Победив во втором туре воскресного голосования, президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган продлит свое правление на третье десятилетие. Сегодня он вынужден решать множество внешнеполитических вопросов. Стратегия, благодаря которой он был переизбран, и его желание создать наследие потребуют от Эрдогана поддерживать и развивать понятие «сильной Турции» во внешней политике.

Нормализация отношений с Сирией – самое сложное дело, требующее радикальных решений. Возвращение сирийских беженцев – принудительное или добровольное – было главным вопросом предвыборной кампании. Любой прогресс в этом вопросе зависит не только от примирения с Дамаском, но и от обеспечения возвращенцев жильем. Турецко-сирийская сделка сама по себе не может сгладить путь к их возвращению. Необходимо также преодолеть возражения США и Европы.

Ранее в этом месяце Турция и Сирия согласились продолжить диалог по нормализации отношений на четырехсторонней встрече в Москве с участием России и Ирана. Тем не менее, Дамаск утверждает, что вывод турецких войск из Сирии является предварительным условием для любой встречи между лидерами двух стран.

Немедленного вывода войск из Сирии не будет

Эрдоган вряд ли пойдет на вывод войск без попытки разгрома автономной администрации на севере страны, возглавляемой курдскими группами, которые Анкара считает «террористами». Он построил свою предвыборную коалицию на обещании «решительно бороться с терроризмом». Он по-прежнему полагается на своих националистических партнеров, чтобы получить большинство в парламенте.

Кроме того, Эрдоган вряд ли согласится распустить Сирийскую национальную армию, зонтичную группу поддерживаемых Турцией сирийских группировок, или изменить статус-кво в Идлибе, где властвует джихадистская группировка «Хайят Тахрир аль-Шам»*, пока не получит желаемое за столом переговоров.

Хотя поддержка США возглавляемых Сил демократических Сирии (СДС) остается раздражителем в отношениях Турции с Вашингтоном, Анкаре теперь приходится считаться с другим важным фактором: арабский мир начал восстанавливать связи с Дамаском и стремится положить конец военному присутствию Турции и ограничить влияние Ирана в Сирии. Приняв Сирию в начале этого месяца, Лига арабских государств в своем совместном заявлении от 19 мая молчаливо осудила Турцию и Иран, отвергнув «иностранное вмешательство» и «поддержку  вооруженных групп и ополчений» в арабских странах.

Сближение арабских стран с Дамаском может укрепить позиции последнего на переговорах с Анкарой по нормализации отношений. Курдские источники сообщили Al-Monitor, что Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты поощряют Дамаск – с молчаливого согласия США – интегрировать СДС в сирийскую армию в рамках усилий по подавлению иранского влияния в Сирии. Такие шаги также противоречат интересам Анкары.

Эрдоган, как полагают некоторые наблюдатели, будет стремиться представить себя в качестве беспартийного национального лидера, подобного отцу-основателю Турции Мустафе Кемалю Ататюрку, на последнем этапе своей политической карьеры. Такие устремления потребуют от него принятия многообразия внутри страны, но он также может пойти на авантюры, взращивающие понятие «сильной Турции», чтобы создать этот образ.

 Стратегии, которые Эрдоган применял для укрепления своего электорального союза, основывались на представлении о «сильной Турции», которая борется с терроризмом, развивает свою военную промышленность, включая производство боевых беспилотников, создала свой первый электромобиль, открывает энергетические ресурсы в водах Черного моря, усиливает свою мощь в восточном Средиземноморье, стала игроком на Кавказе, помогая Азербайджану отвоевать территории у Армении, возглавила создание Организации тюркских государств, выступила против НАТО и Европейского союза, защищая свои интересы, поставила на место Грецию и выступила посредником между Россией и Западом в ходе конфликта на Украине, чтобы доказать свою стратегическую самостоятельность.

