Манекены в салоне Chanel в центре Бейрута спрятаны за стальными дверями из-за опасений, что протестующие могут обрушить свой гнев на такие явные символы экономического неравенства. Историческая Большая мечеть Омари забаррикадирована слоями колючей проволоки, чтобы сдерживать толпы протестующих снаружи. Здание парламента заблокировано толстой бетонной стеной, чтобы защитить его от гнева общественности. Это пережитки нескольких месяцев протестов против политической системы Ливана и его правящей элиты.

Площадь мучеников - эпицентр уже 4-месячных протестов. Тысячи людей, собравшихся там, призывали к устранению элитного политического класса, досрочным выборам и ликвидации сектантской системы разделения власти, которая институционализировала коррупцию в стране. Теперь же собрания стали меньше, а песнопения Сауры – арабское слово, обозначающее революцию, – гораздо мягче. Аресты продолжаются, но некоторые протестующие считают, что реальная причина их ослабления – усталость в сочетании с растущим чувством безнадежности относительно будущего движения.

Нет никаких сомнений в том, что протестному движению удалось выразить широко распространенное чувство разочарования в системе, которая не обеспечивала рабочих мест, доступного здравоохранения и образования (безработица среди молодежи доходит до 40 процентов, коммунальные службы работают плохо, внешний долг страны составляет 155 процентов ВВП. – Прим. ред.). Но протестующие до сих пор не смогли сформулировать последовательную долгосрочную стратегию перемен – они никогда не утруждали себя ее разработкой.

В январе, почти через три месяца после того, как премьер-министр Саад Харири ушел в отставку, к власти пришло новое правительство с предположительно более отзывчивыми технократами, но это поставило протестующих в неловкое положение. Они получили новое правительство, и некоторые считают, что они должны дать ему шанс. Но большинство протестующих согласны с тем, что новое правительство – это не более чем теневой орган, представляющий укоренившиеся интересы «Хезболлы» и ее союзников, которые выступили против протестующих.

Когда протестующие впервые вышли на улицы, «Хезболла» выступила с заявлениями, в которых выразила сочувствие их требованиям. Это соответствовало ее традиционным заявлениям о борьбе за права рабочего класса (ливанские рабочие и беднота в основном происходят из шиитской общины Ливана, которая составляет около 40 процентов населения). Но это не могло зайти слишком далеко. За время своего существования «Хезболла» прочно утвердилась в ливанском обществе, и ее интересы теперь, как это ни парадоксально, переплетаются с интересами истеблишмента. Она с самого начала приняла прагматичное решение поддержать протестующих, но поддержка радикальных перемен, которых они требовали, угрожала ее собственному положению. Когда начались переговоры о смене Харири, лидер «Хезболлы» Хасан Насралла дал понять, что не хочет, чтобы в них участвовали протестующие. Теперь, помимо столкновений между полицией и протестующими, происходят также регулярные уличные бои между протестующими и мотоциклетными бандами «Хезболлы».

Али, шиит из оплота «Хезболлы» в Дахие (шиитский квартал Бейрута), который отказался назвать свою фамилию, подвергся угрозам со стороны сторонников группировки из-за того, что принимал активное участие в акциях протеста. Он присоединился к демонстрациям в первый же день, помогая блокировать дороги, рисовать граффити и скандировать лозунги. «Я с нетерпением ждал этого, потому что мы не можем добиться перемен без революции», – сказал он. Но он все больше беспокоится о том, что протесты теряют силу: «Они создали новое правительство. Как будто 20 случайных людей согласились дать 20 случайным людям какую-то работу. У меня такое чувство, что мы многое пережили напрасно».

До сих пор протесты были импровизированными и лишенными какого-либо значимого политического покровительства. Они были немного большим, чем вспышка общественного гнева без лидера. Хотя этот стиль политики изначально придавал движению определенную степень доверия в обществе, он не способствовал продвижению определенного плана и видения будущего.

По мере того как новый статус-кво начнет утверждаться, протестующие должны будут разработать организованную политическую стратегию, чтобы сбросить правящую элиту, устранив ее от избирательных урн. Одним из главных препятствий, с которым они сталкиваются, является поиск способа преодолеть сектантские импульсы избирателей. В противном случае движение может расколоться по сектантским линиям, что подвергнет его риску. Правящая элита сможет перехитрить его, потому что она гораздо более опытна в политике, чем протестующие.

