Уходящий министр обороны Израиля Нафтали Беннетт заявил в прошлом месяце, что Иран начал вывод своих войск из Сирии, и призвал своего преемника Бенни Ганца продолжать оказывать давление на Тегеран. Иранский чиновник опроверг заявление Израиля, сославшись на «отсутствие изменений в количестве и качестве консультативного присутствия Ирана в Сирии».

В последние годы Сирия превратилась в главное поле битвы Ирана и Израиля. Две державы имеют противоречивые интересы в сирийской войне. Последние противоречивые заявления поднимают вопросы об их стратегических целях и о том, как будет развиваться противостояние, как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе.

Асимметричная война

Цели и политика Израиля в Сирии изменились с начала гражданской войны в 2011 году, когда заметная роль Ирана, «Хезболлы» и других шиитских группировок в поддержке президента Башара Асада повлияла на стратегические расчеты Израиля.

Победа Асада и его иранских союзников рассматривается израильскими лидерами как экзистенциальная угроза. Затяжная война, которая ослабит Асада, но позволит ему восстановить стабильность в Сирии, не угрожая Израилю, может стать желаемым результатом.

За последние несколько лет Асад вернул себе большую часть территорий, которые он первоначально потерял, в то время как Израиль – с относительной безнаказанностью – сосредоточился на бомбардировках поставок иранского оружия «Хезболле» (ливанское про-иранское шиитское ополчение, воюющее в Сирии на стороне Асада, – прим.) и другим шиитским боевикам в Сирии. Израильские военные лидеры пользуются скрытой или явной поддержкой администрации Трампа и некоторых региональных соперников Ирана, но удары явно нарушают международное право и суверенитет Сирии, подпитывая региональную экономическую и политическую дестабилизацию.

Иран сталкивается с США и их союзниками, включая Израиль и арабские страны Персидского залива, которые обладают огромными военными и экономическими ресурсами. Не имея возможности использовать столь же мощные ресурсы, иранцы разработали стратегию асимметричной войны.

Одним из главных стратегических преимуществ Тегерана является его способность выстраивать партнерские отношения с государствами и негосударственными субъектами по соседству. Союз Ирана с режимом Асада служит целому ряду целей; Сирия играет ключевую роль в обеспечении поставок иранского оружия «Хезболле», а режим Асада является неотъемлемой частью «оси сопротивления» (так в Иране называют сеть режимов, политических группировок и ополчений, протянувшуюся от Ирана до Ливана, охватывая Ирак и Сирию. Во всех этих странах сторонники Ирана имеют огромное политическое и военное влияние, там непосредственно присутствуют иранские спецподразделения, кроме того, Иран пользуется большим влиянием в Йемене, где его сторонники – шиитские повстанцы-хуситы – контролируют четверть страны и ее столицу, Сану, и в Палестине, в Секторе Газа).

Вопрос выживания

Шиитские иранские лидеры считают, что если они не будут бороться с суннитскими экстремистами в Сирии, то им придется бороться с ними в Тегеране (доктрина передовой обороны). Таким образом, выживание режима Асада представляет собой важнейший компонент Стратегии национальной безопасности Ирана. Речь идет не только о проецировании власти; речь идет о выживании Исламской Республики. Таким образом, Иран, несомненно, будет бороться изо всех сил, чтобы сохранить ту или иную форму присутствия в Сирии.

Однако в продолжающейся конфронтации с Ираном в Сирии Израиль обладает рядом стратегических преимуществ, включая превосходство разведки, сильную поддержку США и молчаливое одобрение России. У России и Израиля есть механизм деконфликтации, позволяющий израильским самолетам наносить удары по иранским целям в Сирии, не угрожая российским войскам.

Российские официальные лица призывают к сдержанности всех сторон в Сирии, но нежелание Москвы занять твердую позицию против израильских авиаударов говорит о желании избежать конфронтации с Израилем и готовности терпеть некоторое ухудшение возможностей Ирана в Сирии.

Основной движущей силой вмешательства России в Сирию является сохранение ее авиабазы в западной провинции Латакия и военно-морской базы в порту Тартус. Анализируя долгую историю отношений Москвы и Тегерана, становится ясно, что их нынешний альянс носит тактический характер, во многом обусловленный общей враждебностью к администрации Трампа и американским санкциям.

Ключевая уязвимость

Несмотря на свои военные и стратегические преимущества, Израиль имеет ключевые уязвимые места. Мир в Сирии не может быть навязан силой; соседние страны должны принять этот мир, и определенная израильская политика бросает этому вызов.

Израильский план аннексии 30 процентов Западного берега привел Палестинскую администрацию к приостановке сотрудничества в области безопасности с Израилем, и это может стать последним ударом по израильско-иорданскому мирному договору.

В то же время огромные инвестиции Ирана в режим Асада продиктованы скорее национальными интересами, чем идеологической ориентацией. Вместо того чтобы искать «шиитский полумесяц» от Тегерана до Бейрута, Иран стремится установить стратегический баланс сил с Израилем и суннитскими арабскими государствами. Таким образом, любой шаг по сокращению своего присутствия в Сирии – если он действительно сделан – должен рассматриваться как обратимый, тактический выбор Ирана.

В настоящее время тотальная война между Ираном и Израилем представляется маловероятной. И США, и Россия хотят вернуть свои войска домой, обеспечив собственные стратегические интересы. Региональные державы, похоже, согласны с тем, что более широкая военная конфронтация еще больше дестабилизирует весь регион.

Вместо того, чтобы следовать такому дорогостоящему варианту, ось Израиль-США-Персидский залив, возможно, предпочтет усилить военное и экономическое давление на Иран в Сирии и в других местах, чтобы способствовать смене режима в Тегеране. Тем не менее, нет никаких достоверных признаков краха режима, и соперничество Ирана и Израиля, вероятно, будет продолжать разыгрываться на нескольких аренах, включая кибератаки, с попытками взлома, о которых недавно сообщалось в обеих странах.