Итальянский политик Рамон Мантовани, сопровождавший Абдуллу Оджалана в полете из России в Рим, рассказал ANF о пребывании курдского лидера в Риме и о заговоре, который привел к его похищению.

- Как друг курдов, вы сопровождали Абдуллу Оджалана в полете из России в Италию. Тогда вы были членом итальянской комиссии по иностранным делам. Было ли правительство вашей страны в курсе этой ситуации? Прибыл ли Оджалан в Италию по некоему приглашению? Можете ли вы рассказать нам немного о том, как развивались эти события?

- С момента своего основания в 1991 году моя партия (Коммунистическая партия обновления) всегда была солидарна с делом курдского народа.

За год до прибытия Оджалана в Италию представители РПК (Рабочей партии Курдистана) связались со мной, попросив разработать некую парламентскую инициативу, которая могла быть полезна для поддержки нового курса освободительной борьбы курдов. Идея состояла в попытке одностороннего прекращения огня и перспективе мирных переговоров по урегулированию конфликта.

10 декабря 1997 года Комиссия по иностранным делам Палаты депутатов Итальянской Республики проголосовала за мою резолюцию, которая была подписана депутатами других политических групп. В диспозитивной части она объединялась с другой резолюцией группы «Национальный альянс» – из этого документа я согласился включить в нашу резолюцию только последний пункт, касающийся перспективы создания независимого курдского государства. Стоит помнить, что с конституционной точки зрения резолюция, одобренная Комиссией или Ассамблеей Палаты депутатов или Сената в Италии, является документом, представляющим официальную позицию Парламента. Последний является высшим органом народного суверенитета. Правительство обязано соблюдать указания, содержащиеся в диспозитивной части резолюций, в своей исполнительной деятельности.

Таким образом, впервые (и, к сожалению, это произошло единственный раз) государство Европейского союза заняло конкретную позицию по курдскому вопросу. Это была позиция осуждения вооруженного конфликта и нарушения международного права вторжением турецкой армии в Ирак. Резолюция выражала резкую критику посягательств на права курдского населения, указывая правительству на необходимость предпринять инициативы для поиска политического выхода из ситуации и решения конфликта путем переговоров.

Через несколько недель после утверждения резолюции тогдашний министр внутренних дел Джорджо Наполитано, отвечавший на протесты группы Forza Italia по поводу предоставления статуса беженцев курдским гражданам с турецкими паспортами, заявил, что он обязан сделать это после утверждения резолюции Комиссии по иностранным делам.

Вероятно, эта инициатива была воспринята курдским освободительным движением, как большой успех, и через некоторое время Оджалан сообщил мне, что заинтересован во встрече с делегатами нашей партии.

В сентябре 1998 года наша делегация встретилась с Абдуллой Оджаланом на Ближнем Востоке. В состав группы вошел я, депутат Вальтер Де Чезарис и руководитель отдела мирных процессов департамента иностранных дел партии Альфио Никотра.

Эта встреча была важна как для нас, так и для самого Оджалана, поскольку мы убедились, что наши отношения могут выйти далеко за рамки солидарности левых политических сил. Мы обнаружили, что нас одинаково беспокоят негативные тенденции капиталистической глобализации, что мы считаем, что революционные силы всего мира должны мыслить и действовать единым фронтом, не ограничиваясь простой солидарностью, что мы считаем мир и выход из вооруженных конфликтов путем переговоров единственным способом разрешения международных споров, а также внутренних споров в странах, которые не признают существование и права своих национальных меньшинств. Прежде всего, мы согласились с тем, что у нас есть общая проблема. Возможное вступление Турции в ЕС без урегулирования конфликта с народом курдов подчеркнуло бы антидемократический и технократический характер ЕС, и наоборот, перспектива процесса мирного урегулирования в Турции стала бы достойным предварительным условием для вступления страны в ЕС.

Об этой встрече писала наша партийная газета Liberazione, широко освещавшая ситуацию.

- Что произошло во время вашей встречи с Оджаланом и какие темы вы обсуждали с курдским лидером в полете? В чем, по вашему мнению, состояла причина визита Оджалана в Европу?

- Я узнал о его высылке из Сирии из международной прессы. Вскоре после этого Коммунистическая партия Российской Федерации сообщила мне о прибытии Оджалана в Россию и о том, что Дума может обсудить вопрос и принять решение в пользу предоставления политического убежища.

Больше я не знал о его ситуации ничего вплоть до позднего вечера 10 ноября 1998 года, когда курдские лидеры, находившиеся в Италии, сообщили мне, что ситуация Оджалана в России осложнилась. Они сказали мне, что он принял решение приехать в Италию, хотя у него были и другие альтернативы, потому, что итальянский парламент занимал самую передовую позицию по курдскому вопросу. Второй причиной было его желание выступить с призывом и предложением о мирных переговорах в стране, входящей в ЕС и НАТО и имевшей отношение к важным традициям продвижения мирных процессов.

