Десятый пакет судебной реформы, над которым правящее правительство работает уже некоторое время, как ожидается, будет представлен на рассмотрение турецкого парламента в ближайшие дни. 11 апреля министр юстиции Йылмаз Тунч объявил, что данный пакет вскоре будет включён в повестку дня парламента. Он также отметил, что летом планируется представить второй законопроект о реформе, целью которого является ускорение судебных и административных процедур.

Хотя пакет, включающий 55 статей, ещё не был официально представлен, несколько его положений уже стали достоянием общественности и вызвали широкую дискуссию как в правозащитной среде, так и среди политиков и гражданского общества. Это свидетельствует о высоком общественном интересе и обеспокоенности содержанием планируемых изменений.

Дилан Кунт Аян, депутат Партии народного равенства и демократии (ПНРД) от Урфы и член парламентской Комиссии по юстиции, в беседе с агентством ANF заявила, что десятый пакет судебных реформ не только не способствует демократизации, обеспечению справедливости и равенства, но, напротив, включает в себя новые формы дискриминации и содержит серьёзные правовые противоречия.

– Как вы оцениваете представленный пакет судебных реформ, по крайней мере, на основании того, что уже стало известно? Насколько обоснованными и достаточными можно считать предлагаемые изменения?

– В публичное пространство просочился законопроект под названием «Поправки к Уголовному кодексу Турции и некоторым другим законам», включающий 55 статей. Несмотря на активное обсуждение проекта в течение последних полутора месяцев, он до сих пор не был официально внесён на рассмотрение Великого национального собрания Турции. Этот факт может свидетельствовать о том, что правительство намеренно откладывает представление документа из-за сложившейся политической атмосферы или существующих внутренних разногласий по его содержанию.

Мы внимательно ознакомились с доступным текстом проекта. В условиях, когда широкие слои общества возлагают серьёзные надежды на проведение глубоких правовых реформ — особенно в таких чувствительных сферах, как пенитенциарная система и законодательство об исполнении наказаний, — данный законопроект не соответствует этим ожиданиям. Он не предлагает реальных решений и не представляет собой шаг вперёд в смысле обеспечения правосудия, улучшения условий в тюрьмах или устранения правового неравенства.

Напротив, проект укрепляет уже существующие репрессивные положения законодательства и вводит новые правовые формулировки, которые могут быть использованы для дальнейших ограничений прав и свобод. Вместо того чтобы продвигать страну на пути демократизации и правового равенства, он лишь углубляет социальное и юридическое расслоение, создавая дополнительные барьеры для достижения справедливости.

– О каких проблемных аспектах идёт речь?
– Прежде всего, речь идёт о включении в тексты законопроекта и его обоснования таких понятий, как «общественная мораль» и «биологический пол», которые не имеют чёткого определения в действующей юридической терминологии. Подобные формулировки являются шагом назад по сравнению с уже достигнутыми правовыми и социальными стандартами. Это серьёзный регресс с точки зрения гендерного равенства, поскольку позволяет интерпретировать нормы закона субъективно и, по сути, закрепляет дискриминационные подходы.

Одним из ярких примеров является так называемое «улучшение» в части, касающейся проблемы несправедливой провокации и чувства безнаказанности, с которыми женщины сталкиваются на протяжении многих лет и против которых борются при помощи правовых инструментов. Однако предлагаемый подход не отвечает на наши ключевые критические замечания. Он исходит из предпосылки, что вся проблема сводится лишь к мягкости приговоров, выносимых в результате применения положения о несправедливой провокации, и предлагает лишь увеличить верхние пределы наказаний.

На самом деле, мы выступаем против того, чтобы это положение продолжало служить инструментом, который, по сути, стал «скидкой за мужественность». Его часто чрезмерно и неправомерно применяют для сокращения сроков наказания за насилие в отношении женщин. Такое применение не только искажает суть правосудия, но и поощряет насилие, укрепляет чувство безнаказанности у преступников и способствует легитимации подобных деяний. Простое ужесточение наказаний без устранения этих системных проблем не способно изменить укоренившийся патриархальный менталитет.

