Российский самолет приземлился в аэропорту Леонардо да Винчи в Риме около 22.00 12 ноября 1998 года. Курдский национальный лидер Абдулла Оджалан въезжал в страну – член НАТО и Европейского союза во второй раз после Греции. Это было бы огромным преимуществом из-за возможности рассказать западному миру о борьбе, в которой он участвовал в течение многих лет, недостаток же заключался в том, что турецкое государство рассматривалось как «форпост» НАТО и сотрудничало с Западом.

Лидер курдского народа, который отправился в Италию с помощью двух прокурдских депутатов от Коммунистической партии «Возрождение», показал поддельный паспорт итальянским пограничникам после выхода из самолета и сказал: «Я Абдулла Оджалан, я ищу политического убежища в вашей стране». Вместо того чтобы рассматривать его прошение о предоставлении убежища, полиция задержала его, потому что Германия выдала ордер на арест Оджалана много лет назад. Известие о его задержании в Италии было доставлено в Германию через несколько часов.

Той же ночью, в первые часы 13 ноября 1998 года, следственное подразделение №8 Федеральной прокуратуры в Карлсруэ начало внимательно изучать досье Оджалана, которое долгие годы пылилось на полках, и готовить запрос об экстрадиции Абдуллы Оджалана. События, связанные с этим делом, станут наиболее важным фактором, который определит ход заговора. Еще одним любопытным фактом было то, что Неджати Билиджан, начальник полиции турецкого государства, был в то утро в Германии. Состоялись совместные учения по международной правовой помощи и розыску лиц, в которых приняли участие Билиджан и его делегация, находившиеся в Висбадене по приглашению начальника полиции Германии.

Утром 13 ноября 1998 года, когда продолжались совместные учения, сотрудники немецкой разведки сообщили Билиджану, что Абдулла Оджалан «пойман» в Италии. Билиджан немедленно сообщил об этом Анкаре. Билиджан рассказал об этом моменте на пресс-конференции, которую он провел в полдень: «Мы наблюдали за учениями. Пришел немецкий офицер и сказал: «Оджалан задержан в Риме и в настоящее время находится в больнице, но мы не знаем, в какой он больнице, мы пытаемся выяснить это». Я спросил: «Оджалан ранен или болен?» Офицер ответил, что его могли доставить в больницу в качестве меры предосторожности после того, как его поймали.

Лидер курдского народа был доставлен в военный госпиталь (больница Селио) в центре города в тот же день из-за сердечного приступа. Затем его доставили в больницу Палестрина, расположенную в 40 км от Рима, по соображениям безопасности. Столицы Европы были встревожены первые несколько дней, газеты появились с заголовками «Курдский лидер Оджалан в Риме». Тем временем жители Курдистана, живущие в Европе, собирались в Риме и организовывали свою первую крупную демонстрацию 14 ноября 1998 года во дворе больницы, где содержался лидер курдского народа.

Абдулла Оджалан сделал в тот день по телеканалу MED следующее заявление: «Я нахожусь в Италии, насколько это известно итальянскому правительству. Я понимаю чуткость наших людей, но сейчас было бы неправильно давать положительную или отрицательную оценку. Пока еще слишком рано для каких-либо оценок. Были начаты необходимые процедуры для легализации моего пребывания в Италии исходя из моей политической принадлежности. Я хочу, чтобы люди проявили терпение».

В тот же день запрос об экстрадиции со стороны Анкары был отклонен Италией на том основании, что в Турции существует смертная казнь. Так что же сделает Германия? Немецкие СМИ, поместившие имя курдского народного лидера в заголовках с момента его прибытия в Рим, также задавали тот же вопрос. Федеральный прокурор, удовлетворивший запрос об экстрадиции 13 ноября, направил дело в Федеральный суд для принятия решения. 16 ноября министр внутренних дел Германии Отто Шили в спешке отправился в Рим и встретился с министром внутренних дел Италии Розой Руссо Иерволино. Главной темой были процедуры экстрадиции Абдуллы Оджалана.

Одна фракция в немецком государстве была за то, чтобы привезти курдского народного лидера в Германию и привлечь его к ответственности. Одной из ведущих фигур этой фракции был социал-демократ Отто Шили. Шили, который был адвокатом бойцов немецкой фракции Красной армии (RAF), находившихся под судом с середины 1970-х годов, позже стал одним из самых лояльных сторонников власти. В интервью, которое он дал еженедельной газете Zeit в 1996 году, Шили настаивал на том, чтобы Германия выдала международный ордер на арест Абдуллы Оджалана, и пригрозил курдам, живущим в городах Германии, сказав: «Если бы мне представилась такая возможность, я бы тщательно обыскал всю Германию».

Фактически, когда Шили был министром внутренних дел – между 1998 и 2005 годами, – политика немецкого государства по криминализации курдов достигла своего пика, и многие курдские организации были закрыты. Отто Шили, который еще не закончил свой первый месяц службы, преследовал Абдуллу Оджалана.

Между тем госсекретарь США Джеймс Рубин, который пытался определить ход заговора против курдского народного лидера, предприняв критические шаги, 16 ноября 1998 года сделал следующее заявление для прессы: «Мы рассматриваем арест Оджалана как важный шаг в борьбе с терроризмом. Мы ценим действия итальянского правительства и считаем, что Оджалан должен быть экстрадирован и предан правосудию. Мы хотим, чтобы Турция, Германия и Италия работали вместе над этим вопросом».

