Габриэль Анхель тридцать лет был партизаном Революционных вооружённых сил Колумбии (прим. – «Армия народа», РВСК-АН). В возрасте сорока лет он решил, что, кроме политических текстов, должен попробовать себя в художественной литературе и начать писать романы, рассказы о партизанской жизни и освободительной борьбе.

Его книги рисуют не только образы его товарищей партизан, крестьян, но также и раскрывают характеры противников – военных и различных персонажей из правительственных вооруженных сил. В сюжетах его книг получили отражение реальные истории, происходившие в сельской Колумбии, где гражданская война и столкновения была наиболее ожесточенными. Его литература дает нам возможность по-другому увидеть и понять эту фазу насилия, которой колумбийское общество пытается положить конец сегодня.

Габриэль Анхель рассказал о своей партизанской жизни, о своем вкладе в установлении мира в Колумбии и о проблемах, с которыми сталкивается писатель-партизан, имеющий множество «личных литературных критиков» среди партизанских товарищей.

Почему Вы решили заняться литературой?

Трудно сказать. Я считаю, что это произошло само собой из-за моей любви к литературе в молодости. Мои родители были простые крестьяне, скромные люди. Не от них я унаследовал любовь к литературе. Несмотря на это, я помню еще с детства и теперь даже удивляюсь, как много читала моя мать. Она просыпалась до рассвета специально, чтобы читать в своей постели. Возможно, это повлияло на меня. Но вообще к чтению меня приучили друзья моей семьи. Потом была старшая школа. В какой-то момент, когда мне было двадцать, я подумал, что и сам должен писать. Было приятно много читать, но в некотором роде я чувствовал, что должен что-то «производить» своё. В течение многих лет у меня было это беспокойство, пока я не начал писать. И вот в сорок лет я серьезно взялся за перо. Я был в партизанском отряде около десяти лет, мне нужно было многое рассказать

Как и почему Вы присоединились к РВСК-АН?

Я был основателем воинственного политического «Патриотического союза», родившегося после мирных переговоров между РВСК-АН и правительством БелисариоБетанкур в 1985 году. Я помню энтузиазм и идеализм, с которым мы посвятили себя этой задаче, мы были группой молодых людей, которые были уже профессионалами в своих сферах деятельности. Я был юристом, тогда мне было 26 лет. Я культивировал идею, что впервые левые могут прийти на пост президента во время первых выборов в 1986 году. Наши силы оспаривали эти выборы. Но ничего не вышло: либеральная партия получила в десять раз больше голосов, чем мы. Тем не менее, голосование за левых достигло тогда самого высокого уровня в своей истории. Однако сразу после этого была волна репрессий: лавина убийств обрушилась на руководство «Патриотического Союза». Мы попали в ловушку, другого выхода, кроме как стать партизанами, у нас не было.

Вы писали до того, как примкнуть к партизанским отрядам? Чем отличается ваша литература до и после решения вступить в партизанскую войну?

Я написал несколько стихотворений и статей, которые опубликовал в местной газете города, где жил. В РВСК-АН я начал писать статьи для наших информационных листовой и журналов. Тогда мне доверили составление коммюнике, документов, политических деклараций. Все очень рационально и реалистично. Переход к непосредственно литературе, так сказать, ознаменовался созданием рассказов о партизанской жизни, которые в свою очередь были данью уважения нашим погибшим. Я всегда считал, что первое (документы) – долг организации, а художественные тексты – это личное выражением нашего опыта.

В Вашем творчестве очень ясна Ваша политическая и социальная приверженность. Считаете ли вы, что это может как-то повлиять на качество литературы или, напротив, это дает литературе некоторый личный взгляд?

