После свержения Башара Асада и перехода большей части страны под контроль Ахмеда аль-Шараа наступил решающий час для выживания и признания Рожавы. Создание новой политической системы дает шансы и несет с собой риски – например, Автономная администрация Северо-восточной Сирии, существующая де-факто с 2012 года, имеет реальную возможность для признания.

Очевидно, что на эту ситуацию могут повлиять внутренние дебаты в стране. Неоднозначные «сигналы» поступают от нынешнего переходного правительства, состоящего в основном из людей, служивших в исламистском «Правительстве спасения», созданном вооруженной оппозицией в сирийской провинции Идлиб. Однако, будущее автономного региона и его возможный статус зависят от дипломатических отношений новой администрации Сирии с Западом и курдскими соседями.

С одной стороны, мы видим, что уже присутствующие американские представители, а также французские и даже немецкие дипломатические миссии ведут интенсивный обмен мнениями с Автономной администрацией, обсуждая взаимодействие с новыми властями и возможную интеграцию местных сил безопасности и Сил демократической Сирии (СДС) в ряды единой сирийской армии. С другой стороны, достаточно очевидно, что основной угрозой для любого объединения может оказаться протест Турции против любых форм курдского самоуправления.

В этом контексте призыв Запада к курдскому единству можно считать продуктивным, поскольку только объединенный курдский фронт может эффективно противостоять турецкому экспансионизму и вооруженным нападениям. Западные политики неоднократно призывали Курдский национальный совет (КНС), настроенный скорее в пользу клана Барзани, и политические структуры Автономной администрации – в частности, Партию «Демократический союз» (ПДС), – объединиться и разделить власть. Решение с двумя политическими центрами в Рожаве кажется многим из этих дипломатов подходящим выходом. Однако, на деле всё выглядит сложнее.

Прецедент Южного Курдистана

Когда в 1991 году курдские территории Ирака стал де-факто независимыми, надежды на будущее тоже были велики. Масуд Барзани из Демократической партии Курдистана (ДПК) и Джалал Талабани из Патриотического союза Курдистана (ПСК), а также несколько отколовшихся партий объединились на выборах в 1992 году; тогда многие рассчитывали на создание новой парламентской курдской автономии. Надежды были велики не только для курдов в Ираке, но и во всех частях Курдистана, и даже такие депутаты парламента, как Ахмет Тюрк из Народной трудовой партии (НТП), приехали в Южный Курдистан, чтобы поддержать демократический процесс.

Выборы завершились почти равным расколом избирательной базы между ДПК и ПСК, чего и стоило ожидать. Обе партии имели долгую историю вооруженного сопротивления Ираку, собственные дипломатические связи, источники доходов и относительно четко очерченные географические зоны влияния. Однако, никто из них не соглашался с тем, чтобы другая партия взяла на себя ответственность за управление автономией, и поэтому начались многолетние кровавые столкновения, известные как Биракуджи [братоубийство]. Эти события ввергли молодую автономию в годы ужаса на фоне убийств, которые не были расследованы по сей день.

Покойная госсекретарь США Мадлен Олбрайт считается автором идеи о внутрикурдском примирении; следуя этой традиции, США и другие западные партнеры пришли к выводу, что подобное решение 50/50 могло бы стать идеальным первым шагом перед признанием Автономной администрации в Сирии.

Попытка внедрить неработающие принципы в Рожаве

Однако, сомнительно, что эти два случая можно сравнивать – и вряд ли в затруднительном поиске подобного единства вообще есть смысл.

Основанием для объединения Южного Курдистана по принципу 50/50 послужила необходимость институционализации. Поскольку ПСК была отколом от ДПК (Демократической партии Курдистана) и существовала в течение длительного времени до создания автономии в Южном Курдистане, конкурирующие партии имели почти одинаковую силу. Западу, особенно США, которые готовились к войне против Саддама, нужна была функционирующая система. Поскольку настоящий курдский союз был бы опасен и для Турции, а система, в которой у Турции есть одна партия-сторонница, а именно ДПК, лояльное ей образование, была бы достаточно стабильной, чтобы работать на решение имеющихся задач, но при этом не оттолкнула бы союзника по НАТО – Турецкую Республику.

Спустя более чем 30 лет можно поставить под сомнение успех этой модели разделения власти и нормативные последствия сформированной в курдских районах Ирака удушающей клиентелистской системы, которая принесла много страданий собственному населению. Поэтому тот факт, что аналогичный подход был предложен для Автономной администрации, вызывает удивление. Стоит помнить и о том, что у сирийских курдов другие обстоятельства, нежели те, что достались на долю Южного Курдистана в 1991 году. Во-первых, Курдский национальный совет (КНС) не имеет такой же базы поддержки в количественном отношении, как движения, поддерживающие ПДС. Это, несомненно, связано не только с тем, что им было разрешено действовать в регионе, но и с тем, что они отказались интегрироваться в систему местного самоуправления, где представительный орган, Ассамблея демократической Сирии (АДС), давал им возможность конкурировать с другими партиями. Во-вторых, КНС никогда не признавал такой возможности, заявляя, что требует долю власти 50/50. Это требование выглядит сомнительно, поскольку большинство потерь в войне с ИГИЛ* и Турцией в боях, которые определили будущее зарождающейся автономии, понесли СДС, а не КНС и связанные с Барзани войска, такие как пешмерга «Рож», которые базируются на территории Ирака.