Особую тревогу вызывает и продолжающееся упорное игнорирование решений Конституционного суда (AYM). Так, статья 220 Уголовного кодекса Турции (TCK) — «Создание организации с целью совершения преступлений» — и пункт 3 статьи 314, касающийся «вооружённой организации» и участия в её действиях, были предметом многочисленных решений Конституционного суда. Эти положения подвергались критике из-за правовой неопределённости, размытых формулировок и несоответствия нормам Конституции. Конституционный суд трижды признавал их неконституционными, последнее из решений было опубликовано в Официальном вестнике 9 января 2025 года.

Тем не менее, несмотря на эти решения, данные статьи продолжают применяться. В результате сотни людей были привлечены к ответственности и осуждены за якобы участие в вооружённых организациях, хотя в реальности они лишь реализовывали свои конституционные права — участвовали в пресс-конференциях, скандировали лозунги или исполняли традиционные танцы. Эти действия, по своей сути, не являются преступными, но интерпретируются как «доказательства членства в организации», и обвиняемые подвергаются суровому тюремному заключению.

Конституционный суд в своих решениях подчёркивает необходимость конкретности и ясности в применении закона. Однако, несмотря на некоторые формальные изменения, действующее законодательство по-прежнему не соответствует стандартам, установленным судом. Это не только подрывает принцип верховенства права, но и демонстрирует нежелание государства предпринимать реальные демократические шаги — особенно в отношении так называемых политических преступлений.

Более того, законопроект вводит множество новых составов преступлений и усиливает меры наказания. Почти по 20 статьям предлагается ужесточение уголовной ответственности. Однако в демократических правовых системах борьба с преступностью должна базироваться не на механическом увеличении сроков заключения, а на устранении коренных причин, способствующих факторов и социальных условий, приводящих к преступлениям. В турецкой правовой системе эти аспекты, к сожалению, игнорируются. Вместо этого изменения направлены на создание видимости «жёсткой борьбы с преступностью» — скорее для общественного восприятия, чем для реального правового прогресса.

Если не будет устранена несправедливость в судебной системе, если не будет укреплена культура справедливого судебного разбирательства, а суды не будут по-настоящему независимыми и беспристрастными, то любые правовые реформы обречены лишь на воспроизводство существующих проблем. В конечном итоге это приведёт лишь к росту числа осуждённых и заключённых — без какого-либо прогресса в области прав человека и правосудия.

– Какие виды новых уголовных преступлений вводятся?
– Анализ новых составов преступлений показывает, что они не отражают реальные потребности и ожидания общества. Напротив, они кажутся направленными на реализацию политической повестки дня действующей власти с использованием инструментов уголовного права.

Так, в частности, расширение сферы действия статьи о «непристойном поведении» и ужесточение наказания за него свидетельствуют о попытке государства закрепить традиционные гендерные роли и создать правовую базу для репрессивных мер, в первую очередь направленных против женщин. Вместо защиты прав и свобод граждан, законодательные нововведения создают условия для усиления контроля над телесностью, поведением и самовыражением.

Предлагаемый законопроект не отвечает на актуальные вызовы, с которыми сталкивается турецкое общество. Он не направлен на устранение системной несправедливости, неравенства и дискриминации. Он не предлагает действенных мер для борьбы с насилием в отношении женщин, не затрагивает вопросы социальной защиты и преодоления бедности, не способствует укреплению свободы слова, свободы мысли и демократических ценностей.

Наоборот, содержание документа и его политико-правовой подход ведут к углублению социальных противоречий, усилению общественной поляризации и репрессивности. Вместо содействия правовой справедливости, он рискует превратить страну в гигантскую тюрьму, расширяя рамки уголовной ответственности и подготавливая почву для ещё более жёстких условий содержания в исправительных учреждениях. Всё это создаёт атмосферу подавления, а не правового порядка.

Именно поэтому данный законопроект должен быть отозван ещё до его официального внесения в парламент. Его необходимо переработать с нуля, основываясь на принципах справедливости, широкого общественного участия, прозрачности и плюрализма. Только так возможно создать правовую систему, которая действительно будет служить обществу, а не инструментализироваться в интересах политического контроля.

