В июле Иран объявил, что ведет переговоры о заключении 25-летнего соглашения с Китаем, охватывающего торговлю, энергетику, инфраструктуру, телекоммуникации и даже военную область. Для Ирана перспектива стратегического партнерства с Китаем открывается в критический момент. Иранское правительство столкнулось с народным недовольством по поводу падающей экономики, которая пострадала от американских санкций и от COVID-19.

Старая пословица о том, что каждый кризис представляет новые возможности для развития, безусловно, верна и в случае с COVID-19. Теперь, когда пандемия продолжается дольше и принесла больше разрушений, чем многие первоначально ожидали, еще более важно, чтобы политики ухватились за выгодные им тенденции, которые она случайно привела в движение.

Что еще хуже, недавняя серия взрывов, прогремевших по всему Ирану, усилила ощущение того, что режим находится в осаде. Нанесение ущерба по меньшей мере двум объектам, связанным с иранскими ядерной и ракетной программами, по-видимому, является частью более широкой стратегии Соединенных Штатов и Израиля по подрыву потенциала Ирана.

Таким образом, новости о крупной сделке с Китаем являются желанным отвлекающим маневром для иранского правительства и могут даже позволить Ирану выиграть время для сохранения статус-кво до президентских выборов в США в ноябре 2020 года. Исход этого конкурса в США определит траекторию американо-иранских отношений и судьбу иранской ядерной сделки 2015 года, известной как Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД), а также повлияет на собственные президентские выборы в Иране в июне 2021 года.

Конечно, иранцы исторически были против слишком тесного сближения с какой-либо великой державой, и они еще менее готовы принять внешнюю экономическую опеку. Поскольку отношения Ирана с Китаем уже являются источником внутренних противоречий, вполне возможно, что парламент страны откажется ратифицировать сделку, если она не будет пересмотрена с учетом определенных опасений.

Но экономика Ирана находится в свободном падении с 2018 года, когда администрация Трампа вышла из СВПД и начала свою кампанию «максимального давления» – кампанию тяжелых санкций, направленных на ослабление (или даже отстранение от власти, – прим.) иранского режима. Более того, поскольку режим в целом столкнулся с негативной реакцией общественности, правительство президента Ирана Хасана Роухани оказалось под огромным внутренним давлением. Объявление о сделке с Китаем позволяет правительству Роухани продемонстрировать, что оно не кладет все яйца в Западную корзину. Послание иранскому народу заключается в том, что иранцы не изолированы и могут даже наслаждаться экономическим улучшением, несмотря на санкции США.

На международном уровне Иран всегда стремился уравновесить одну великую державу другой. В течение последнего десятилетия в ответ на дипломатическое и экономическое давление США его силы безопасности обращались к России, ключевые секторы экономики – к Китаю, а правительство Роухани – к Европе. Теперь, когда китайско-американская напряженность растет, Иран надеется, что Китай укрепит иранскую экономику и уравновесит США. Более тесные связи с Китаем дадут Ирану больше рычагов влияния в будущих переговорах с США и Европой, когда речь зайдет о пересмотре или восстановлении СВПД, а также в его отношениях с региональными соперниками, такими как Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты.

Напротив, стратегическое партнерство с Ираном — это минное поле для Китая. Хотя Китай продолжает торговать с Ираном и инвестировать в инфраструктуру страны, углубление этих связей может вызвать гнев Америки на критическом и все более чувствительном дипломатическом этапе отношений между США и КНР. Потенциально подвергая себя риску новых американских санкций, Китай рискует потерять доступ к гигантскому американскому рынку (который намного больше, чем у Ирана). Неудивительно, что китайские официальные лица относились к переговорам спокойнее, чем их иранские коллеги. Точно так же Китай не хочет нарушать свои региональные партнерские отношения с Израилем или Саудовской Аравией. Каждая из этих двух стран в настоящее время ведет опосредованные войны с Ираном и тайные операции против него.

Тем не менее Китай, очевидно, видит определенную ценность в заключении всеобъемлющего соглашения с Ираном – крупным, важным региональным игроком, чьи огромные энергетические ресурсы и огромный экономический потенциал делают его естественным кандидатом на инициативу Китая в рамках глобального проекта «Пояса и путь», ориентированного на Запад. Китай уже покупает нефть со скидкой у Ирана – существенная выгода для самого крупного в мире потребителя энергии – и стал ключевым торговым партнером Ирана, в том числе в качестве основного поставщика продукции тяжелого машиностроения и других промышленных товаров.

В более широком смысле Китай неуклонно повышал свой интерес к Западной Азии в течение последнего десятилетия. Он является главным спонсором региональной Шанхайской организации сотрудничества и инвестировал в Пакистан свыше 57 миллиардов долларов. Поскольку США собираются покинуть Афганистан, партнерство с Ираном даст Китаю почти мертвую хватку над стратегическим коридором, протянувшимся от Центральной Азии до Аравийского моря.

В рамках этой экспансии Китай может даже получить контроль над иранским портом Чахбехар, который его главный азиатский соперник, Индия, развивает сегодня в ответ на развитие Китаем соседнего пакистанского порта Гвадор. Порт Чахбехар позволяет Индии обойти Пакистан – еще одного конкурента – в торговле со Средней Азией. Но, несмотря на общепризнанную важность порта, американские санкции вытесняют Индию из Чахбехара и расстраивают Иран. На самом деле, Иран уже, как сообщается, вытесняет Индию из железнодорожного проекта, который обходит Пакистан, чтобы соединиться с Афганистаном и Центральной Азией. Новость об этом разрыве появилась сразу после того, как Китай и Иран объявили о предварительной сделке.

Недавние пограничные стычки между Китаем и Индией показывают, насколько серьезно Китай относится к своему присутствию в Западной Азии. Помимо того, что эта сделка открывает Китаю возможность контролировать Чахбехар и монополизировать торговые пути в Центральную Азию, она также, по-видимому, открывает возможности для развития военно-морских объектов в Оманском заливе.

Так что, хотя США давно хотели уйти с Ближнего Востока, чтобы больше сосредоточиться на Китае, формирующаяся китайско-иранская сделка напоминает нам, что эти два театра ни в коем случае не разделены.

Усиливая давление как на Китай, так и на Иран, США поощряют обе страны к созданию общего фронта. Хотя китайско-иранские отношения все еще далеки от того, чтобы стать новой осью, недавние переговоры показывают, что такая договоренность между странами возможна.

Американские политики должны принять это к сведению. США неизбежно будут пытаться вбить клин между Китаем и Ираном, для чего необходимо решить, кто из них представляет большую угрозу.

Американцы, возможно, не хотят ничего больше, чем покинуть Ближний Восток раз и навсегда. Но дело в том, что стратегическая конкуренция с Китаем будет разыгрываться не только в Восточной Азии.