 Льстя национальной гордости, разжигая страх перед национальной безопасностью и злословя своих оппонентов, Эрдоган смог избежать расплаты за экономические потрясения в Турции, халатное реагирование его правительства на февральские землетрясения и многочисленные обвинения в коррупции. Эта игровая программа диктует, что национализм и триумфализм, пронизывающие его внешнюю политику, должны продолжаться.

Стремление Эрдогана институционализировать свой авторитарный сдвиг было встречено народным протестом, в результате которого президентское голосование перешло во второй тур, но вряд ли это заставит его вернуться на демократический путь. Было бы странно, если бы он принял предложение прислушаться к постановлениям Европейского суда по правам человека и освободить десятки политических заключенных. Это стало бы большой неожиданностью.

Членство в ЕС – отдаленная перспектива

Возобновление переговоров о членстве Турции в Европейском Союзе также представляется отдаленной перспективой, поскольку это потребует от Эрдогана чудесного восстановления системы сдержек и противовесов, верховенства закона и демократических норм. Тем не менее, ухудшение экономических перспектив Турции, характеризующееся тревожным валютным кризисом, потребует продолжения партнерства с Европейским Союзом. Приток иностранных портфельных инвестиций в Турцию практически остановился на фоне противоречивой экономической политики Эрдогана, а международные резервы центрального банка находятся глубоко в отрицательной зоне.

Прагматизм Эрдогана диктует Турции извлечь максимальную выгоду из своего положения в НАТО и партнерства с Европейским союзом. Получив огромные выгоды от своей двойной игры между Россией и Западом, Эрдоган вряд ли откажется от такой политики. Более того, он не хотел бы расстраивать президента России Владимира Путина, учитывая экономические жесты последнего в преддверии выборов, включая отсрочку платежей за газ для Турции.

Путин дал Эрдогану дополнительный политический кредит 17 мая, когда согласился продлить зерновую сделку с Украиной, посредником в которой выступил турецкий лидер.

Экономические интересы, главные из которых – турецкая атомная электростанция, построенная с помощью России, а также торговля газом и зерном – будут и дальше определять двусторонние связи в дополнение к продолжающемуся диалогу по Сирии и Украине.

Напряженные отношения с союзником по НАТО Грецией и греками-киприотами вряд ли исчезнут, учитывая то значение, которое Эрдоган придает энергетическим ресурсам в восточном Средиземноморье.

Но, несмотря на частые ссоры Анкары с западными партнерами, ожидания разрыва между Турцией и НАТО пока не оправдались. Одобрив в марте вступление Финляндии в НАТО, Анкара вполне может разблокировать путь и для Швеции на саммите НАТО в июле. Тем не менее, избавиться от российских систем ПВО С-400 для Анкары представляется невозможным, пока ее отношения с Москвой остаются стратегическими.

Более тесные связи с Китаем?

Во время своего третьего президентского срока Эрдоган мог бы приложить больше усилий для реализации так называемого плана «Зангезурский коридор» – транспортного маршрута, который соединит азербайджанские территории через Армению и обеспечит Турции прямую связь с самим Азербайджаном – в попытке укрепить роль Турции на Кавказе, получить доступ к Каспийскому морю и укрепить связи с тюркскими государствами в Центральной Азии. Это потребует нормализации отношений с Арменией, урегулирования напряженности в отношениях с Ираном и поддержания диалога с Россией.

Что касается Китая, Эрдоган в значительной степени отошел от критики отношения Пекина к уйгурской общине и поднял вопрос о перспективе вступления Турции в Шанхайскую организацию сотрудничества, возглавляемую Россией и Китаем. Несмотря на некоторую настороженность Пекина, он может настаивать на более тесных связях с Востоком.

Как сказал недавно в интервью The New Arab бывший заместитель помощника госсекретаря США Мэтью Брайз, роль Турции как связующего звена между Западом и Востоком сохранится, но теперь Анкара может сместить акцент на «закрепление на Востоке и желание держать Запад, то есть Европу и США, на расстоянии вытянутой руки».