Он усилил репрессии в отношении критиков и политических оппонентов, в том числе, совсем недавно, Метина Гуркана, одного из основателей оппозиционной Партии демократии и прогресса (DEVA), который был арестован в ноябре по обвинению в шпионаже. Он угрожал выслать дипломатов из США и некоторых союзников Турции по НАТО. А поскольку его популярность на родине упала, он начал безрассудный эксперимент по снижению процентных ставок на фоне и без того высокой инфляции, и эта политика привела страну к экономическим потрясениям.

Между тем Эрдоган столкнулся с ободренной и все более сплоченной оппозицией, которая впервые представляет прямую угрозу его правлению.

Перемены были драматическими. На протяжении большей части последних двух десятилетий, сначала в качестве премьер-министра с 2003 по 2014 год, а затем в качестве президента с 2014 года, Эрдоган казался непобедимым. Принеся процветание среднему классу Турции, он привел свою Партию справедливости и развития (ПСР) к победе на более чем десятке общенациональных выборов. Он пережил войны на своем пороге, а в 2016 году – попытку переворота. Называя себя новым султаном, он установил тотальный контроль над судебной системой, СМИ, полицией и другими институтами государства и гражданского общества и безжалостно расправлялся с политическими оппонентами.

Однако в последние годы авторитарный популизм Эрдогана утратил свою магию. После попытки переворота его правительство становилось все более параноидальным, преследуя не только предполагаемых участников переворота, но и членов демократической оппозиции, а затем арестовав десятки тысяч людей и заставив более 150 000 ученых, журналистов и других людей покинуть свои рабочие места по подозрению в связях с переворотом или просто за противостояние Эрдогану. А его растущая готовность вмешиваться в выборы – включая неудачную попытку изменить результаты выборов мэра Стамбула в 2019 году – способствовала активизации оппозиции.

Теперь, когда его поддержка резко ослабевает, лидер старейшей демократии и крупнейшей экономики между Италией и Индией стоит перед выбором: через 18 месяцев в Турции пройдут президентские выборы, на которых Эрдоган вряд ли победит. А из-за его долгого наследия коррупции и злоупотребления властью он вполне может подвергнуться судебному преследованию в случае отстранения от власти. Кажется очевидным, что Эрдоган попытается сделать все возможное, чтобы остаться на своем посту, включая подрыв честного голосования, игнорирование результатов или даже разжигание восстания.

Таким образом, перед страной стоит неотложная задача: как осуществить передачу власти так, чтобы не поставить под угрозу основы самой турецкой демократии и не отправить ударные волны нестабильности за пределы страны в Европу и на Ближний Восток.

Отвлеченная демократия

Когда Эрдоган пришел к власти в 2003 году, его приветствовали как реформатора, который будет строить и укреплять демократические институты страны. Поначалу казалось, что он и ПСР выполняют эти обещания. Он улучшил доступ к услугам, таким как здравоохранение, и обеспечил десятилетие низкой безработицы и высокого экономического роста. При Эрдогане Турция впервые стала обществом со значительным средним классом. Он также расширил некоторые свободы, в частности, предоставил курдам Турции некоторые языковые права меньшинств.

На некоторое время эта политика сделала Эрдогана популярным как внутри страны, так и за рубежом. Внутри страны он создал базу обожающих его сторонников, которые в основном были консервативными, сельскими, работающими избирателями из низшего среднего класса. Они неизменно голосовали за ПСР. Между тем его правительство рассматривалось в США и Европе как образец мусульманской либеральной демократии. Страна серьезно рассматривалась на предмет вступления в Европейский Союз.

Но вскоре Эрдоган начал проявлять гораздо более авторитарные тенденции. В 2008 году он развязал так называемое дело «Эргенекон», масштабное и в основном безрезультатное расследование «глубинного государства» Турции, в ходе которого более 140 человек были обвинены в подготовке переворота против демократически избранного правительства. На самом деле быстро стало ясно, что Эрдоган – с помощью священнослужителя Фетхуллаха Гюлена, лидера движения Гюлена и союзника в то время, чьи последователи были в полиции, СМИ и судебной системе и помогли состряпать доказательства, направленные против демократических оппонентов Эрдогана, – пытался искоренить секуляристов, которые долгое время контролировали государственные институты.

Султан

Во второе десятилетие своего правления Эрдоган прибег к более жесткой тактике для сохранения власти. В 2013 году он применил силу для подавления протестов Гези, в ходе которых миллионы антиправительственных демонстрантов вышли на улицы Стамбула и других турецких городов. После протестов правительство закрутило гайки в отношении гражданского общества, и пространство для политической активности сузилось.

