От курдского лидера Абдуллы Оджалана, который содержится в изоляции в тюрьме строгого режима типа F на острове Имралы, не поступало вестей уже 42 месяца. Он лишен права на встречи с родственниками и адвокатами из-за так называемых «дисциплинарных взысканий», а право на общение, например, телефонные звонки, также приостановлено. Адвокаты Оджалана использовали все внутренние средства правовой защиты, и предприняли попытки обратиться к международному праву и соответствующим судам высших инстанций. В разные даты были поданы заявления в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), Комитет министров Совета Европы, Европейский комитет по предупреждению пыток (ЕКПП) и различные органы Организации Объединенных Наций (ООН).

Последним из этих обращений стало уведомление, поданное организациями гражданского общества в Комитет министров Совета Европы. После уведомления Комитет министров, следящий за исполнением решений ЕСПЧ, обсудит нарушение постановления суда от 2014 года о приговоре самому известному курдскому политзаключенному к пожизненному заключению с отягчающими обстоятельствами без права на условно-досрочное освобождение (так называемое «право на надежду»). Это рассмотрение состоится 17-19 сентября.

В связи с этим грядущим мероприятием мы проанализировали «право на надежду», его место в турецком законодательстве и санкции, которым подвергнется Турция, если не предпримет необходимых шагов, в 8 вопросах.

Что представляет собой концепция «права на надежду» в Турции, которая оказалась в фокусе международного внимания из-за нынешних условий содержания Абдуллы Оджалана, отбывающего пожизненное заключение без права на условно-досрочное освобождение?

Приговоры к пожизненному заключению при отягчающих обстоятельствах, вынесенные в результате адаптации смертных приговоров, вынесенных в рамках старого Уголовного кодекса, к новым правовым нормам, а также приговоры к пожизненному заключению при отягчающих обстоятельствах, вынесенные судами на основании Закона № 3713 и статьи 302 Закона № 5237, регулируются законодательством как пожизненное заключение, то есть узник не выходит на свободу и умирает в тюрьме. Исключений из этих приговоров не существует. Однако, на первый план выходит «право на надежду» – т.е. право на воссоединение заключенного с обществом через определенный период времени, заменяющий пожизненное заключение. Человек, обладающий этим правом, отбывает срок, вынесенный ему в рамках утвержденного приговора, зная, что его положение будет пересмотрено через определенное время после исполнения приговора, на каком основании состоится пересмотр и кто и какими методами будет проводить эту оценку. Иными словами, «право на надежду» обеспечивает узнику некий шанс на возвращение свободы, вводя предсказуемую форму исполнения приговора.

Существует ли ограничение по времени для «права на надежду»?

В этом вопросе не существует временных ограничений. В своих решениях ЕСПЧ указывает, что продолжительность срока будет определяться государством-членом в рамках его суверенитета. Однако, эти сроки не должны быть настолько продолжительными, чтобы лишить человека «права на надежду». Другими словами, можно утверждать, что сроки в 30-40-50 лет, которые государство введет только для того, чтобы заменить форму исполнения смертного приговора, не должны применяться. ЕСПЧ упоминает срок в 25 лет в решении по делу «Винтер против Соединенного Королевства». Здесь суд решает, что в ситуации формирования договоренностей на уровне государств, учитывая материалы сравнительного и международного права, должны быть предусмотрены специальные механизмы, гарантирующие периодический пересмотр приговора не позднее чем через 25 лет после его вынесения и в последующем.

Однако, обобщенное толкование постановлений Суда по этому вопросу (Кафкарис против Кипра, Винтер против Соединенного Королевства и др.) сводится к следующему: необходимо подчеркнуть, что вмешательства в систему уголовного правосудия, утвержденную договаривающимся государством, не подразумеваются. В данном контексте Конвенция не требует наличия конкретного механизма уголовного правосудия, такого как право на условно-досрочное освобождение. Форма такого пересмотра и вопрос о том, какая часть срока наказания должна быть отбыта до его пересмотра, остаются на усмотрение государств. Процедуры, которым должны следовать договаривающиеся государства, также могут носить внесудебный характер. Однако, согласно прецедентному праву Суда, очевидно, что должна существовать некая правовая система, обеспечивающая «оценку возможности освобождения» и «пределы, которые не могут быть неограниченными». Суд изучает, существует ли в правовой системе конкретного государства возможность предусмотреть более мягкие условия содержания под стражей или досрочное освобождение.