С тех пор, как я принял решение писать первые рассказы и романы, я всегда старался любой ценой избегать того, чтобы они появлялись в виде листовок, брошюр, документов с четким пропагандистским содержанием. Я хотел заниматься чистой литературой, одновременно рассказывая нашу человеческую историю. Думаю, мне это удалось. Говорят, что, как правило, хорошая литература и политика несовместимы. Когда политика вмешивается в литературу, то литература проигрывает. Я решил принять этот вызов, и я осознаю все риски. Я думаю, что в конечном счете речь идет о том, чтобы быть максимально честным. Остальное покажет время.

Расскажите нам немного о сборнике только что опубликованных историй и о двух Ваших романах –«В Упор» (Quemarropa) и «Посланники дьявола» (LosMensajeros del Diablo).

Место действия в сюжетах сборника рассказов – это Магдалена Медио, регион в Колумбии, наиболее пострадавший от насилия. Эти рассказы – ностальгия по тому времени в Сьерра Неваде Санта Мария, где я провел первые пять лет партизанской жизни. Вот почему я опубликовал вскоре «Посланников дьявола», где воссоздано реальное событие, которое произошло в Сьерра.

«В упор» приурочена к празднованию 25-й годовщины РВСК-АН в Сьерра, хотя я написал ее много лет назад, когда я был в восточном блоке в начале так называемого плана «Патриот» в 2003 году. У меня уже было обширное понимание нашей борьбы, и поэтому роман имеет определенное «народный дух», целостную военную декларацию президента Гавирии. Смешиваются факты и добавляется вымысел, но в основном история родилась из реальных людей и ситуаций.

Расскажите о своей работе немного подробнее. Как рождается ваш рассказ? Начиная от персонажей, от конкретных историй.

Я бы сказал, что в данный момент я ощущаю потребность – потребность рассказать какой-то интересный эпизод партизанской жизни, опыт, который соберет в себе и покажет несколько граней человеческой и политической природы нашей борьбы. Что-то, что действительно происходило. Так что я позволил этой идее зреть несколько месяцев или даже лет, пока вдруг меня не осенило: ты должен сделать это, ты должен сказать это таким-то образом, интегрируя это в это, контекстуализируя это так-то... 

Я начинаю писать историю, и я не остановлюсь, пока не закончу ее. Это может быть работа длительностью в несколько месяцев, даже лет. По мере того, как я пишу историю, она обогащается, персонажи начинают требовать большей детализации, большего пространства в произведении. Но это происходит во время работы, а не по какому-то заранее заготовленному плану. Я не создаю персонажей или ситуацию, я рассказываю историю людей, с которыми я встречался, и ситуации, в которые они были вовлечены. Это люди и факты, которые я хорошо знаю. Всегда нужно разбавлять историю, заполнять какие-то пустоты. Если только вы не пишете хронику, что сильно меня соблазняет. Это почти точная журналистская история о том, что вы знали непосредственно сами или что нам рассказали лично.

К сожалению, в этой борьбе вы вступаете в контакт с великими рассказчиками историй, только вот к сожалению, им не хватает умения сидеть и писать. Если бы они это сделали, нам, писателям, бы нечего было делать. В некотором смысле писатель — паразит, питающийся тем, что пережили и другие. И тебе аплодируют за это. Правильно ли это?

Каковы ваши литературные влияния?

Конечно, их очень много. Но я сознательно старался делать то, что чувствую, как чувствую, не давая другим влиять на меня. Я бы сказал, что, двадцать пять лет чтения романов и рассказов самых разных авторов всё-таки сказывается. Что-то из всего этого помогает создать стиль и выбрать способ рассказывать вещи. Я всегда чувствовал, что великие авторы всегда делают это намного лучше, поэтому не стоит им подражать. Ты никогда не будешь как они. Я думаю, что только с большим смирением и восприимчивостью к критике вы сможете создать то, чего другие не делали. Тогда человек начинает осознавать себя Творцом.

Как насчет других нелитературных элементов, которые имеют значение в Вашем творчестве? Музыка, природа... 