Затем, после попытки государственного переворота в 2016 году, Эрдоган использовал длительное чрезвычайное положение для дальнейшего подавления предполагаемых угроз его правлению. Он начал широкомасштабную кампанию возмездия против своих бывших союзников по движению Гюлена, очистив тысячи предполагаемых и известных гюленистов от государственных должностей и бросив их в тюрьмы. К ним присоединилось растущее число социалистов, социал-демократов, алевитов (мусульманская секта), либералов, левых, турецких и курдских националистов, центристов и даже некоторых консерваторов, выступающих против популизма Эрдогана.

Тем временем Эрдоган начал отходить от давних связей Турции с Европой и США. В 2013 году он обвинил президента Барака Обаму в перевороте, совершенном генералом Абдель Фаттахом эль-Сиси в Египте. Он все больше присоединялся к политическим исламистским силам на Ближнем Востоке, особенно к «Братьям-мусульманам». Хотя изначально они были по разные стороны гражданской войны в Сирии, Эрдоган и президент России Владимир Путин также в конце концов вступили в союз. После того, как Эрдоган обратился к Путину после попытки переворота в 2016 году, Кремль согласился разрешить Турции действовать против сирийских курдских Отрядов народной самообороны (ОНС), на которые США полагались в борьбе с Исламским государством (ИГИЛ – запрещено в РФ), а Эрдоган обязался приобрести российскую систему противоракетной обороны С-400.

К 2020 году Эрдогану грозили жесткие санкции со стороны США за российское оборонное соглашение, а семидесятилетний союз между Вашингтоном и Анкарой вступил в самый серьезный кризис за последнее время.

В течение многих лет, пока Эрдоган продвигал свой авторитарный популизм, он мог рассчитывать на разделенную оппозицию. Взаимная ненависть почти полудюжины фракций, которые регулярно бросали ему вызов на выборах, – от турецких националистов до курдских автономистов, от секуляристов до политических исламистов – обычно выходила за рамки их общей оппозиции правлению ПСР. Эти разногласия означали, что партия Эрдогана могла легко побеждать на выборах, что она и делала постоянно в течение первых 15 лет его правления.

Однако в 2017 году Эрдоган совершил роковую ошибку. Ему удалось провести конституционную поправку, которая изменила политическую систему Турции с парламентской демократии на исполнительную президентскую систему. Помимо упразднения должности премьер-министра, поправка предоставила Эрдогану более прямой контроль над государственной бюрократией и значительно ослабила полномочия законодательной власти. По сути, Эрдоган короновал себя в качестве нового султана Турции, став одновременно главой государства, главой правительства, главой правящей партии и главой полиции (кроме того, Эрдоган получил значительный контроль над судебной системой).

Однако, даже дав Эрдогану больше власти, конституционная реформа непреднамеренно усилила оппозицию. При парламентской системе выборы проводились между всеми партиями сразу, что давало ПСР естественное преимущество перед многочисленными соперниками. Но новая президентская система требует проведения второго тура выборов между двумя ведущими кандидатами. Это означает, что ведущий кандидат от оппозиции теперь имеет возможность объединить под одним знаменем широкую антиэрдогановскую коалицию.

Дав себе больше власти, Эрдоган невольно укрепил оппозицию

Нынешний оппозиционный блок зависит от союза двух ключевых фракций: секуляристской левой Республиканской народной партии (РНП) и центристской турецкой националистической Хорошей партии (ХП). Прокурдская Демократическая партия народов (ДПН) неофициально поддерживает этот альянс, как и ряд других более мелких, центристских и правых сил, включая Партию счастья (ПС), политическую исламистскую партию, которая выступает против ПСР, в частности, из-за коррупции последней. Политически эти партии далеки друг от друга по многим вопросам, но они все больше объединяются в своем желании победить Эрдогана.

Между тем база президента, ПСР, разрушается. Поддержка правящего популистского блока, в который входят ПСР и меньшая Партия националистического действия (ПНД), союзник Эрдогана с 2018 года, упала примерно до 30-40 процентов в опросах по сравнению с 52 процентами на президентских выборах 2018 года. Некоторые бывшие сторонники ПСР перешли в ПНД, а другие – в недавно созданные оппозиционные партии, такие как DEVA (Партия свободы и прогресса), возглавляемая бывшим министром экономики Али Бабаджаном.

Это означает, что Эрдогану теперь придется полагаться на меньшинство, чтобы подавить большинство, что, при новой системе голосования, будет все труднее сделать.

Сказка о двух городах

Наряду с новой президентской избирательной системой, самым большим уязвимым местом Эрдогана является экономика. В 2018 году турецкая экономика погрузилась в первую рецессию с момента прихода Эрдогана к власти, и за прошедшие годы этот спад подорвал поддержку ПСР в двух важнейших городах страны – Стамбуле и столице Анкаре.