В 2015 году Венгрия ввела новое законодательство, предусматривающее автоматический пересмотр приговоров к пожизненному заключению в качестве способа соблюдения решений ЕСПЧ. Это норма вводит обязательную процедуру помилования осужденного после 40 лет тюремного заключения. Однако, Суд отметил, что 40 лет, которые заключенный должен ждать до помилования, значительно превышают рекомендованный максимальный срок. Кроме того, Суд установил, что в Венгрии президентское помилование не является способом, с помощью которого пожизненное заключение может быть сокращено – ни де-факто, ни де-юре. Принимая во внимание продолжительность времени, которое пришлось ждать истцам, и тот факт, что механизм пересмотра не имел адекватных процессуальных гарантий, Суд постановил, что новое венгерское законодательство не обеспечивает защиту в рамках статьи 3 Конвенции и что имело место нарушение.

Закреплено ли «право на надежду» в турецком законодательстве? Какова сфера его применения?

Статья 16/4 Закона о борьбе с терроризмом № 3713, статья 47 Уголовного кодекса Турции № 5237, статья 25 Закона № 5275 об исполнении наказаний и мерах безопасности, статья 107/16 предусматривают, что вышеупомянутые приговоры должны отбываться до дня смерти осужденного, без перерыва. Эти нормы представляют собой структурные проблемы, которые сподвигли ЕСПЧ вынести вердикт о нарушении. «Право на надежду» никоим образом не включено в турецкое законодательство. Именно эти нормы нарушают права Абдуллы Оджалана и других политзаключенных, оказавшихся в похожем положении. Эти законы включают категорический запрет на условно-досрочное освобождение.  Кроме того, существуют другие методы освобождения в случае различных приговоров, такие как президентское помилование, но они касаются приговоров, которые не имеют подобного характера. По сути, «право на надежду» не нуждается во включении в законодательную базу в качестве специального нормативного акта. В данном случае категорические запреты на УДО воспринимаются, как прямое нарушение юридических норм.

Когда категорические запреты на УДО будут исключены из статей указанных выше законов и возможность освобождения будет обеспечена на законных основаниях, можно будет обсуждать фактическое исполнение закона.

Как ЕСПЧ описал «право на надежду» для Абдуллы Оджалана?

В ряде постановлений, принятых в 2000-х годах, ЕСПЧ начал прямо указывать на «право заключенных на надежду» и создал ряд важных прецедентов по этому вопросу. После отмены смертной казни в начале 2000-х годов приговор Абдулле Оджалану был заменен на «пожизненное заключение с отягчающими обстоятельствами». ЕСПЧ оценил способ исполнения этого приговора, который был предусмотрен вместо смертной казни, в своем решении от марта 2014 года, которое вступило в законную силу в октябре 2014 года. Впоследствии Суд вынес аналогичные постановления по такому же вопросу в рамках дел «Кайтан против Турции» в сентябре 2015 года, «Гурбан против Турции» в декабре 2015 года и «Болтан против Турции» в феврале 2019 года.

Итак, Суд неоднократно выносил решения о том, что содержание заключенных в тюрьме до дня их смерти без обеспечения «права на надежду» является нарушением статьи 3 Конвенции. В 2014 году ЕСПЧ вновь признал Турцию виновной, вынеся вердикт по второму делу «Оджалан против Турции». Суд постановил, что «заключение в тюрьму до смерти» является нарушением запрета на пытки и, следовательно, нарушением «права на надежду». В решении изложены 4 принципа, определяющие «право на надежду» в рамках позитивного права, а также указано, что они не могут быть соблюдены в рамках текущего турецкого законодательства. Смысл этих 4 принципов заключается в том, что возможность освобождения должна быть возможной де-юре и де-факто, заключенный должен иметь процессуальные гарантии в процессе пересмотра приговора, а условия содержания должны быть подходящими для ресоциализации узника. Узник должен знать, что однажды он может быть освобожден, и не должен содержаться в изоляции.

Существует ли решение ЕСПЧ о нарушении «права на надежду», кроме решения по делу Оджалана, и есть ли пример исполнения этого решения?

После решения ЕСПЧ по делу «Винтер и другие против Соединенного Королевства» Высокий суд Англии и Уэльса однозначно признал право министра юстиции освобождать заключенных, приговоренных к пожизненному заключению. Высокий суд также определил сферу действия, пределы и условия применения этой правовой нормы. Комитет министров счел эти рамки общими мерами, предусмотренными постановлением ЕСПЧ, и завершил процесс мониторинга. В ходе мониторинга исполнения решения по делу «Матиошайтис и другие против Литвы» Литва создала механизм пересмотра исполнения пожизненных приговоров и, при необходимости, их смягчения. Комитет пришел к выводу, что этот механизм и условия доступа к нему соответствуют стандартам, разработанным Судом, и остановил процесс мониторинга.

Комитет министров признает некоторые из существующих в этих странах систем «хорошими примерами» и считает, что Турция должна извлечь из них пользу.

Как Турции следует действовать после решения ЕСПЧ о нарушении «права на надежду» в ситуации Абдуллы Оджалана?

