На протяжении десятилетий Иран методично выстраивал региональную сеть альянсов, реализуя стратегию расширения своего влияния от Персидского залива до Средиземноморья. Сирия, находящаяся под властью семьи Асадов, служила стержнем этого плана — жизненно важным звеном, соединяющим Тегеран с его самым мощным региональным союзником, «Хезболлой», обеспечивающим иранский плацдарм в Леванте. Однако сегодня эта некогда влиятельная ось, тщательно выстраивавшаяся на протяжении 40 лет, распадается.

Падение режима президента Сирии Башара Асада в декабре 2024 года нанесло сокрушительный удар по региональным амбициям Тегерана. То, что начиналось как смелая стратегия, призванная бросить вызов Израилю и изменить баланс сил на Ближнем Востоке, теперь выглядит все более хрупким, влияние Ирана ослабевает, а его союзники находятся в осаде. Уход Асада знаменует собой не только конец его режима, но и глубокий сдвиг в геополитическом ландшафте региона, в результате которого Иран будет пытаться сохранить свои позиции во все более враждебном окружении.

Сирия: хрупкая опора оси

Роль Сирии в стратегии Ирана всегда была ключевой. С начала 1980-х годов Сирия стала географически обусловленным мостом, позволявшим Тегерану вооружать и поддерживать «Хезболлу» в Ливане, что давало Ирану прямые рычаги влияния на Израиль. Это партнерство начало формироваться в бурный момент ближневосточной истории: вторжение Израиля в Ливан в 1982 г. совпало с уходом иракских войск из Хоррамшехра во время ирано-иракской войны.

Идеологический раскол между иракским и сирийским баасистскими режимами позволил Ирану создать стратегический союз с Дамаском, несмотря на то, что светское арабское националистическое правительство Сирии враждовало с теократическим шиитским режимом Тегерана. Эти отношения быстро приобрели военный характер: иранские стражи революции создали в Сирии и Ливане тренировочные лагеря, которые превратили «Хезболлу» в одну из самых грозных боевых организаций региона.

Однако партнерство всегда оставалось шатким. Оно зависело от выживания режима Асада, который подвергся самому серьезному испытанию во время гражданской войны в Сирии. К 2012 г. силы повстанцев достигли окраин Дамаска, и Асад, по некоторым данным, задумался о бегстве.

Но в ситуацию решительно вмешался Иран: Касем Солеймани, в то время командующий Силами Кудс, убедил Асада остаться и сражаться. Тегеран влил свои ресурсы в эту войну, направив туда бойцов «Хезболлы», иракских ополченцев и даже афганских и пакистанских новобранцев.

Вмешательство укрепило позиции Асада, но ценой огромных потерь для иранских финансов.

Крах Асада

Переломный момент наступил в конце 2024 года, когда силы оппозиции перешли в финальное наступление, быстро захватив ключевые территории. Столкнувшись с непреодолимым давлением и сокращающейся поддержкой, Асад под покровом ночи бежал из Дамаска и в итоге нашел убежище в России. Его внезапный уход ослепил Тегеран, который вложил миллиарды долларов и тысячи жизней в сохранение его режима.

Для Ирана потеря Асада стала не просто политическим поражением. Она разрушила логистическую артерию, связывающую Тегеран с «Хезболлой» и ее широкой сетью в Леванте. Влияние Ирана в Сирии, тщательно культивировавшееся десятилетиями, испарилось практически в одночасье. Россия, которая часто выступала в качестве покровителя режима Асада, отдала предпочтение личной безопасности Асада, а не стратегическим интересам Тегерана, предоставив Ирану разбираться с последствиями.

Крах также подчеркнул хрупкость альянсов Тегерана. Несмотря на то, что Иран преуспел в создании групп боевиков и возможностей для ведения асимметричной войны, ему с трудом удавалось перевести эти тактические победы в устойчивые политические и экономические выгоды. Без Асада способность Ирана проецировать силу в Леванте теперь сильно уменьшилась.

Раздробленная ось

Последствия краха Асада распространились далеко за пределы Сирии. «Хезболла», долгое время считавшаяся самым могущественным региональным союзником Ирана, получила сокрушительные удары в параллельных конфликтах с Израилем. В месяцы, предшествовавшие падению Асада, израильские авиаудары были направлены на руководство и инфраструктуру «Хезболлы», в результате чего был убит генеральный секретарь Хасан Насралла и другие высокопоставленные лица. В результате этих потерь «Хезболла» значительно ослабла и с трудом удерживает контроль над политической и военной ситуацией в Ливане.

Разрушение иранских альянсов происходит на фоне глубоких геополитических сдвигов в регионе. Соглашения Авраама, подписанные в 2020 году, сблизили Израиль с несколькими арабскими государствами, включая ОАЭ и Бахрейн, создав коалицию, противостоящую иранскому влиянию. Саудовская Аравия, некогда ярый противник Израиля, сблизилась с Тель-Авивом, движимая общими опасениями по поводу региональных амбиций Ирана.

