С 2019 года турецкие эксперты, журналисты и социологи присматриваются к всеобщим выборам в Турции, намеченным на 2023 год. Возможно, это связано с тем, что правящая Партия справедливости и развития (ПСР) потерпела унизительное поражение в крупных населенных пунктах Турции, включая Стамбул, на местных выборах 2019 года. Регулярные опросы, проводимые после этих выборов, показывают, что популярность ПСР снижается несмотря на то, что она сохраняет контроль над политическими институтами и СМИ Турции. Кажется, что президент Реджеп Тайип Эрдоган пережил свою популярность, особенно среди молодежи.

Эрдоган действительно может оказаться уязвим перед 2023 годом, но не обязательно по указанным причинам. Есть признаки того, что он может оказаться слишком болен, чтобы вообще баллотироваться на пост президента.

В последние месяцы появилась серия видеозаписей, на которых турецкий лидер выглядит не слишком хорошо. Некоторые из них не так ясны, как другие, но в совокупности они вызывают очевидные вопросы о состоянии здоровья Эрдогана. В одном ролике, например, президент, похоже, нуждается в помощи своей жены и помощника, когда преодолевает лестницу. В другом он, кажется, шаркает и испытывает некоторые трудности при ходьбе в Аныткабире, мавзолее основателя Турции Мустафы Кемаля Ататюрка. А на видео, которое привлекло большое внимание в июле этого года, Эрдоган, как кажется, затухает и коверкает слова во время телевизионного поздравления членов ПСР с праздником.

Временами он выглядит совсем исхудавшим. Вместе с этими кадрами появились слухи о состоянии здоровья президента - утверждения о том, что он страдает от растущей забывчивости, проблем с дыханием, спутанности сознания, рвоты и имплантации внутреннего дефибриллятора. Согласно этим же сообщениям, президент увеличил количество врачей вокруг себя, сократил встречи с прессой и накачивается обезболивающими средствами перед публичными мероприятиями.

Конечно, эти слухи чаще всего повторяют люди, находящиеся за пределами Турции или удаленные от ближайшего окружения президента, поэтому утверждения о грядущей кончине Эрдогана могут оказаться пустой болтовней. В конце концов, на других видео он выглядит совершенно здоровым. Когда он появился в программе «Лицом к нации» 26 сентября, он выглядел, возможно, не таким энергичным, как раньше, но ему 67 лет – не старый, но и не молодой человек, и он находится у власти уже более 18 лет, что не может не сказаться на его здоровье.

Никогда не стоит выносить медицинские суждения издалека, особенно если вы не врач. Но давайте на время отложим в сторону бездоказательные суждения и проведем мысленный эксперимент: что если Эрдоган серьезно болен? Что произойдет, если в результате болезни или смерти он не сможет выдвинуть свою кандидатуру на переизбрание в 2023 году?

Согласно статье 106 Конституции Турции, вице-президент Фуат Октай возьмет на себя обязанности и полномочия, которыми сейчас обладает Эрдоган, до проведения выборов (через 45 дней) и приведения к присяге нового президента. Это довольно просто и стандартно. Аналитики Турции уже давно предполагают, что после Эрдогана правящая партия расколется, что откроет путь к конкурентным выборам, на которых может победить любой из основных оппозиционных политиков страны. Возможно, это будет Экрем Имамоглу, который победил бывшего премьер-министра правящей Партии справедливости и развития (дважды) Бинали Елдырыма и стал мэром Стамбула. Его коллега в Анкаре, Мансур Явас, также является грозным политиком. А еще есть Мераль Акшенер, лидер оппозиционной Хорошей партии, с репутацией жесткого, как гвоздь, человека.

Существуют разумные сценарии, при которых один из них – Имамоглу, Явас или Акшенер – станет следующим президентом Турции, но имеется предположение, лежащее в основе любой из их побед, согласно которому произойдет возвращение к так называемой нормальной политике после Эрдогана. Это возможно, но есть основания для скептицизма.

Во-первых, уже сейчас должно быть ясно, что Эрдоган с помощью ПСР либо выдолбил, либо прогнул политические институты Турции, подчинив их своей воле. В этом контексте трудно представить, что выборы, организованные за 45 дней после его ухода, могут быть свободными и справедливыми.

Во-вторых, еще более важным является тот факт, что за два десятилетия пребывания Эрдогана у власти люди из ближайшего окружения руководства ПСР стали богатыми и влиятельными, зачастую используя сомнительные средства и методы. Кажется маловероятным, что чиновники, бизнесмены, представители СМИ и другие с готовностью рискнут своими доходами, подчиняясь неопределенности более демократической политики.