– В пакет, как заявили представители власти, входят меры по устранению ощущения безнаказанности в случаях, когда срок наказания составляет менее двух лет. Однако именно такие приговоры зачастую выносятся в отношении диссидентов. Может ли это привести к дальнейшему преследованию оппозиции?

– Вопрос безнаказанности в Турции часто трактуется ошибочно. Мы считаем, что нельзя сводить его исключительно к длительности приговоров или времени, проведённому в тюрьме. Безнаказанность проявляется задолго до вынесения судебного решения. Она заключается в том, что преступления не расследуются должным образом, дела не доходят до суда или завершаются оправдательными приговорами.

Достаточно взглянуть на ежедневные новости: почти каждый день мы сталкиваемся с сообщениями о пытках. Как известно, пытки — это преступление, подпадающее под категорию абсолютного запрета, закреплённого в международном праве. Это универсальный принцип, не допускающий исключений. Тем не менее в стране, где такие случаи происходят регулярно, число государственных служащих, привлечённых к ответственности, — не говоря уже об осуждении, — ничтожно мало. Это свидетельствует о том, что в вопросе пыток в Турции фактически действует политика государственной и судебной безнаказанности.

Аналогичная ситуация наблюдается в делах об убийствах женщин. Несмотря на то, что за подобные преступления предусмотрено пожизненное заключение с отягчающими обстоятельствами, в ходе судебных разбирательств широко применяются механизмы смягчения наказания — якобы за «примерное поведение» или из-за надуманных «провокаций». Это ведёт к более мягким приговорам и подрывает саму идею справедливости. В этом смысле безнаказанность проистекает не только из процедур, но и из ментальности, из представлений, которыми руководствуется судебная система, а также из политической воли, направляющей её действия.

Что касается заявленных в пакете мер по ужесточению наказаний, необходимо отметить: большинство наказаний, предусмотренных действующим законодательством, уже являются достаточно суровыми — при условии справедливого, беспристрастного и эффективного правосудия. По сравнению с международными правовыми системами сроки наказания в Турции находятся примерно на том же уровне. Основная проблема заключается не в самих сроках, а в практике исполнения приговоров.

Прежде всего, стране нужна последовательная и справедливая уголовная политика. Мы должны ответить на фундаментальные вопросы: с какими видами преступлений следует бороться в приоритетном порядке? Какими средствами и на каких принципах должны исполняться приговоры? Какие альтернативные меры наказания возможны и целесообразны? Просто заявить, что «нужно ужесточить наказания, чтобы преступники сидели дольше», — это не решение, а популизм.

Рассмотрим, например, порядок применения меры заключения под стражу. Это одна из наиболее острых и спорных тем в правоприменительной практике. В новом законопроекте предлагаются изменения, согласно которым в некоторых случаях допускается заключение под стражу до суда даже при совершении преступлений, наказание за которые не превышает двух лет, а значит, до сих пор они не влекли за собой содержание под стражей. Однако важно помнить, что заключение под стражу — это не форма наказания, а мера пресечения, применяемая лишь в исключительных случаях. Пренебрежение этим принципом ведёт к расширению правовой базы для избыточного и политически мотивированного задержания.

В результате предлагаемое расширение не служит интересам правосудия, особенно в тех случаях, когда речь идёт о действительно тяжких преступлениях, вызывающих общественный резонанс. Напротив, оно становится инструментом подавления и запугивания политических оппонентов и инакомыслящих.

В демократических государствах с правовой системой стремятся ограничить сферу применения досудебного заключения. Однако данный законопроект, напротив, предполагает её расширение. Это не мера борьбы с безнаказанностью — это шаг, направленный на укрепление авторитарной, политически мотивированной судебной практики.

Уже давно, особенно в последние годы, мы наблюдаем, как судебная система превращается в инструмент политических репрессий. Даже в случаях, связанных с Законом № 2911, регулирующим проведение митингов и собраний, студенты подвергались арестам, а нормы трактовались в пользу власти. Это лишь подтверждает, насколько обоснованными являются наши опасения: судебная система всё чаще обслуживает политические интересы, а не принципы справедливости и законности.