Все литературно, абсолютно все. То, что вы пишете, является отражением реального мира. Я всегда старался сделать так, чтобы то, что я пишу, не было скучным, чтобы читатель не заснул, читая книгу. Поэтому я стараюсь рассказывать только то, что считаю нужным. Есть много вещей, которые остаются, которые могли бы быть рассказаны. Но нужно любой ценой избегать того, чтобы читатель «перенасытился». В мире много, слишком много книг и событий, и речь идет не о том, чтобы представить все события и ситуации в произведении. Важно сказать что-то новое, или хотя бы попытаться сказать по-другому.

Ваш личный и повествовательный опыт показывает, что реальность оригинальнее, чем вымысел... Вы можете продумывать и создавать самый интересный сюжет в мире, но это всегда будет продуктом вашего ума. Реальность другая, невероятно удивительная, в большинстве случаев неожиданная. Я помню, как однажды в середине большой военной операции против фронта Магдалены Медио, частью которого я был, командующий фронтом прокомментировал невероятную скорость, с которой все меняется в войне. Вы можете быть в безопасности и защищены, но внезапно происходит нападение или конфронтация с врагом, и ваша жизнь полностью меняется. Ваш лучший друг или напарник мертв, вы несете раненых, а враг дышит вам в затылок, пытаясь уничтожить вас. Пятью минутами ранее никто и не предполагал, что всё это вот-вот произойдет. Вы даже не можете себе представить, что вы можете выжить, несмотря на всё, что творится. И как только всё закончится, вы расскажете, что произошло, другим товарищами. Может быть, вы все вместе посмеетесь над случившимся. Определенно, да, реальность удивительно разнообразна и полна неожиданностей.

Я полагаю, что «политически некорректное» содержание вашего творчества затрудняет публикацию ваших книг... 

Действительно, так оно и есть. Никто не хочет привлекать внимание к своему издательству. Тайно, это можно сделать. Но публикуя и распространяя запрещенную книгу, вы привлекаете много людей, и не всем можно доверять, откровенно говоря. Риск существует. Никто не хочет оказаться в тюрьме или развалить свой бизнес. Возможно, нет ничего более невинного, чем литература. Однако, если режим решает преследовать и устраивать репрессии, то вопрос становится деликатным. Колумбия любопытна: полувоенные лидеры, такие как Карлос Кастаньо и другие преступники, публикуют свои мемуары через третьи стороны в законном порядке, и никто во власти не думает, что надо преследовать авторов или издателей за распространение извращенных идеологий. Однако, когда дело доходит до революционных повстанцев, ситуация становится другой. С этими они обычно неумолимы.

В вашей литературе, кроме партизан, очень воссоздается крестьянская действительность и даже «вражеская». Как вы создаете эти образы?

Партизаны, соратники – живой источник моих рассказов, именно о них я пишу. Но эти партизаны и крестьяне все время под угрозой нападения. Это позволяет им узнать этого врага, позволяет познать его ценности, критерии, мотивации. Солдаты противника разговаривают с крестьянами, рассказывают об их гневе, обиде, горечи. Вот почему вы знаете, как и что у них в головах.

Ваши товарищи читают ваши произведения? Критикуют ли они вас?

Ничто не доставляет мне больше радости, чем встреча с партизанами далеких мест, как это произошло в сентябре 2016 года, во время 10-й партизанской конференции в саванне Яры. Нет ничего лучше, чем слушать их отзывы о том, что они читали мои романы, рассказы, хроники и статьи. Есть те, кто скачал их из интернета, те, кто распечатал их и сделал буклеты, те, кто читал их на культурных или других мероприятиях. Партизаны рады узнать, что кто-то рассказывает о партизанской жизни, особенно когда рассказ ведется с точки зрения самих партизан. А таких книг действительно мало. Все те, кто пишет о партизанах, даже с самыми лучшими намерениями, не имеют достаточных знаний о реалиях многолетней борьбы со всеми ее особенностями. Партизан всегда находит что-то, что ему не нравится. Или что-то неправдоподобное, что партизаны считают неправильным. Когда писатель сам в этом варится, читатель будто смотрит в зеркало. Именно поэтому они благодарны и приветствуют моё творчество. Мало кто критикует меня, на самом деле, они стимулируют меня продолжать писать и писать больше.