Ливанская элита привыкла противостоять массовым движениям. В первые дни гражданской войны в 1970-х годах альянс левых партий потребовал положить конец сектантской системе разделения властей. Такое же требование было выдвинуто во время массовых протестов в 2005 году, а затем снова в 2015 году. Хотя политические лидеры действительно обладают властью распустить конфессиональную систему по своему желанию, их коллективные интересы неразрывно связаны со статусом-кво, и они сопротивляются каждому последующему требованию перемен. (В Ливане за каждой этноконфессиональной общиной закреплено определенное количество мест в парламенте и в руководстве страны. Это привело к тому, что внутри каждой общины власть захватили несколько богатых семей, стоящих во главе этноконфессиональных партий, которые затем поделили между собой власть в стране и государственный бюджет. В результате коррупция и некомпетентное управление стали визитной карточкой ливанской политики. Это то, с чем протестующие ливанцы пытаются бороться. – Прим. ред.)

Протестующие сталкиваются не только с политически проницательным, но и с вооруженным врагом. За последние несколько месяцев сторонники «Хезболлы» и движения «Амаль», одного из главных ее союзников, несколько раз нападали на протестующих. Существует ощутимый страх того, что «Хезболла» захватит улицы, как это было в 2008 году, когда ее контроль над коммуникациями и аэропортом Ливана был оспорен.

Угроза, исходящая от «Хезболлы», усугубляет одну из главных организационных проблем протестного движения – отсутствие у него структуры руководства. Халиль Хелу, отставной генерал ливанской армии и один из видных лидеров протестного движения, сказал, что протестующие не идентифицировали лидеров из-за страха, что их могут убить. «Силы, с которыми мы имеем дело, опасны, и под «силами» я здесь подразумеваю «Хезболлу», – сказал он. – Они убили оппозиционные движения в 2005 году. Теперь их ничто не остановит».

Но эта проблема глубже, чем страхи, связанные с «Хезболлой». Ливанское протестное движение находится в невыгодном положении из-за своей собственной раздробленной базы поддержки. Хелу признал, что движение не объединилось под единым зонтиком. «Протестующие происходят из разных слоев общества, из разных социальных слоев, - говорит он. - У них нет политической зрелости».

Протестующие могут разделять одни и те же общие цели, но их конкретные требования зачастую непримиримы. Некоторые требуют сокращения раздутого государственного сектора, но другие отвергают все формы жесткой экономии. Окончательная форма, которую примет новая политическая система, также вызывает споры. Одна секция выступает за несекторальную представительную демократию (обычную систему выборов западного типа), но другие предлагают более радикальное решение, отказавшись от любой формы иерархии и установив прямую демократию, при которой люди голосуют по всем политическим вопросам через референдум.

Лина Хамдан, член координационного комитета протестов, указала на еще один парадокс. «Мы просим ту же правящую элиту, от которой хотим избавиться, изменить систему», – сказала она. Многие протестующие заявляют, что политическая элита никогда добровольно не откажется от власти, а некоторые из них выступают за принятие крайних мер для свержения правительства. Большинство других беспокоятся, что следование этим маршрутом может подорвать широкую популярность протестного движения, которой они достигли.

Это противоречия, которые протестующие должны разрешить, прежде чем они смогут реально надеяться на перемены. Все начинается с лидерства. Несмотря на то что движение без лидера способствовало усилению его первоначальной привлекательности, если оно продолжает действовать без руководства со стороны одного человека (или группы людей), то рискует потерять свой импульс, поскольку успешное политическое движение в конечном счете требует, чтобы признанный лидер давал направление, осуществлял политическую повестку дня и предпринимал решительные действия. Движение также должно сформулировать согласованный набор целей, чтобы помочь разрешить идеологические расхождения между разрозненными точками зрения его членов и сосредоточить усилия на наборе идентифицируемых ясных целей. Более того, движение должно согласовать долгосрочную стратегию. Ему надо решить, будет ли оно продолжать агитировать на улицах, добиваться перемен через выборы или же предпримет более радикальные действия. Все эти изменения неизбежно приведут к тому, что некоторые протестующие почувствуют разочарование и покинут движение, поэтому гипотетическому руководству придется следовать курсу, который может как минимизировать эти потери, так и противостоять им.

До сих пор движение добивалось огромных успехов в привлечении национального и международного внимания к глубоким проблемам ливанской системы управления. Но протестующие хотят сделать больше, чем привлечь внимание к тому, что сломано в их политической системе, – они хотят убедиться в том, что это исправлено. Они должны начать с исправления того, что сломано в их собственных протестах.