– Предлагает ли новый судебный пакет какие-либо решения таких насущных проблем, как отсрочка исполнения приговоров для заключённых, отбывших более 30 лет, положение больных заключённых или сильная переполненность турецких тюрем?

– Проблемы, с которыми сталкивается тюремная система Турции, уже давно вышли за рамки вопросов, касающихся лишь лишения свободы, и превратились в глубоко укоренившуюся социальную и гуманитарную проблему. С числом заключённых, превышающим 400 000 человек, Турция занимает одно из первых мест в Европе по количеству людей, содержащихся под стражей. При этом фактическое число заключённых значительно превосходит официальную вместимость тюрем, превращая эти учреждения в места, непригодные для содержания людей с соблюдением элементарного человеческого достоинства.

Принятый в апреле 2020 года новый Закон об исполнении наказаний, формально введённый в ответ на глобальную пандемию COVID-19, на деле институционализировал многочисленные формы дискриминации и правового неравенства. Так, расширив возможности условно-досрочного освобождения и надзора на свободе для осуждённых по неполитическим статьям, этот закон в то же время создал механизмы, фактически исключающие возможность освобождения для политических заключённых, даже при наличии серьёзных оснований. Эта несправедливость затронула также и часть заключённых, осуждённых по неполитическим делам. Закон, известный как «поправка от 31 июля», вызвал справедливую критику своей избирательностью, ограниченностью охвата и крайне слабой правовой обоснованностью.

Особенно тяжёлой остаётся ситуация больных заключённых. Фактически, в условиях турецкой тюремной системы это равносильно возврату к смертной казни. Только в 2024 году в тюрьмах умерли 50 человек, из которых 27 были признаны тяжело больными. Согласно данным Ассоциации по правам человека (IHD), число тяжело больных заключённых достигло 1 583 и продолжает расти. Многие из них лишены доступа к необходимому лечению, жизненно важным лекарствам и квалифицированной медицинской помощи, каждый день находясь на грани жизни и смерти. Таким образом, тюрьмы фактически превращаются в места ожидания неминуемой гибели — в буквальном смысле, в похоронные бюро.

Институт судебной медицины (ATK), который должен быть независимым органом, на практике действует в соответствии с политической конъюнктурой. Он систематически откладывает или вовсе препятствует освобождению тяжело больных заключённых, порой признавая их состояние «удовлетворительным» вплоть до момента, когда они уже находятся при смерти. Такая практика фактически легализует отказ в медицинском правосудии и допускает смерть заключённых как часть «наказания».

Кроме того, административно-контрольные комиссии в тюрьмах активно используются для блокирования освобождения политических заключённых. Эти комиссии лишают заключённых доступа к правам, предусмотренным законом, под предлогом «недостаточного раскаяния», произвольных дисциплинарных взысканий и отрицательных характеристик поведения. Принудительные заявления о признании вины или раскаянии, оформленные под давлением, становятся препятствием для освобождения. Эти инструменты репрессий уже затронули и продолжают затрагивать сотни людей.

К сожалению, представленный судебный пакет не предлагает эффективных, комплексных и конкретных мер по решению вышеописанных острых проблем. Поправки к Закону об исполнении наказаний носят минимальный характер и практически не касаются наиболее уязвимых категорий заключённых. Даже те немногочисленные улучшения, которые заявлены, исключают политических заключённых, тем самым закрепляя и углубляя уже существующую дискриминационную практику.

На данный момент можно с уверенностью утверждать, что предлагаемые поправки узки по охвату и неадекватны по содержанию. Дискриминационные положения сохраняются. Между тем Закон об исполнении наказаний, затрагивающий судьбы миллионов людей, включая заключённых и их семьи, нуждается в немедленной и всесторонней реформе. Он должен быть пересмотрен и перестроен как полноценная правовая система, основанная на принципах равенства, человеческого достоинства, запрета пыток и реальной защиты прав человека — так, как это соответствует требованиям любого демократического правового государства.