В этих условиях стоит рассмотреть возможность того, что после Эрдогана Турцией может править другой силовик, возможно, в условиях чрезвычайного положения. Среди наиболее влиятельных фигур в Турции – глава разведки Хакан Фидан, министр национальной обороны Хулуси Акар и министр внутренних дел Сулейман Сойлу. Из этих троих Акар, похоже, лучше всего подходит для того, чтобы взять на себя роль лидера. Фидан хорошо известен туркам, но он работает в основном за закрытыми дверями Национальной разведывательной организации (MIT). Сойлу – товар некачественный после того, как турецкий мафиози по имени Седат Пекер в серии видеороликов на YouTube, опубликованных в последние месяцы, заявил, что министр внутренних дел коррумпирован и находится в тесных отношениях с организованной преступностью.

Акар также имеет важное преимущество перед Фиданом или Сойлу, с которым ничто не может сравниться: вооруженные силы. Аналитики часто склонны сбрасывать со счетов роль военных в турецкой политике после реформ 2003 и 2004 годов, в результате которых вооруженные силы оказались под гражданским контролем. Неудавшийся переворот 2016 года, во время которого большое количество турок, независимо от их политических взглядов, отвергли возврат к системе военной опеки, в сочетании с последующей чисткой офицерского корпуса, казалось, сломили желание военных играть роль в политике. Тем не менее Акар, начальник штаба во время попытки путча, а затем министр национальной обороны, сыграл центральную роль в реорганизации вооруженных сил после июля 2016 года, что может поставить военных в положение, позволяющее им снова играть роль в политике Турции... поддерживая Акара.

За пять лет, прошедших с тех пор, министр осуществил назначения примерно 65% офицерского корпуса, включая сотни генералов и еще больший процент унтер-офицеров. В те дни, когда турецкие военные ставили себя выше политики, но при этом сохраняли обязанность вмешиваться в нее для защиты кемалистской системы, это, возможно, не имело такого большого значения. Если бы военные подчинялись гражданским лицам посредством правил, положений и указов, как это началось во время правления ПСР, влияние Акара в рядах армии, возможно, не было бы проблемой. Однако, похоже, что если офицеры и подчиняются гражданским лицам, то не через политические институты, а скорее через лояльность. Своим званием и влиянием они обязаны двум гражданским лицам – Акару и Эрдогану. Если президент недееспособен или умирает, это ставит Акара в особое положение.

Некоторые в Вашингтоне могут посмотреть на министра национальной обороны и сказать: «Ладно, он не кажется таким уж плохим. Он кажется нам прагматиком. Мы можем вести с ним дела». Это небезосновательная позиция, но никто не должен ожидать, что Акар будет дружелюбно относиться к Соединенным Штатам. Идеологически он стоит на той же позиции, что и Эрдоган. Министр также нашел общий язык с ярыми националистами и антизападной группой офицеров. Среди прочего, они сговорились наказывать офицеров, которые прошли становление в командовании НАТО и провели значительное время в Европе и/или США, либо сажая их в тюрьму (за предполагаемые связи со скандальным религиозным деятелем Фетхуллахом Гюленом), либо не допуская их к ответственным должностям. Кроме того, Акар был чиновником, непосредственно ответственным за агрессивную позицию Турции в Средиземном море летом 2020 года, которая повернула Анкару против ее собственных союзников по НАТО – Греции и Франции. Министру обороны будет трудно обрести политические навыки и харизму Эрдогана, но при лояльности основной части офицерского корпуса ему это и не потребуется – по крайней мере на первых порах.

Конечно, нет никакой возможности узнать о состоянии здоровья Эрдогана или о том, кто может стать его преемником, но аналитики и правительственные чиновники не оказывают себе услугу, предполагая, что Эрдоган доживет до выборов 2023 года. Если он этого не сделает, турецкая политика может вернуться к чему-то напоминающему прежний статус-кво, или трещины в ПСР могут открыть возможности для оппозиции, или же страна может стать менее стабильной, или может произойти что-то еще.

В течение многих лет внешнеполитическое сообщество представляло, что Египет перейдет от Хосни Мубарака к его сыну Гамалю Мубараку или главе его разведки Омару Сулейману. Оказалось – ни то, ни другое. Было бы еще большей ошибкой игнорировать признаки возможного ухудшения состояния турецкого президента и надеяться на то, что все обойдется.