Это были ужасные несколько месяцев для правящей Партии справедливости и развития (ПСР) и президента Реджепа Тайипа Эрдогана. Турция находится в международной изоляции, состояние экономики продолжает ухудшаться, есть вопросы о здоровье Эрдогана, а результаты соцопросов о его и ПСР популярности выглядят не лучшим образом. По мнению многих наблюдателей и турецкой оппозиции, ПСР ждет крах.

Республиканская народная партия, Хорошая партия и другие настолько уверены в себе, что выступают за проведение досрочных выборов, планируют отказаться от исполнительной власти Эрдогана и вернуть Турцию к гибридной парламентско-президентской системе. Возможно, это преждевременно: железным законом эпохи ПСР было никогда не сбрасывать Эрдогана со счетов. Тем не менее ситуация для президента и его партии выглядит мрачной.

Среди всех проблем Турции именно ухудшающаяся экономическая ситуация является самым серьезным затруднением для турецкого лидера. В результате грубой бесхозяйственности Эрдогана лира потеряла около 75 процентов своей стоимости по отношению к доллару за последнее десятилетие, 45 процентов за последний год и 15 процентов только за вторник. Это правда, что Турция, вопреки обстоятельствам и глобальной пандемии, увеличила свою экономику на 1,8 процента в 2020 году. Но общая экономическая картина для рядовых турок очень мрачная: инфляция составляет 20 процентов, безработица – 14 процентов, а разрыв между богатыми и бедными увеличился. В ответ на обвал лиры ряд крупных турецких банков закрыли свои онлайн-операции, и люди вышли на улицы в знак протеста в некоторых районах Анкары и Стамбула, предвещая возможные дальнейшие и более масштабные демонстрации.

Одним из способов, с помощью которого Эрдоган в последнее время пытается мобилизовать свою слабеющую политическую удачу, является улучшение отношений Турции с соседями. Это обратная тенденция по сравнению с 2020 годом, когда в своих внутриполитических целях турецкое правительство начало проводить агрессивную внешнюю политику, особенно в восточном Средиземноморье. Анкара добилась определенного успеха, выйдя из изоляции. Тон ее двусторонних отношений с правительствами Саудовской Аравии и Эмиратов улучшился благодаря нескольким телефонным звонкам руководства и дипломатическим визитам, хотя кажется очевидным, что между Турцией и двумя тяжеловесами Персидского залива по-прежнему нет утраченной любви.

Турки также стремятся к улучшению отношений с Израилем, но пока израильтяне не клюют на это. У них очень мало причин доверять Эрдогану. Во-первых, два израильских туриста были недавно арестованы за фотографирование дворца Долмабахче – места, которое турецкое управление по туризму часто использует в своих рекламных материалах, – и обвинены в шпионаже. Впоследствии они были освобождены, но этот эпизод, похоже, был задуман для того, чтобы разжечь антиизраильские настроения в Турции в политических целях. Кроме того, в конце октября турецкий лидер сообщил своему французскому коллеге, что Турция не будет участвовать в парижской встрече по Ливии 11 ноября, если в ней примут участие Израиль, Греция, а также Республика Кипр.

Израильтяне не участвовали, хотя греческие и кипрские официальные лица были там. Эрдоган и ПСР, похоже, не понимают, что времена, когда Израиль из кожи вон лез ради хороших отношений с Турцией, несмотря на попытки Анкары вытеснить израильтян с важных международных встреч, связи Турции с ХАМАС и часто нелестную риторику Эрдогана в адрес Израиля, остались в прошлом.

Затем есть Египет. Весной и летом турецкая пресса и сторонники правительства (что на самом деле одно и то же) торжественно объявили о грядущей нормализации отношений между Турцией и Египтом. В Анкаре исходили из того, что египтяне ухватятся за эту возможность и что улучшение отношений с Каиром окажет давление на правительства Греции, Кипра и Израиля. Однако египтяне не проявили такого желания, как рассчитывали турецкие чиновники. Они не осознавали, какое значение президент Египта Абдель Фаттах аль-Сиси придает связям своей страны с Грецией и Кипром, связям, которые помогают египетскому делу в советах Европейского союза.

Говоря о Европе, стоит отметить, что если бы не канцлер Германии Ангела Меркель, то европейцы могли бы ввести санкции против Турции за целый ряд проступков, включая военные действия в Сирии, разведку газа вблизи Кипра и угрозу столкнуть мигрантов в Грецию. Последний вопрос, как никакой другой, лежит в основе непростых отношений между ЕС и Турцией. В 2016 году ЕС начал платить Анкаре за то, чтобы она удерживала отчаявшихся сирийцев в Турции, а не позволяла им добраться до Европы. Несмотря на эту сделку, турки периодически угрожают пропустить сирийцев (и других), создавая новый кризис беженцев и потенциально сея нестабильность.