В 2019 году Экрем Имамоглу от РНП победил на выборах мэра Стамбула, впервые показав, что оппозиция может победить ПСР на выборах в двухсторонней гонке. Но выборы также показали, на что готов пойти Эрдоган, чтобы сохранить господство ПСР. Когда его кандидат проиграл, Эрдоган заявил о нарушениях в избирательных комиссиях, наблюдавших за ходом голосования, и заставил провести новые выборы. (Национальный надзорный орган комиссий откладывал окончательное утверждение результатов голосования в течение нескольких недель, ожидая подсказки от президента, а затем, после того как тот заявил в мае о необходимости повторного голосования, вмешался и назначил повторные выборы на следующий месяц).

Избиратели, однако, не были обмануты: если на первых выборах Имамоглу победил кандидата Эрдогана с небольшим перевесом в 13 000 голосов, то на повторных выборах, состоявшихся три месяца спустя, политик РНП буквально разгромил противника с огромным перевесом в 800 000 голосов.

Этот результат – в сочетании со второй победой Мансура Яваша от РНП в Анкаре в марте – фактически разрушил имидж непобедимого Эрдогана. Согласно текущим опросам общественного мнения, оба мэра от РНП, а также Мерал Акшенер, лидер националистической Хорошей партии, победили бы Эрдогана в двухстороннем президентском конкурсе. Все трое борются за общее лидерство в оппозиции, но во время недавней поездки в Турцию я узнал, что во втором туре каждый из них поддержит оппонента Эрдогана.

Эти цифры опросов ставят Эрдогана в тяжелое положение. Поскольку ожидается, что в 2022 году инфляция достигнет 20 процентов, перспективы экономического поворота становятся все более туманными. На данный момент его лучшая стратегия – попытаться вбить клин между Хорошей партией и другими правыми фракциями против их левых партнеров. Но лидеры оппозиции, помня о своих победах в 2019 году, намерены держаться вместе. Если не произойдет резкого поворота событий (например, Эрдоган запретит ключевые оппозиционные партии и посадит в тюрьму их лидеров или отложит выборы на неопределенный срок), то наиболее вероятным исходом для Эрдогана в 2023 году будет оглушительное поражение. Он и его сторонники сделают все возможное, чтобы подорвать такой исход выборов.

Эрдоган против электората

Если нынешняя ситуация сохранится, Эрдогану грозит столкновение с электоратом, которое будет иметь глубокие последствия для будущего Турции. Есть два вероятных варианта развития событий.

В первом случае Эрдоган проиграет выборы, но тут же заявит о широкомасштабном мошенничестве оппонентов. Затем, повторяя события в Стамбуле в 2019 году, он попытается добиться отмены результатов выборов, ввергнув страну в кризис.

Как и в Соединенных Штатах в 2020 году, такая атака на национальную избирательную систему была бы беспрецедентной. Тем не менее для Эрдогана это кажется правдоподобным, учитывая его предыдущую готовность подорвать демократические институты в Турции, а также учитывая характер его нынешнего окружения и его решимость удержать власть. С 2018 года Эрдоган становится все более изолированным в процессе принятия решений, а корыстная клика внутри президентского дворца в значительной степени вытеснила профессиональные органы власти и обширную политическую сеть, на которую он когда-то опирался.

Именно эти дворцовые советники подтолкнули Эрдогана к отмене результатов голосования в Стамбуле, и, если Эрдоган снова последует их советам, они могут сделать то же самое на национальном уровне. Следуя своему плану на 2019 год, Эрдоган может распространить ложную версию о мошенничестве и незаконности, а затем оказать давление на суды и избирательные комиссии, чтобы они поддержали и подкрепили его заявления.

В этот момент Эрдоган столкнулся бы с подавляющим общественным резонансом, когда сотни тысяч сторонников оппозиции заполнили бы улицы крупных городов Турции. Но он может развернуть против них национальную полицию – современные, хорошо вооруженные силы численностью более 300 000 человек, подчиняющиеся непосредственно ему, – и начать подавление. Он немедленно объявит все демонстрации вне закона, арестует основных организаторов протестов, закроет социальные сети и, вероятно, объявит комендантский час, за которым может последовать чрезвычайное положение, подобное тому, которое он ввел после переворота 2016 года. Проэрдогановские группировки также могут устроить самосуд над протестующими при молчаливой поддержке полиции.

За годы, прошедшие после перехода на президентскую систему, уже наблюдалась тревожная волна насилия в отношении лидеров оппозиции, включая нападение на лидера РНП Кемаля Киликдароглу со стороны проэрдогановской толпы в апреле 2019 года перед повторным голосованием в Стамбуле. Победа полиции Эрдогана положит конец демократии в Турции.

