Камаль Чомани – политический аналитик и докторант Лейпцигского университета. В интервью ANF он ответил на вопросы о шестых парламентских выборах в Южном Курдистане (Северный Ирак).

- В воскресенье в Курдистане прошли парламентские выборы. Прошлые выборы имели место в 2018 году. Почему очередные выборы не были проведены через четыре года, как это предусмотрено конституцией?

- Задержка выборов в Южном Курдистане – явный признак того, что политическая система стала полностью авторитарной и потеряла функциональность. Правящие партии, особенно Демократическая партия Курдистана (ДПК) и Патриотический союз Курдистана (ПСК), постоянно манипулируют политическими процессами для продвижения своих собственных интересов. Эти задержки были преднамеренными, а не просто административными решениями. Они были вызваны глубоким страхом, что выборы покажут слабеющую легитимность властей.

Две правящие семьи, Барзани и Талабани, уже даже не пытались поддерживать видимость демократического фасада. Однако, под давлением международного сообщества ДПК была вынуждена провести выборы. Нечирван Барзани, занимающий пост президента Южного Курдистана, должен был принять решение о дате выборов. Он делал это дважды, но обе даты были отменены.

ПСК и другие оппозиционные партии отказались участвовать в выборах, пока не будут удовлетворены два выдвинутых ими требования. Во-первых, они настаивали на том, что доля мест для меньшинств должна быть сокращена с одиннадцати до пяти мандатов и что эти места должны быть распределены между провинциями. ПСК настаивала на этом требовании, потому что ДПК злоупотребляла указанной квотой. Одиннадцать мест, которые, как правило, получали депутаты по большей части в районах, контролируемых ДПК, часто доставались фигурам, связанным с правящей партией Южного Курдистана. Это было гарантировано специальным голосованием сил пешмерга, контролируемых ДПК. Эта система не только лишила меньшинства политической самостоятельности и подавила их права, но и позволила партии Барзани использовать эти места в качестве инструмента борьбы с ПСК и другими оппозиционными группами.

В итоге Верховный суд Ирака вынес решение в пользу ПСК, обеспечив меньшинствам возможность представлять себя. Квота была сокращена до пяти мест, а общее количество мест в парламенте Южного Курдистана уменьшилось со 111 до 100. Однако, ПСК применила ту же тактику, что и ДПК, использовав голоса пешмерга, чтобы обеспечить два места для меньшинств в Сулеймании кандидатам, связанным с партией Талабани.

Второе требование заключалось в том, чтобы Высшая избирательная комиссия Ирака провела выборы при поддержке Организации Объединенных Наций, и оно также было выполнено.

Подобное пренебрежение конституционными нормами показывает, насколько укоренилась в стране схема разделения властей, когда контроль над регионом, его ресурсами и населением ставится выше подлинного демократического процесса.

Они откладывают выборы, манипулируют голосами и подавляют оппозицию, когда находят это необходимым, чтобы сохранить свою власть, возможности и статус-кво. То, что мы увидели на примере отложенных выборов, было не демократическим процессом, а давно просчитанным шагом, призванным сохранить власть. Парламент был закрыт на два года, потому что Верховный суд Ирака признал неконституционным продление мандата парламента в 2022 году – в год, когда в Южном Курдистане должны были состояться выборы.

- Можете ли вы оценить результаты выборов для наших читателей?

- Результаты этих выборов были предсказуемы. ДПК вновь доказала, что доминирует в Эрбиле и Духоке, тогда как ПСК сохранила свою власть в Сулеймании и Халабдже. Хотя движение Nifşê Nû («Новое поколение») укрепилось и стало третьей по силе политической организацией в Курдистане, его влияние будет ограничено в системе, где доминируют ДПК и ПСК, пользующиеся такими методами, как патронаж, связи с военными подразделениями и контроль над государственными институтами. Результаты выборов закрепляют статус-кво: ДПК и ПСК продолжают монополизировать власть, опираясь на свои военизированные формирования и экономические возможности.

Оппозиционные партии, особенно «Горран», практически развалились. Некогда многообещающее Движение за перемены стало неактуальным из-за неспособности предложить избирателям последовательную стратегию. Крах «Горрана» объясняется внутренними конфликтами в движении и захватом власти двумя сыновьями покойного Навширвана Мустафы. С другой стороны, «Новое поколение» воспользовалось народным недовольством, но его численность вряд ли сможет способствовать значительным политическим изменениям в глубоко коррумпированной системе региона. Не говоря уже о том, что популизм и неолиберальный подход «Нового поколения» к решению проблем вызывает разочарование. У этой партии нет демократической структуры. Партия и её СМИ принадлежат медиамагнату и бизнесмену Шасвару Абдулвахиду. Здесь всё сводится к амбициям Шасвара. Это политическая инициатива бизнесмена, не более того.

