ее границы.

Наконец, я должен сказать, что точка зрения европейских левых на курдское движение и РПК либо сформирована криминализацией федеральным правительством Германии, либо приняла на веру подход группы людей, которые придерживаются турецкой государственной доктрины. Эти левые не имеют оригинальной точки зрения и не пытаются развить подлинное понимание. Если они хотят объяснить, как движение с сорокалетним опытом сопротивления становится все более и более интернациональным, а также умудряется включать в себя все больше и больше народов и все больше влияет на политику, они должны развить желание понять.

Революция Рожавы в определенной степени изменила это положение. Но то, как эти левые справляются с курдским вопросом, все еще очень несовершенно, в частности, в отношении Оджалана, чье восприятие среди курдов совершенно иное. Перспективы в Европе и, следовательно, в Германии очень сильно характеризуются предрассудками и поэтому часто отличаются от курдской реальности.

- Как вы оцениваете первый визит адвокатов в Имралы после восьми лет и заявление Оджалана?

- Заявление Оджалана для широкой общественности играет важную роль. Если присмотреться, можно обнаружить следы политического подхода, которым он руководствовался в течение двадцати лет. Он пытается оказать влияние, которое поможет преодолеть социальные разделение и которое основано на переговорах и готовности к компромиссу. Он еще раз предлагает этот демократический путь для Турции, Рожавы и Сирии.

Прежде всего декларация показывает, что Оджалан следует совместной линии сопротивления. В тридцатиминутном разговоре с братом 11 сентября 2016 года он сказал, ссылаясь на 2013 год: «Я все еще на этой стороне стола переговоров, и я все еще готов». Всякий раз, когда ему удается включить этот вопрос в повестку дня, он заявляет о своей готовности внести вклад в демократическое решение и подчеркивает, что он готов рассмотреть эту тему.

После окончания мирных переговоров и прекращения действия соглашения Долмабахче 2015 года нынешним президентом Эрдоганом курдскому населению пришлось пережить новую волну государственных репрессий и безудержного насилия. В 2016 и 2017 годах курдские города были вновь разрушены военными, страна по-прежнему находится в чрезвычайном положении, а общество в целом сильно разделено. В Африне проходит этническая чистка, инициированная Анкарой. Эти события еще раз ясно показали, что изоляция и война не могут привести к урегулированию конфликтов. Опыт последних четырех лет доказывает, что политика, основанная на войне и насилии и отвергающая переговоры, не может создать мир. Оджалан вновь вмешивается и подчеркивает необходимость мирного, демократического решения.

Во-вторых, отчетливо видна главная особенность политической практики Оджалана, развивавшейся на протяжении двадцати лет: его слова обращены ко всему обществу. В Имралы он время от времени встречался с представителями турецкого государства, это тоже правда. Уже в 1993 году, когда он был еще свободным человеком, он заявил: «Я ищу собеседника. Государство должно делегировать кого-то, чтобы мы могли решить эту проблему». Он всегда был открыт для переговоров с государством. Он хотел решить конфликт путем переговоров. Он пытается сделать это с 1993 года. Во время его пребывания в Имралы были проведены переговоры в Осло и мирные переговоры между 2013 и 2015 годами. Но его реальным адресатом всегда было общество в целом, с его гражданским обществом и его политическими партиями. Поэтому снова и снова звучат призывы к Народно-Республиканской партии (НРП), Демократической партии народов (ДПН), а также к представителям интеллигенции и к другим кругам мирного общества.

Если мы хотим найти демократическое, мирное решение, то оно может быть достигнуто только путем активного участия этих групп. Вести переговоры с государством и основывать свою политическую стратегию исключительно на государстве, рассматривая последнее как основу для всех своих действий, - это две разные вещи. Метод Оджалана состоит в политике, которая продвигается вперед совместно с обществом, политике, которая делается для общества и вместе с обществом. Одним из решающих факторов успеха, по его мнению, является участие прогрессивных кругов в таком демократическом решении. Это также верно в международном плане. Таким образом, все прогрессивные группы в Европе должны быть настроены против турецкого правительства, которое выбрало язык насилия.

Эта позиция в настоящее время представлена декларацией Оджалана из семи пунктов. В центре лежит желание прийти к решению без войны и без поляризации, но через компромиссы. Это может работать только с участием в переговорах всех социальных групп. Обращение Оджалана было обращено ко всем народам, политическим партиям, гражданскому обществу, представителям интеллигенции, а также к правительственным кругам, которые открыты для демократического решения и пути переговоров. Сведение предложений Оджалана только к государственной политике было одной из решающих ошибок, которая отрицает политический стиль Оджалана, опирающегося на силу общества. Демократия понимается как участие, и именно по этой причине Оджалан разработал формулу «государство плюс общество» уже в своих самых первых работах.

Я думаю, что, глядя на эту формулу, Оджалан может быть лучше всего понят. В центре его представления о государстве находится общество. И чем дальше расширяется демократическое пространство, тем больше будет ослаблено государство. Но для того, чтобы это произошло, общество должно активно требовать такого участия, а не ждать, пока государство добровольно передаст эти компетенции обществу. Это пробуждение положит конец социальному конфликту и войне демократическим и мирными способом. Это призыв, который демонстрирует, что Оджалан все еще сохраняет свою надежду на мир.

Политические партии и группы гражданского общества в Германии также должны отбросить свою тревогу и на основе плана из семи пунктов заставить Турцию предпринять шаги в правильном направлении. Совместная цель курдского и турецкого населения заключается в мире, демократии и соблюдении законов. Каждый человек может внести свой вклад в достижение этой цели. В политическом плане новый, более спокойный язык переговоров, безусловно, стал бы важным шагом.

Отчет По Курдистану 204 / Июль / Август 2019

Перевод с немецкого Михаэля М. Шиффмана