– Новый пакет часто обсуждается в обществе как общая или частичная амнистия. Министр отрицает это, заявляя, что некоторые изменения были внесены в исполнение приговоров. Вы также упомянули, что в этой области изменений очень мало. Однако, учитывая, как часто вносятся поправки в Закон об исполнении наказаний, имеет ли такое частое вмешательство какое-либо юридическое значение?

– Закон об исполнении наказаний является одним из наиболее часто изменяемых законов в стране, как из-за своей структуры, так и из-за широкого круга вопросов, которые он регулирует. Почти все эти изменения были внесены в угоду политическим интересам правящей власти, стремящейся усилить контроль над обществом и оппозицией. В результате такие изменения лишают закон юридической ценности и снижают его законодательное качество. Более того, поскольку эти изменения исходят из недемократического и дискриминационного подхода, они ведут к хаосу в правовой системе страны.

Нынешняя система исполнения наказаний фактически построена на двойной структуре. Правительство проводит чёткое различие между заключёнными, осуждёнными за уголовные преступления, и теми, кто оказался в тюрьме по политическим мотивам. Хотя на первый взгляд может показаться, что существует единый закон, на самом деле политические заключённые рассматриваются совершенно иначе, в соответствии с десятками отдельных положений. Эта реальность уже не вызывает споров.

И дело не только в самом содержании законов. Даже тюремная администрация без стеснений издаёт внутренние директивы, предписывающие персоналу обращаться с политическими заключёнными по-особенному. Решения, принимаемые административными и наблюдательными комиссиями, являются яркими примерами этого подхода. За последние пять лет наблюдается явное неравенство в количестве политических и неполитических заключённых, освобождённых этими комиссиями. Политическим заключённым систематически отказывают в освобождении, фактически превращая эти комиссии в «второй суд», который продлевает сроки заключения на многие годы.

Даже в тех случаях, когда дискриминация быть не должна — например, в отношении больных заключённых — Институт судебной медицины не действует как медицинская организация. Вместо этого он изучает досье заключённого и вид преступления, прежде чем вынести решение о его освобождении. Если посмотреть на случаи, когда президент использовал свои полномочия для освобождения заключённых, то можно увидеть, что, за исключением одного символического случая, политических заключённых не освобождают даже тогда, когда они находятся на грани смерти.

Все эти проблемы можно решить, создав и эффективно применяя закон, который будет основываться на верховенстве закона, человеческом достоинстве и принципе равенства, а также соответствовать международным стандартам в области прав заключённых. Такой закон должен быть разработан независимой и беспристрастной комиссией, состоящей из экспертов в области права, представителей гражданского общества, научных кругов и политических партий.

Что касается вопроса об амнистии, то состояние тюремной системы Турции стало настолько хаотичным и несправедливым, а нарушения прав человека столь массовыми, что многие рассматривают амнистию как единственное возможное решение. Это требование вполне объяснимо, особенно учитывая подрыв доверия к правовой системе. Когда заключённые вынуждены спать на полу, переполненные, голодают и не могут позволить себе элементарные предметы гигиены, такие как мыло, их семьи имеют полное право на поддержку и внимание.

Однако реальное решение проблемы — это не временная или политически мотивированная амнистия. Необходима всеобъемлющая и долгосрочная реформа. Должен быть принят справедливый и равный закон, который учтет структурные проблемы системы и обеспечит устойчивые, долгосрочные решения. Предыдущие так называемые частичные амнистии на деле представляли собой лишь изменения в Законе об исполнении наказаний. В свою очередь, наша партия подготовила проект нового закона, который облегчит нагрузку на тюрьмы, решит существующие проблемы и предотвратит возникновение новых.

В этом политическом контексте, когда в обществе звучат призывы к миру и демократическому обществу, мы продолжаем представлять наши предложения всем заинтересованным сторонам. Эти предложения направлены не только на устранение несправедливости, с которой сталкиваются курды и политзаключённые, но и на восстановление доверия общества к демократии и правосудию через последовательные, конкретные и долгосрочные шаги. Мы привержены этому делу и искренне верим в успех таких изменений.