- Могут ли выборы что-то изменить в такой системе, которой правят кланы и вооруженные группы?

- Я так не думаю. Выборы в Южном Курдистане – это просто ритуал, понятие, которое узаконивает правление семей Барзани и Талабани. Эта система создана не для того, чтобы способствовать значимым переменам, а для воспроизводства власти двух династий. ДПК и ПСК контролируют военизированные формирования пешмерга, усиливают свое влияние на все государственные институты и манипулируют экономикой. Поэтому реальные демократические изменения путем выборов невозможны.

То, что мы наблюдаем каждый раз во время выборов, – это не борьба за власть, а соглашение о её разделе, замаскированное под демократию. Выборы создают видимость легитимности, но реальные решения принимаются за закрытыми дверями, где эти семьи делят ресурсы, места губернаторов и министерства исходя из своих интересов. Воля народа для них не приоритет. Пока хватка военных не ослабнет, а экономическое удушение не прекратится, выборы в Южном Курдистане останутся бессмысленным ритуалом.

- Способны ли политические партии Курдистана сформировать единый фронт, который сможет отстаивать интересы региона в дискуссиях с центральным правительством Ирака и представлять народ Курдистана?

- Нет, политические партии Курдистана, особенно ДПК и ПСК, слишком заняты укреплением собственной власти, чтобы эффективно представлять интересы курдского народа или сформировать единый фронт против Багдада. Между тем, ПСК гораздо ближе к Багдаду, чем Эрбиль. Более того, народ Курдистана не хочет, чтобы эти две партии сформировали единый фронт против центрального правительства. Напротив, люди хотят, чтобы они сотрудничали с Багдадом, так как так будет лучше для экономики и государственных служащих Курдистана.

ДПК использует напряженность в отношениях с Багдадом, чтобы отвлечь внимание от проблемы коррупции и собственных неудач. Хотя ПСК стремится к улучшению отношений с Багдадом, пока это не очень успешная инициатива. ДПК выигрывает от общего впечатления, что Курдистан находится под постоянной угрозой со стороны центральных властей, что позволяет ей подавлять внутреннее несогласие и избегать решения таких важных вопросов, как борьба с коррупцией, управленческие сложности и бесхозяйственность. В то же время ДПК использует угрозу со стороны Багдада для поддержания своих отношений с Турцией и сохранения доступа к природным ресурсам, особенно к нефти и газу.

Кроме того, ДПК и ПСК больше заинтересованы в разделении Курдистана, чем в его объединении. ДПК контролирует Эрбиль и Духок, а ПСК – Сулейманию и Халабджу. Они действуют, как две отдельные администрации, каждая со своей собственной повесткой дня, и конкуренция не позволяет им занять значимую единую позицию по отношению к Багдаду. Они представляют не курдские интересы, они стремятся выжить на политической арене, используя центральное правительство для отвлечения, чтобы скрыть свои внутренние неудачи.

- Движение «Новое поколение» стало третьей по силе политической организацией в Курдистане, в то время как партия «Горран» потеряла много голосов. Можете ли вы прокомментировать это?

- Рост «Нового поколения» и крах «Горрана» показательны, но они также отражают глубокое разочарование курдов в традиционной оппозиции. Когда-то «Горран» олицетворял надежду на новую, прогрессивную политику в Курдистане, но стал идентичен системе, с которой, как он утверждал, боролся. Его руководство пошло на компромисс с ПСК, и партия утратила легитимность как реальная оппозиционная сила. Неспособность «Горрана» бросить вызов властной структуре позволила подняться движению «Новое поколение».

Успех «Нового поколения» показывает, что в Южном Курдистане всё ещё существует потребность в переменах, но остается вопрос, сможет ли новая организация сохранить этот импульс. Несмотря на многообещающий подъем на третье место, перед её представителями стоит огромная задача – побороться с укоренившимися связями и структурами, сформировавшимися за время правления ДПК и ПСК. Её способность добиться реальных политических изменений ограничена тем, что «Новое поколение» возглавляет один человек, бизнесмен без идеологии. Он популист, использующий недемократические средства для атаки на своих оппонентов. Это неолиберальный персонаж, очень похожий на Дональда Трампа, но это «Трамп» вообще без какой-либо политической идеологии. Существует вероятность того, что «Новое поколение» войдет в новый кабинет министров, и тогда Масрур Барзани из ДПК, скорее всего, захочет использовать их против ПСК, подобно тому, как это сделала ДПК в 2019 году.