Тем временем Тегеран сталкивается с растущими проблемами внутри страны. Губительные санкции США, экономический застой и растущие внутренние беспорядки ослабили способность режима поддерживать свои региональные обязательства. Так называемая Война поддержки 2023-2024 годов, в ходе которой союзники Ирана предприняли скоординированное наступление на Израиль, только усугубила эти уязвимости. Израиль ответил точными ударами, уничтожившими ключевых лидеров про-иранских сил по всему региону — от Салеха аль-Аури из ХАМАС до высокопоставленных командиров иранской Революционной гвардии.

Геополитические последствия

Крах сирийского режима Асада знаменует собой поворотный момент не только для Ирана, но и для всего Ближнего Востока. Ось, которая когда-то придавала Тегерану стратегическую глубину, теперь раздроблена, что делает Иран более изолированным, чем когда-либо со времен революции 1979 года.

Даже давние партнеры Ирана пересматривают свои стратегии. Россия, сыгравшая решающую роль в поддержке Асада, демонстрирует готовность поставить свои собственные интересы выше интересов Тегерана. Турция, региональный соперник Ирана, позиционирует себя в качестве посредника в эпоху после Асада, работая с Катаром и другими странами Персидского залива над формированием будущего региона (и прежде всего Сирии — прим.).

Для Израиля ослабление иранских альянсов представляет собой значительную победу. Премьер-министр Биньямин Нетаньяху рассматривает конфликты в Ливане и Сирии как часть более широкой кампании по ограничению иранского влияния. Систематически нанося удары по иранским союзникам и руководству, Израиль изменил стратегические расчеты в регионе, вынудив Тегеран перейти к обороне.

Стратегический перекресток Ирана

Сейчас, когда Иран переживает крах своей региональной стратегии, его лидеры стоят перед суровым выбором: адаптироваться к новым реалиям Ближнего Востока или рисковать дальнейшей изоляцией. Старая схема вооружения союзников и поддержки боевых групп больше не гарантирует успеха в регионе, где альянсы быстро меняются.

В то время как Тегеран долгое время определял свою внешнюю политику сопротивлением и разрушением, теперь он с трудом пытается сохранить свою актуальность. Крах режима Асада и ослабление «Хезболлы» обнажили пределы влияния Ирана, подчеркнув необходимость более устойчивой и последовательной стратегии.

Теперь вопрос заключается в том, сможет ли Иран перестроить свой подход или его некогда доминирующая ось влияния продолжит распадаться. Очевидно, что Ближний Восток вступает в новую фазу, в которой роль Тегерана как центральной державы далеко не гарантирована.

Тегеран переосмысливает свои инструменты

Общественная позиция Тегерана остается вызывающей. Верховный лидер аятолла Али Хаменеи рассматривает возможное падение Асада как часть американо-израильского заговора, поддерживаемого соседним государством, неявно намекая на роль Турции в последних событиях. Однако за кулисами руководство Ирана решает гораздо более сложные задачи, чем просто купирование последствий потери союзника.

По словам иранского политического источника, беседовавшего с изданием Al-Monitor на условиях анонимности, тегеранский истеблишмент тщательно взвешивает свои возможности, чтобы сдержать последствия изменений в региональной динамике. «Есть несколько вопросов, которые нужно решать одновременно», — сказал источник, имея в виду многогранные кризисы в Ливане, Сирии, Ираке и Йемене.

Источник назвал текущий момент одним из самых сложных со времен Исламской революции 1979 года. «Всего за несколько дней политическая карта радикально изменилась, и возможности выбора ограничены», — сказал он. Опасения Тегерана усугубляет предстоящая инаугурация избранного президента Дональда Трампа в Соединенных Штатах.

В то время как долгосрочная стратегия Ирана в отношении меняющейся политической реальности в Дамаске остается неясной, одним из вопросов, которые придется решить в ближайшее время, является вопрос о том, как «Хезболла» видит свою роль в Ливане и на Ближнем Востоке. В Тегеране растет беспокойство по поводу более широких последствий ее ослабления для иранского влияния в регионе. Новая ядерная сделка с Америкой (отказ от создания ЯО в обмен на снятие экономических санкций США — прим.) может обеспечить путь вперед, но вопрос о ее стоимости остается открытым.

Арабский дипломатический источник, также беседовавший с Al-Monitor на условиях анонимности, выразил скептицизм по поводу того, что Иран сможет добиться выгодных условий от администрации Трампа. «Региональное влияние Ирана когда-то было сильным козырем в переговорах с Западом. Потенциал региональной нестабильности всегда вызывал беспокойство. Но теперь эта карта убрана со стола, — сказал источник. — Трамп будет стремиться к наилучшей сделке для США, оставляя Иран в самой невыгодной для него позиции».

Будет ли достигнута сделка или нет, покажет дальнейшие шаги Ирана в регионе. Ставки высоки, и военная конфронтация может привести к глубоким изменениям в ядерной стратегии Ирана. «Военный вариант был бы наихудшим из всех возможных сценариев, — подчеркнул иранский источник, предупредив, что такой шаг спровоцирует значительные изменения в ядерной доктрине Ирана. — Тем не менее, у Ирана нет недостатка в вариантах, часть из которых может удивить как регион, так и весь мир».