Учитывая, что разделение контроля 50/50 на местах нереально, стоит также подойти с критической точки зрения к идее о том, что политическое образование, будь то государство, автономия или любая другая самоуправляемая структура, должно иметь политическое «объединение», прежде чем получить статус. Например, Германию ни разу не просили доказать партийное единство после Второй мировой войны или на фоне воссоединения, прежде чем страна смогла стать единым институциональным образованием, – и требовать этого тоже бессмысленно. При построении системы, особенно демократической, единство должно заключаться в монополии на власть и уважении к общей правовой базе. У Автономной администрации имеется не только конституция – Общественный договор, – но и сложившиеся институты, и вытекающая из Общественного договора прогрессивная система сдержек и противовесов, а также четко определенные отношения и регламентированные взаимосвязи между основными демократическими и представительными частями и структурами автономии.

Таким образом, предлагая Автономной администрации принять модель 50/50 с КНС, мы не только повторяем ошибки Запада, допущенные в прошлом в Южном Курдистане, и пытаемся представить факты, которых не существует, но и разрушаем хорошо развитую институциональную структуру, которая уже была создана и показала себя эффективной. КНС, как и все другие группы, должен поддерживать эти институты и участвовать в демократическом процессе, а не пытаться сровнять с землей все, что было построено за последние 13 лет существования местного самоуправления.

Пути к будущему

Усиление западного дипломатического присутствия на территории Рожавы имеет жизненно важное значение для прогресса в борьбе за статус Автономной администрации. Однако, Запад должен учиться на собственных ошибках и избегать неверных стандартов, которые он, похоже, не устанавливает для других образований в регионе. Никто не потребует от палестинцев полного политического единства, прежде чем утверждать, что они имеют право на демократическое самоопределение. Никто не потребует от лидеров друзов присоединиться к ХТШ, чтобы получить право на существование в единой Сирии. Так почему же фундаментальное признание курдов как народа, которое лежит в основе дебатов о необходимости отдельного статуса, обусловлено тем, что они придерживаются собственной позиции? Партии должны конкурировать в демократическом соревновании – как и в любой другой демократии.

Курдская политическая борьба, требования и стратегии изменились – курды многому научились за это время. Несмотря на то, что у Автономной администрации есть свои проблемы и вызовы, местные власти не отрицают их наличия и не прячут их за фасадом национальной борьбы. Курдская национальная борьба – это основа сопротивления, которое позволило создать Автономную администрацию, одержать победу над ИГИЛ и успешно включить в новосозданную систему самоуправления другие этнические и религиозные группы. Западные игроки должны понять, что они имеют дело не с племенными структурами, превратившимися в партии – что порой могло быть оправданным, но иногда расистским предположением в прошлых отношениях Запада с курдами – но с политическим образованием, которое извлекло уроки не только из истории угнетения, но также из проб и ошибок общей курдской борьбы.

Ещё одним аспектом дебатов о единстве остается то, как самодостаточная Автономная администрация будет взаимодействовать с группами в оккупированных Турцией курдских районах и союзниками Барзани в Южном Курдистане (Северном Ираке). Я настоятельно призываю представителей Рожавы отнестись к своей философии «третьего пути» во внутрикурдских вопросах всерьез. Догматики, которые не уважают институциональную работу Автономной администрации, стремясь влиять на политические процессы в духе 90-х годов, не могут понять, что нужно современному обществу Рожавы. Управление своими территориями в условиях признания, которое выходит за рамки борьбы за выживание, ставит вопрос о том, как жить вместе, требуя дипломатических усилий и гибкости. Рожава – дитя крупного демократического движения, и оно набирает силы, взрослея. Пришло время присвоить северо-восточной Сирии этот статус и позволить ей действовать в рамках внутрикурдского суверенитета.

Барзани, в свою очередь, необходимо прекратить претендовать на неотъемлемое право на всё, что касается курдских дел. Южный Курдистан переживает многолетний политический кризис, и политический ландшафт системы с разделением власти 50/50 нанес серьезный ущерб всем усилиям курдов по борьбе с коррупцией в регионе и за более активное демократическое развитие. Переговоры между Мазлумом Кобани и Масудом Барзани – первый важный шаг, показывающий, что этот уровень суверенитета в какой-то мере передается Автономной администрации. Аналогичным образом, необходимо подтолкнуть КНС к тому, чтобы последний действовал, как партия в рамках Рожавы, а не как наследник вредоносной традиции двухпартийного управления под властью Барзани. Как мы знаем, ни один из этих процессов не происходит вне рамок западной дипломатии Второго пути, и по иронии судьбы вопрос международного и внутреннего признания Автономной администрации отражает эти процессы на сирийской земле.

Дастан Джасим – политолог, младший научный сотрудник Немецкого института глобальных и региональных исследований. Помимо прочих тем она исследует вопросы демократизации, курдскую гражданскую культуру и борьбу с исламизмом на Ближнем Востоке.

* - террористическая организация, запрещена в РФ