Постановления ЕСПЧ по делу Гурбана, шаги, предпринятые Комитетом министров в процессе мониторинга ситуаций в других странах, и оценки этих ситуаций представляют собой дорожную карту для того, что должна делать Турция. Соответственно, при создании механизма пересмотра пожизненного заключения при отягчающих обстоятельствах в соответствии с нормами Конвенции необходимо учитывать следующие основные принципы:

- После пересмотра приговора механизм должен предлагать возможность принять решение о смягчении, сокращении, отмене или условном освобождении осужденного в рамках приговора, в отношении которого подано ходатайство,

- Время, проведенное в тюрьме, не должно превышать 25 лет до момента реализации права на пересмотр приговора,

- При оценке должны учитываться значительные изменения и события в жизни осужденного, а также наличие законных оснований для продолжения исполнения наказания, которое должно быть направлено на реабилитацию, на дату проведения оценки,

- Эта оценка должна быть объективной и основываться на заранее установленных правилах,

- Положения о принципах, которые должны учитываться при оценке, должны быть достаточно четкими и конкретными,

- Заключенному должны быть предоставлены процессуальные гарантии,

- Заключенный должен быть надлежащим образом проинформирован о процессе пересмотра своего дела,

- В случае отказа после первого пересмотра, пересмотр должен периодически повторяться,

- Необходимо предоставить возможность для судебного пересмотра, создав соответствующий механизм. Осужденному должен быть предоставлен доступ к этому средству правовой защиты.

Почему и на каком правовом основании Турция не выполняет решение Суда?

В 2015 году Турция представила план действий Комитету министров Совета Европы, который периодически отслеживает, выполняются ли решения ЕСПЧ на индивидуальном и структурном уровне. Представители Турецкой Республики заявили, что решение по второму иску «Оджалан против Турции» было направлено во все судебные органы, а также что страна выполнила это решение. Но, несмотря на заявления адвокатов Абдуллы Оджалана, за 7 лет не было достигнуто никакого прогресса. В 2021 году и далее организации гражданского общества неоднократно уведомляли о том, что Турция не выполнила решения Суда, не предприняла никаких шагов по изменению своего законодательства, не предоставила гражданскому обществу информацию о том, сколько пожизненных приговоров было вынесено с 2014 года, и продолжила игнорировать принцип равенства при исполнении закона о борьбе с терроризмом. Наконец, турецкие власти сохранили суровые условия изоляции в Имралы.

Турция предложила манипулятивные ответы и план действий, но на 1419-м заседании, состоявшемся 30 ноября – 2 декабря, Комитет министров принял к рассмотрению дела о «праве на надежду» и настоятельно призвал режим Эрдогана привести действующее законодательство в соответствие с резолюциями без дальнейших задержек. Комитет запросил информацию о количестве заключенных, отбывающих пожизненное заключение при отягчающих обстоятельствах, и постановил, что Турция должна представить Комитету план действий о прогрессе, достигнутом в реализации общих мер, не позднее сентября 2022 года. Ответом Турции на эти конкретные и четкие просьбы Комитета стало представление плана действий с опозданием, в октябре 2022 года. Правительство, по сути, дипломатично заявило, что страна не планирует вносить какие-либо изменения в свою правовую базу. Наконец, Турция представила план действий в июле 2024 года, опять же с аналогичными аргументами.

Какие санкции Комитет министров Совета Европы применит к Турции, если она не выполнит решение Суда?

Комитет министров может запросить у Турции планы действий по обеспечению выполнения решения. Он может более внимательно наблюдать за рядом дел, рассматривая их ежеквартально, и может принять промежуточные решения, чтобы усилить давление на указанное государство с целью выполнения решения. Промежуточные решения в процедурном отношении более эффективны, чем общие решения, принимаемые после регулярных заседаний. Согласно статье 46 (3) ЕКПЧ, если Комитет министров считает, что надзор за исполнением решения ставится под угрозу из-за вопроса толкования, Комитет вправе может передать эту задачу ЕСПЧ для принятия решения о толковании. Для применения этого механизма требуется большинство в две трети голосов членов Комитета министров, поэтому он используется редко.

В исключительных случаях они могут ссылаться на статью 46 (4) ЕКПЧ для возбуждения дела о нарушении. Если Комитет министров считает, что государство отказалось исполнить окончательное решение, он может передать дело в ЕСПЧ, чтобы Суд вынес постановление о том, выполнило ли государство свое обязательство по исполнению решения. Этот механизм был введен в 2010 году (со вступлением в силу Протокола № 14 к ЕКПЧ) в качестве нового средства принудительного исполнения судебного решения (хотя суд не может применить никаких санкций). Данный механизм может быть задействован только при условии большинства в две трети голосов Комитета министров и поэтому применяется редко.