Мы немедленно приступили к работе, чтобы помочь Оджалану достичь цели – приехать в Италию и получить статус политического беженца. Мы изучили вопрос и обратились ко всем институтам и организациям, которые могли быть в той или иной степени полезны, чтобы всё прошло наилучшим образом.

Я не буду подробно рассказывать о наших контактах с организациями, действовавшими в Италии и других странах.

Это было непросто по многим причинам. Турция выразила бы протест и приняла бы репрессивные меры, как она уже сделала после утверждения резолюции в начале года. В дополнение к турецкому существовал международный ордер на арест Оджалана, выданный в Германии. С самого начала было ясно, что, как только он прибудет в Италию, его могут арестовать из-за немецкого ордера на арест, и что Италия может положительно ответить на запрос Германии об экстрадиции.

Но, несмотря на все немалые трудности, нам удалось подготовить условия для его поездки в Италию.

В итоге я отправился в Москву в сопровождении курдского друга. Там я встретился с Оджаланом в том же аэропорту, в подвале военных кабинетов и окружении сотрудников российской разведки. Я объяснил ему ситуацию в Италии и рассказал, что может произойти. Его могли арестовать, но не отправили бы в тюрьму, а поместили в больницу из-за проблем со здоровьем, и через несколько дней, как это принято, мировой судья освободил бы его до момента вероятного запроса об экстрадиции из Германии. Разумеется, я сказал ему, что если у него есть другие альтернативы, то следует рассмотреть подобные возможности, потому что, сколько бы усилий мы ни приложили, Италия – страна с фактически ограниченным суверенитетом. Давление Турции на США и Италию, которая, как знаем все мы, подчиняется США, могло привести к любой ситуации в самый неожиданный момент времени.

Он сказал мне, что твердо решил отправиться именно в Италию, и поступил бы так, даже будь у него другие альтернативы, потому что стремился превратить сложные обстоятельства в возможности, прибыв в такую страну, как Италия, дом Ватикана, известную во всем мире, чтобы сделать предложение о мирных переговорах, не указывая больше независимое курдское государство в качестве цели этих возможных переговоров. Он добавил, что не возражает против экстрадиции в Германию, поскольку считает, что обвинения против него ничем не обоснованы и что он будет прав в любом суде.

Итак, мы вылетели в Рим первым же рейсом.

Во время полета мы говорили о политике. Я объяснил ему ситуацию в Италии, правительство которой возглавил Массимо Д'Алема, поскольку предыдущее, возглавляемое Проди, пало из-за раскола, а также рассказал о нашей оппозиции новой власти. Но мы говорили и о менее важных и более приятных вещах, таких как итальянский и турецкий футбол.

Я дал ему инструкции о том, что делать по прибытии. Я сказал, что лучше всего было бы поступить следующим образом: Оджалан со своим секретарем и курдом, который прибыл со мной и говорил по-итальянски, должны были пройти на пограничный пункт, предназначенный для дипломатов, и назвать себя. Затем им нужно было попросить политического убежища. Остальные сопровождавшие его лица (всего 4 или 5 человек) и я сам должны были пройти через стандартный пограничный пункт. Я не стал бы сопровождать его на дипломатическом пункте, несмотря на наличие депутатского удостоверения, поскольку мы считали, что вся наша роль как стороны в этом деле должна быть конфиденциальной. Мы не хотели, чтобы послание Оджалана о мире было омрачено мелкими провинциальными противоречиями в местной политике, которые непременно начались бы, если бы о нашем участии стало известно.

Все прошло так, как мы и планировали. Он попросил убежища и был задержан. Группа сотрудников полиции увезла его вместе с секретарем и товарищем-курдом, который выступал в качестве переводчика. Его отвезли в больницу под Римом. Ему оказывали поддержку два известных адвоката (Джулиано Пизапиа и Луиджи Сарачени, оба были депутатами Итальянской Республики), и через несколько дней судья освободил его. Представительство курдов в Италии арендовало небольшую виллу на окраине Рима, которая стала резиденцией Оджалана до его отъезда, действуя с помощью итальянских спецслужб, учитывая все проблемы с безопасностью. Эту виллу охраняли силы итальянского спецназа, которые даже установили средства для отражения ракетной атаки.

- Как отнесся тогдашний премьер-министр Италии Массимо Д'Алема к визиту Оджалана? Как шли дипломатические усилия во время его пребывания в Италии?

