Малоизвестный, но влиятельный орган, подобранный Верховным лидером (рахбаром) Ирана, может дать импульс, который необходим Али Хаменеи для того, чтобы отказаться от своего собственного решения не создавать ядерное оружие и обратиться к высшему средству сдерживания в ответ на атаки Израиля.

Продолжающийся конфликт Ирана с Израилем привел к призывам к превращению ядерной программы страны в оружие, сначала со стороны бескомпромиссных комментаторов, затем — членов парламента, а затем и высокопоставленных советников верховного лидера.

Хаменеи до сих пор публично отвергал все подобные призывы. Его заявления о неприятии оружия массового уничтожения по религиозным мотивам регулярно цитируется иранскими официальными лицами в качестве доказательства того, что ядерная деятельность Ирана носит мирный характер и не может быть иной. Учитывая официальную позицию Хаменеи, большинство комментариев иранских официальных лиц на сегодняшний день воспринимаются как позерство.

Однако некоторые недавние публикации Стратегического совета по международным отношениям (SCFR), могут свидетельствовать о значительном сдвиге в оборонной доктрине Ирана. Хаменеи учредил SCFR в 2006 году в качестве консультативного органа для оказания помощи своему собственному ведомству (Управлению рахбара — прим.) в разработке внешней политики и стратегическом планировании.

Из-за непрозрачности функционирования Исламской Республики принятие решений Хаменеи трудно поддается анализу, но очевидно, что неформальные органы, такие как SCFR, приобретают все большее значение в этом процессе.

После ракетного удара Ирана по Израилю 1 октября SCFR опубликовал множество текстов, касающихся ядерной проблемы. В том числе два, в которых обсуждается, как ядерные доктрины России и Китая стали более жесткими в ответ на недавние действия Соединенных Штатов и их союзников. Оба подчеркивают важность ядерного оружия для усиления потенциала сдерживания, проводя очевидные параллели с позицией Ирана по отношению к Израилю.

В другом документе излагается стратегическое обоснование ракетного удара Ирана по Израилю. В нем подчеркивается готовность Ирана сделать больше для сдерживания Израиля, предупреждая, что в будущем ответные меры будут более жесткими. Эти публикации последовали за более откровенными призывами SCFR к Ирану пересмотреть свою ядерную доктрину, прозвучавшими в последние месяцы. «Вполне естественно, что Иран, как страна, сталкивающаяся с угрозами и в одностороннем порядке несущая все издержки по устранению «ядерной озабоченности» западных стран, не извлекая при этом никакой выгоды для экономики или безопасности, задает фундаментальные вопросы об уместности и разумности своей нынешней ядерной и оборонной доктрины», — говорится в статье на сайте SCFR.

Основание для перемен

На таких заявлениях может не стоять печать верховного лидера, но прецедент свидетельствует о том, что они могут быть основой для возможного изменения позиции Хаменеи, указывая на то, что недавние комментарии его советников могут стать чем-то большим, чем просто позерство.

За последние несколько лет консультативный орган зарекомендовал себя как орган, анализирующий изменения во внешней политике Исламской Республики. Публикации SCFR часто предвосхищают публичные решения верховного лидера и других государственных чиновников, что указывает на то, что Хаменеи может сначала сообщить о своих намерениях SCFR для обсуждения.

Одним из примеров этого является публикация 2020 года, в которой говорится о поддержке более тесного стратегического сотрудничества с Россией, включая вступление Ирана в Шанхайскую организацию сотрудничества, о поддержке действий Москвы в Украине и о недавно заключенном двустороннем соглашении о безопасности.

Другим примером является принятие Ираном мер по смягчению санкций и возобновление переговоров с западными государствами в качестве ключевых целей внешней политики во время президентства Масуда Пезешкиана.

До его прихода к власти Исламская Республика, казалось, была менее заинтересована в этих усилиях, поскольку Хаменеи ставил во главу угла развитие «экономики сопротивления», чтобы противостоять давлению международных санкций. Однако, уже в 2023 году SCFR выступил за смягчение санкций в рамках программы внешней политики Ирана на 2024 год, отказавшись от подходов в рамках «экономики сопротивления».

В преддверии выборов в Иране в 2024 году SCFR опубликовал дополнительные заявления, касающиеся этой темы. С момента вступления в должность Пезешкиан преследовал эти цели при молчаливой поддержке Хаменеи.

В целом, недавние публикации SCFR свидетельствуют об изменении тона: от прежнего заявления консультативного органа о том, что Иран является ответственным субъектом в вопросе распространения ядерного оружия, в соответствии с риторикой Хаменеи, к заявлению о большей готовности к ядерному риску. Это влечет за собой тревожные последствия, особенно в контексте усилий Ирана по увеличению своих запасов обогащенного урана, предпринятых ранее в этом году.

В последние годы Хаменеи использовал SCFR для того, чтобы протянуть руку помощи политически изолированным фигурам, укрепить связи с влиятельными чиновниками и удержать политиков под своим личным влиянием. Об этом свидетельствует недавнее назначение бывшего секретаря SCFR Аббаса Арагчи министром иностранных дел и его замена Али Бакери Кани, видным сотрудником президентской администрации Эбрахима Раиси.

Хаменеи также все больше полагался на SCFR как на инструмент личной дипломатии, особенно в поддержании связей с лидерами вооруженных ополчения союзников Ирана в регионе.

Поскольку Иран и Израиль все больше приближаются к полномасштабной войне, недавние публикации SCFR могут свидетельствовать о том, что Исламская Республика продолжит взвешивать возможность внесения поправок в свою ядерную доктрину.

На Тегеран также повлияет ожидаемая реализация соглашения о безопасности с Россией, которое может укрепить уверенность Ирана. Если иранская ядерная программа будет открыто направлена на создание ЯО, Исламская Республика еще больше укрепится в своих усилиях по расширению регионального влияния, поддержке России и вызовам, которые она бросает интересам США. Это также повлекло бы за собой значительный рост вероятности дальнейшего распространения ЯО, особенно по мере того, как режим формализует Ось сопротивления посредством кодифицированной структуры этого альянса.