Пастухи – это возможно, те, кто лучше всего знает не только язык гор, но и их тёмную сторону. Также они являются сторожами озёр, леса и людей.

Во время миграции пастухов мы пообщались с Рыдваном Коюном. Сейчас на этих территориях, используемых пастухами, действуют законы чрезвычайного положения.

Рыдван Коюн – тридцатилетний мужчина, он является пастухом вот уже на протяжении двадцати лет. Его семья и дети находятся сейчас в его родном городе Курталан. Он утверждает, что скучает по ним, добавляя: «Я не видел свою семью вот уже четыре месяца».

Он отправляется в дорогу в первые дни весны. Рыдван Коюн – пастух, который на протяжении долгих месяцев пасёт стада животных в Ширнахе/Фарашине.

Мы задаем ему вопрос: «Что это за профессия – пастушество?» И он отвечает: «Пастушье дело – прекрасно», предпочитая рассказать обо всех злоключениях и жестокости со стороны властей, которой он подвергся, путешествуя по стране, в следующих предложениях.

Коюн занимается своим делом на протяжении двадцати лет, всё это время он передвигается по дорогам, а за следующие полтора месяца он должен будет дойти до Нусайбина. «Это прекрасно – погружаться в мир природы расцветающей весны. У нас есть свои стада овец, мы доим их, мы кормим их. Мы идём с ними в горную местность, где нам предстоит пробыть на протяжении нескольких месяцев, постоянно находясь на ногах, будучи в движении. Мне нравится это дело, наши предки жили этим последние полвека. Мы начинаем свой путь весной, отправляясь в нагорье. Здесь мы находимся на протяжении трёх месяцев. Затем мы в дороге около полутора месяцев. Это быт кочевников, мы постоянно в дороге, так проходит наша жизнь».

На дорогах мы подвергаемся репрессиям

Когда мы спрашиваем: «С какими трудностями вы сталкиваетсь на дорогах во время своих путешествий?», в мгновении ока исчезают картины романтических горных пейзажей, уступая место мрачным картинам произвола со стороны представителей власти.

Коюн рассказывает: «Мы постоянно подвергаемся гонениям и репрессиям. Однажды они сбросили наш скот на скалы. Мы находились в их руках в течение суток, они держали нас в заложниках, отобрав наши документы, оскорбляли нас. На следующее утро они позволили нам уйти. Они выписали нам штраф, не сопроводив его, однако, никакой официальной бумагой. Они записали наши имена, некоторым из наших друзей пришлось заплатить 20-30 тысяч турецких лир».

Власти запрещают заниматься выпасом скота

Коюн ходит по одним и тем же дорогам, горам и нагорьям последние двадцать лет. Он продолжает: «Эти дороги использовались пастухами на протяжении столетий. А сейчас нам говорят, что тот или иной путь закрыт. Когда мы начали задавать вопросы, один из солдат приставил к моей голове автомат и стал меня оскорблять. Они унижали нас. Я ответил им, что они не имеют права так поступать. У них нет права преследовать пастухов».

Власти заявили, что дороги, которыми сотни лет пользовались пастухи, вдруг оказались закрыты для перемещения. Коюн уверен, что это лишь предлог: «Недавно назначенный офицер заявил, что нам нельзя здесь появляться. Они пообещали, что оштрафуют нас, если мы ещё раз окажемся в этой местности. Стали требовать документы на животных, якобы только в случае наличия таких документов нас могут пропустить. Однако невозможно получить все эти разрешения осенью, их выдают весной. При этом мы отдаём полученные нами бумаги полицейским во время нашего пути. Стало трудно выживать. Жизнь кочевника больше не является прежней. Мы испытываем трудности. В этом году наблюдаются проблемы со скотом, пастухи обеднели, их уровень жизни стал ниже, чем когда-либо в истории. Нам нужно будет продать половину своего стада, чтобы пережить зиму».