- Глава итальянского правительства занимал позицию, которую мы можем назвать холодной и отстраненной. Это касалось и ситуации Оджалана, и курдского вопроса в целом. Это можно было понять, учитывая международное положение Италии и её торговые связи с Турцией, особенно в военном секторе, так как Италия была ведущим поставщиком для Турецкой Республики. В ходе парламентских дебатов, отвечая на выпады правых партий, он защищал законность действий итальянских властей, которые задержали Оджалана, когда ему угрожал ордер на арест, выданный в Германии, и которые приняли к сведению его просьбу о предоставлении убежища, высказанную в момент ареста. Но он не сказал кое-что ещё, о чем мы узнали лишь несколько недель спустя – в день, когда я получил уведомление от судебных органов о том, что в отношении меня ведется расследование по обвинению в пособничестве и подстрекательстве к незаконному въезду. Полицейский отчет о прибытии Оджалана был сфальсифицирован. В этом документе указывалось, что Оджалан пытался пересечь границу по поддельному документу и что, когда его опознали, он был арестован. Меня оправдали по той простой причине, что на допросе, который мне устроили, я объяснил, что Абдулла Оджалан обратился к соответствующим сотрудникам в аэропорту, прибыв на пункт пропуска в сопровождении своего секретаря и курда, проживающего в Италии, и что такое поведение абсолютно несовместимо с попыткой пересечь границу по поддельным документам. И я попросил проверить это, просмотрев видеозаписи с камер наблюдения в аэропорту. К моему удивлению, судья, который меня допрашивал, завершил допрос, сказав, что верит мне еще и потому, что записи, сделанные во время нашего прибытия в аэропорт, «таинственным образом» исчезли.

Всё это говорит о том, что Массимо Д'Алема повел себя крайне некорректно с институциональной точки зрения, учитывая, что информация о фальсификации данных, касавшихся прибытия Оджалана, даже если такое распоряжение не было отдано официально, не могла быть ему неизвестна. Если бы главу правительства держали в неведении относительно подобного нарушения правовых норм, узнав правду, он должен был бы привлечь к ответственности всех государственных чиновников, которые предали Итальянскую Республику и действовали в интересах иностранных служб. Чего, очевидно, так и не произошло.

- Как вы думаете, имело ли место некое давление на итальянское правительство с целью выдворить Оджалана из страны? Какие страны действовали в таком ключе?

- Турецкое правительство во главе с Эджевитом отменило множество военных и гражданских контрактов стоимостью в миллиарды евро. Турция также отозвала посла для консультаций и развязала массированную кампанию против Италии и её правительства. Президент Турции потребовал экстрадиции Оджалана в Турецкую Республику.

Насколько я понимаю, Д'Алема в частном порядке, а также официально настаивал на том, чтобы Германия потребовала экстрадиции Оджалана. Чего Германия так и не сделала.

Правительство США публично обратилось к Италии с просьбой выдать Оджалана Турции через госсекретаря Мадлен Олбрайт. Эта просьба была серьезным вмешательством в дела, которые не касались США и были делом только Италии и Турции, но она стала еще более проблематичной, учитывая, что США попросили итальянское правительство нарушить свои же законы, не позволяющие выдавать заключенного в страну, где он может быть приговорен к смертной казни. Правительство США не могло игнорировать этот факт ещё и потому, что Италия никогда не удовлетворяла запросы о выдаче американских граждан, приговоренных к смертной казни в США, именно по этой причине, и таких случаев было несколько. Если дело дошло до публичного давления такого рода, можно представить, что происходило в частном порядке. Была обнародована информация о моей деятельности по организации визита Абдуллы Оджалана в Италию. Именно американские спецслужбы распространили в Греции информацию о том, что в самолете с Оджаланом находились итальянский депутат и два греческих депутата. Это была ложь, потому что там был только я, но эта ложь привела к тому, что итальянская пресса сошла с ума в поисках «виновного». За несколько месяцев до этого газета моей партии писала о наших встречах с Оджаланом на Ближнем Востоке, снабдив статью фотографиями, и несколько журналистов попытались получить подтверждение своих подозрений от меня и от партии. Кроме того, один из правых депутатов сообщил мне, что Сильвио Берлускони намеревался созвать пресс-конференцию на внутриполитические темы, чтобы указать на меня, как на «виновника» того, что я «привез» в Италию «террориста» (стоит отметить, что курдское движение не было криминализовано в ЕС на тот момент), нанес огромный экономический ущерб стране и вызвал серьезный дипломатический кризис между двумя союзниками, Италией и Турцией. Поэтому 25 ноября 1998 года я был вынужден созвать пресс-конференцию до того, как это сделал бы Берлускони. Я заявил, что действительно помог Оджалану приехать в Италию по его просьбе, чтобы попросить убежища, объявить об одностороннем прекращении огня и предложить Турции мирные переговоры. Как и следовало ожидать, начался обычный псевдополитический хаос, и подавляющее большинство печатных изданий и телепередач заявили, что я «привез» Оджалана в страну, чтобы нанести ущерб правительству, всей Италии и так далее. На этот раз Д'Алема сказал нечто вполне приемлемое. Он заявил: «Оджалан не похож на человека, которого кто-то может привезти». Как можно с этим не согласиться! Лидер десятков миллионов человек, идеолог и вдохновитель движения, которое противостояло самой сильной армии НАТО после американской с начала 80-х годов, по мнению многих итальянских журналистов и представителей правых и ряда левоцентристских партий, столь же невежественных, сколь и предвзятых, мог быть «привезен» мной в Италию, чтобы насолить правительству!