Партизанам нужна еда, средства первой помощи... А  книги?

Война – это трудно. Существует диспозиция РВСК, по которой у каждого партизана должна быть книга в рюкзаке, чтобы у каждого подразделения была небольшая мобильная библиотека. Существуют политические и образовательные секретари, которым поручено следить за соблюдением этого положения и которые контролируют личные чтения.

Но иногда времена бывают особенно тяжелые. Например, самый разгар боя бывает так, что книги фактически – лишний вес, и предпочтительнее оставить их где-то, чтобы освободить место для взрывчатки или других вещей. Нельзя критиковать такое поведение. Бывали случаи, когда кто-то ходил от подразделения к подразделению, выпрашивая книгу, и не находил ни одной. Книгу читают в течение нескольких дней, а потом она становится обузой. Если никто не хочет нести книгу, её оставляют.

Все это в условиях войны. Бывают случаи, когда говорить о книгах неуместно. Из всего этого извлекаются уроки. Тогда лучше всего наблюдать, чтобы потом написать самому. Я считаю, что именно таким образом человек становится писателем – в отчаянии, когда нечего читать.

Медиа недооценивают левую литературу, обвиняя ее в определенной преднамеренности...

Я бы сказал, что это презрение, а не недооценка. Не столько из-за самой приверженности литературы, сколько потому, что она привержена именно тому делу, которое открыто противоречит интересам людей во власти. Крупные средства массовой информации и медиа холдинги, в целом все крупные монополистические корпорации, сегодня являются основными органами, несущими доминирующую идеологию и культуру. Когда СМИ судят, что это хорошо, а это плохо, когда они поддерживают или осуждают работу, они мотивированы закрытой защитой системы, которая невероятно благоприятствует их хозяевам. Быть революционером – это не то, что заслуживает аплодисментов. Это то, над чем насмехаются и что ненавидят. Они хотят, чтобы люди так думали, для этого эти СМИ и существуют. Они являются частью реальности, с которой нам приходится сталкиваться. Но однажды это изменится.

Вы недавно представили свою работу на книжной ярмарке в Боготе, как люди встретили книгу?

Ну, когда я был в Гаване, во время окончания мирных переговоров с правительством Габриэля Сантоса, мне предложили издать несколько моих книг, чтобы представить их на международной книжной ярмарке в Боготе в 2018 году. Я имею в виду, что публикация книг была идеей самого движения, и сделано это было издательством «Teoríay Praxis», близким к колумбийской коммунистической партии. Поэтому я считаю, что дело было не в прибыли. Конечно, для меня этот опыт был совершенно новым. Это очень стимулирует – быть окруженным аудиторией, которая хвалит твои произведения. Особенно, после тридцати лет партизанской борьбы в горах вашей стране. По правде говоря, дело заключается в гигантских коммерческих усилиях. Конечно, большие издательства имеют лучшую долю, как и все предприятия в современном обществе. В этом обществе зарабатывает больше всего тот, кто больше всего инвестирует. Но это важный момент, и нельзя отрицать, что существует возможность предлагать и позиционировать различные течения мысли. Я думаю, что каждый автор может получить своё пространство для творчества.

Расскажите, над чем вы сейчас работаете? И учитывая, что мы в Колумбии сейчас находимся на этапе установления мира, какие темы и каких персонажей вы хотели бы исследовать в будущем?

У меня есть проект для романа, который уже на стадии завершения. Я потихоньку обдумываю последнюю главу. Кроме того, я пишу для РВСК статьи, хроники и многие другие тексты, в которых мое имя даже не фигурирует! Что касается того, что я хотел бы исследовать, скажем так: в мирное время я думаю, что есть много чего рассказать о нашей борьбе. Мирный процесс станет прекрасной возможностью для этого.