Но отмена результатов – не единственный способ, которым Эрдоган может подорвать выборы. Вторая возможность заключается в том, что он и его советники могут попытаться заранее исправить результаты голосования. Если они это сделают, то, скорее всего, потерпят неудачу. В этом отношении показателен опыт Стамбула в 2019 году. Когда Эрдоган отменил первое голосование, оппозиция организовала мастерскую кампанию «защиты голоса» на повторных выборах, привлекая около 100 000 добровольцев для наблюдения за избирательными участками, документирования подсчета голосов на смартфоны и даже ночевки в буквальном смысле на урнах для голосования, чтобы предотвратить фальсификации. Любая попытка Эрдогана вмешаться в выборы 2023 года будет задокументирована, что вызовет немедленную реакцию населения, включая многих из тех, кто голосовал за него.

Тогда наиболее вероятным результатом будут либо огромные протесты, в ходе которых полиция и оппозиция снова, к сожалению, будут втянуты в гонку за контроль над улицами Турции, либо, если вмешательство будет обнаружено на ранней стадии и голосование будет успешно защищено, победа будет за оппозицией.

Однако Эрдоган и подконтрольные ему силы все равно могут отказаться признать результат, и возникнет сложный вопрос о том, как обеспечить мирную и плавную передачу власти, если он и его сторонники откажутся уступить, не ввергая Турцию в нестабильность.

Альтернатива амнистии

Учитывая вероятность дестабилизирующего вмешательства Эрдогана и его сторонников в президентские выборы, лучшей стратегией для оппозиции было бы заключить с ним большую сделку, чтобы он добровольно покинул свой пост. На самом деле, оппозиция имеет значительные рычаги влияния в одной области. Ведь помимо потери власти Эрдогану грозит уголовное преследование за коррупцию, а также за гибель десятков людей от рук полиции и страдания многих других людей, подвергшихся жестокому обращению со стороны его правительства. Члены его семьи также замешаны в коррупционных скандалах и могут быть обвинены. Существует реальная перспектива того, что Эрдоган может провести свои последние годы взаперти в турецкой тюрьме или в изгнании, если он проиграет голосование. Таким образом, оппозиция может убедить его уйти в отставку в обмен на помилование его и его семьи, что приведет к плавной передаче власти.

Но большой сделки будет трудно достичь. Многие левые оппозиционные группы не захотят поддержать амнистию любого рода. Да и сам Эрдоган может не согласиться принять оливковую ветвь, независимо от того, насколько железными будут ее условия. Многие из его сторонников не раскаиваются и отказываются от любого диалога с оппозицией. Недавно в социальных сетях набрал популярность мем с изображением министра внутренних дел и фактического главы полиции Эрдогана Сулеймана Сойлу, который держит в руках автомат и говорит: «Приходите и отдайте нас под суд!», подразумевая, что лидеры ПСР ответят на поражение на выборах вооруженным восстанием.

Одна из альтернатив заключается в том, чтобы турецкие вооруженные силы, традиционно являющиеся самым уважаемым институтом в стране, выступили гарантом сделки между Эрдоганом и оппозицией. Учитывая историю военных переворотов в Турции, включая жестокий переворот 1980 года, может показаться, что приглашать генералов в политику – не самая лучшая идея. Однако турецкие вооруженные силы, основанные на призыве, являются одним из немногих оставшихся институтов страны, в котором турки, выступающие за и против Эрдогана, встречаются вместе, включая женщин, которые служат в офицерском корпусе. В последние годы военное руководство также придерживается политики нейтралитета в отношении внутренней политики страны, что делает его одной из немногих оставшихся ветвей государственной власти, сохраняющей в основном беспартийную идентичность.

Будучи союзниками Турции, Соединенные Штаты и Европейский Союз также могут поддержать быструю передачу власти и пригрозить санкциями тем, кто пытается ее подорвать. Такая стратегия не гарантирована от провалов, особенно если у военных возникнет соблазн вновь войти в политическое руководство страны, но это может быть наилучшим вариантом для предотвращения более широкого и немедленного краха турецкой демократии.

Внимательно наблюдая за карьерой Эрдогана, я твердо верю в ограничение срока полномочий. Если бы он ушел со сцены после своего первого десятилетия пребывания на посту, имея за плечами уверенный экономический рост и широкую поддержку населения, то сегодня он считался бы одним из самых успешных лидеров Турции. Но его стремление к бесконтрольной власти в последние годы привело его и Турцию к опасному повороту истории. И если сейчас не будет разработана эффективная стратегия, которая заставит его уйти со сцены, он вполне может остаться в памяти как турецкий лидер, который, заявив, что выборы были украдены, ввергнет свою страну и ее граждан в хаос.