Турецкие суды также игнорируют Европейский суд по правам человека, который постановил, что продолжающееся содержание под стражей турецкого филантропа Османа Кавалы, ложно обвиненного в поддержке терроризма, несправедливо и он должен быть освобожден. Это может привести либо к приостановке права голоса Турции в Совете Европы, либо к ее исключению из этого органа.

Что касается Соединенных Штатов, то турецкое правительство подняло шум вокруг двусторонней встречи Эрдогана и президента США Джо Байдена на саммите G-20 в октябре, но особых изменений в отношениях не произошло. Вопрос о покупке и развертывании Турцией российской системы ПВО С-400 остается нерешенным, Вашингтон и Анкара враждуют из-за поддержки США Отрядов народной самообороны (ОНС) в Сирии, а турецкое правительство возмущено тем, что уже три администрации США отказываются выдать турецкого религиозного деятеля Фетхуллаха Гюлена. В этих условиях турки запросили 40 новых самолетов F-16 и модернизированные комплекты для еще 80 самолетов. Турецкое руководство убеждает себя в том, что сделки по продаже самолетов состоятся, но администрация Байдена проявляет осторожность. Президент США дал понять, что для таких сделок существует «процесс». Это был вежливый способ сказать, что Конгресс, где уже существует оппозиция сделке, должен будет высказать свое мнение.

Совершенно неясно, как улучшение международного положения Турции поможет турецкой экономике, тем более что Эрдоган не подал никаких признаков того, что собирается пересмотреть подход к экономическим проблемам, которые он сам же и создал. На протяжении многих лет Эрдоган твердит о якобы существующем иностранном заговоре, в который входят «лобби процентных ставок», ЦРУ, сионисты, Запад, миллиардер-филантроп Джордж Сорос и другие силы, стремящиеся развалить Турцию, но единственным объяснением экономических страданий турок является бесхозяйственность самого Эрдогана. В частности, турецкий лидер подорвал независимость Центрального банка постоянно меняя его управляющих, подвергающихся почти безостановочному политическому давлению. Эрдоган вопреки всякому экономическому смыслу запугивал сменявших друг друга руководителей турецкого ЦБ, заставляя их удерживать процентные ставки на низком уровне. Результатом стало резкое падение курса лиры, что делает все более дорогой жизнь турок и разрушает балансы некоторых турецких компаний, которые должны выплачивать долларовые кредиты.

Дешевая лира, конечно, помогает турецкому экспорту, но социальные издержки огромны. Беднота еле сводит концы с концами. Вместо неортодоксальной политики низких процентных ставок необходимо их повысить. Это также причинит некоторую боль, особенно туркам, обремененным долгами, но это обратит вспять падение лиры, сдержит инфляцию и восстановит доверие инвесторов. Приверженность Эрдогана низким процентным ставкам основана на его расчетах, что дешевый кредит способствует росту, а рост благоприятен для него в политическом плане, но на деле все получается не так.

К проблемам пагубной внешней политики Турции и ее экономическим трудностям добавляются вопросы о здоровье Эрдогана. Временами он выглядит не лучшим образом. Но помимо фактического состояния здоровья турецкого лидера есть еще и яростная реакция на любые вопросы о его самочувствии. Такая реакция отражает культ личности вокруг Эрдогана, но в этом нет ничего нового. Более показательно то, что яростная реакция свидетельствует о растущем разрыве между тем, что говорит правительство – не только о здоровье президента, но и о демократии и процветании, – и объективной реальностью.

В ответ представители правительства, рупоры СМИ и агитаторы в социальных сетях попытались заполнить пространство язвительными репликами, троллингом и репрессиями. Огромное количество людей, сидящих в тюрьмах Турции за критику правительства, является явным признаком того, что Эрдоган и ПСР способны убедить все меньше и меньше людей в разумности своей программы. Попытка укрепить себя политически становится порочным кругом, в котором правительственные чиновники и пресса продолжают предлагать нарратив, не соответствующий тому, что переживают люди. Это приводит к большему количеству вопросов об Эрдогане и руководстве партии и, в свою очередь, к большему количеству арестов, большей лжи, большему количеству вопросов и большему количеству турок, находящихся в заключении, а также к постепенному ухудшению политических позиций Эрдогана и ПСР. Эта динамика начала проявляться в последних опросах, которые показывают, что Эрдоган проигрывает президентскую гонку против мэров Анкары и Стамбула (они представляют оппозиционную РНП – Республиканскую народную партию), а лидер Хорошей партии также побеждает президента.

Если Турция при ПСР стала примером разворота от демократии, проложив путь для Венгрии и Польши и даже для СЩА, то, возможно, сейчас она находится на переднем крае демократической коррекции. Конечно, трудно предсказать будущее. Но трудно представить, что целый ряд проблем Турции, особенно экономических, если они сохранятся, не повлияют на электоральные перспективы ПСР. И в то же самое время, трудно представить, что Эрдоган готов честно и справедливо проиграть выборы. Турецкой оппозиции остается только надеяться на это.