Администрация Клинтона фактически вмешивалась в дела между Германией, Турцией и Италией, как бы говоря: «Разрешите эту проблему наиболее подходящим для вас способом». Политический ландшафт Рима, возможно, никогда не был настолько потрясен за его недавнюю историю: с одной стороны, продолжались переговоры с Германией, с другой – МВД рассматривало прошение Абдуллы Оджалана о предоставлении убежища. Ожидаемое заявление поступит от премьер-министра Массимо Д'Алема. Премьер-министр Италии напомнил, что, если РПК воздержится от насилия, они предоставят убежище Абдулле Оджалану.

Слова Д'Алема буквально стали бомбой для Анкары, а итальянские товары бойкотировались в ходе расистских демонстраций в крупных городах Турции. Любопытно, что первый призыв к бойкоту поступил от Ассоциации торговых палат и фондовых бирж Турции и Стамбульской торговой палаты. В тот же день во многих центрах произошли расистские нападения на курдов, как если бы была нажата кнопка. Жестокому нападению подверглась небольшая группа людей, выступавших в защиту лидера курдского народа в районе Таксим, Стамбул.

В тот день министр обороны Турции Исмет Сезгин также находился в Риме для участия в заседании Западноевропейского союза. Там он встретился с министром обороны Германии Рудольфом Шарпингом. Заявления, сделанные европейскими министрами после встречи, намекали на следующие этапы развития событий. Министр иностранных дел Германии Йошка Фишер: «Оджалан не должен возвращаться к нам в качестве альтернативы Турции», а министр иностранных дел Бельгии Эрик Дерике сказал: «Мы не хотим видеть Оджалана в Бельгии, у нас уже много проблем с турками и курдами, живущими в нашей стране. Мы не хотим иметь новую проблему».

Европа, гордясь своей демократией, правами и свободами, не хотела принять курдского народного лидера. Немецкое правительство социал-демократов и зеленых также было в центре этих событий. Изучив дело, подготовленное Федеральной прокуратурой 19 ноября 1998 года, Федеральный суд Германии выдал новый ордер на арест, включая экстрадицию Абдуллы Оджалана. Это была обновленная версия немецкого ордера на арест, выданного ему впервые 12 января 1990 года.

В новом решении Абдулла Оджалан был признан ответственным за насилие, возникшее в ходе протестов после объявления запрета РПК в 1993 году и инцидентов на «шоссе» в 1995 году. Теперь не только из-за «убийства», но и из-за «руководства террористической организации» Германия требовала экстрадировать его из Италии.

руководитель отдела «Экстремистские иностранные организации» Федерального управления по защите Конституции Клаус Грюневальд (22 декабря 1995 года), а затем, в середине 1996 года, бывший сенатор по внутренним делам земли Берлин, заместитель руководителя правящей партии ХДС Генрих Люммер встретились с курдским народным лидером, и напряженность между РПК и Германией была приглушена. Еще в 1998 году Федеральная прокуратура объявила, что судебные процессы, известные в их стране как «дела РПК», будут проводиться в рамках криминальных дел, а не в рамках «террористической организации». Однако это решение, которое не очень изменило суть судебных процессов, было символическим, и в 2010 году оно было изменено Министерством юстиции. Таким образом, судебные процессы против курдов снова шли в рамках дел об «иностранной террористической организации».

Отношения между Германией и курдским движением за свободу поддерживались в определенном равновесии после переговоров в 1995 и 1996 годах. Это изменилось, когда Абдулла Оджалан приехал в Рим. Германия стояла перед дилеммой: немецкие судебные органы хотели видеть курдского народного лидера, но правительство действовало медленно. Решение суда, открывшее путь к экстрадиции Абдуллы Оджалана из Италии, осталось за министерством юстиции. После этого премьер-министр Италии Массимо Д'Алема 27 ноября прибыл в Бонн. Д'Алема надеялся, что, если Германия примет Абдуллу Оджалана, его бремя будет облегчено и он сможет избавиться от давления со стороны Турции и США. Более 50 тысяч курдов и их друзей, собравшихся у здания премьер-министра в Бонне, скандировали: «Курдский народный лидер не одинок». Выступая перед прессой после двухчасовой встречи с Д'Алемом, премьер-министр СДПГ Герхард Шредер сказал: «Мы не хотим Абдуллу Оджалана», имея в виду огромное курдское и турецкое население в Германии. Шредер добавил: «Для достижения международного решения курдской проблемы министры иностранных дел Италии и Германии соберутся вместе и подготовят программу. Оджалана нужно судить в европейском суде». Не было предпринято никаких шагов, чтобы эта инициатива решила курдскую проблему, о которой говорил Шредер, и чтобы Абдулла Оджалан предстал перед судом в Европе.

На той же пресс-конференции премьер-министр Италии сделает следующее заявление: «Прокуратура не будет возбуждать никакого расследования против Оджалана, поскольку он не совершал никаких преступлений в нашей стране. Я надеюсь, что для его судебного разбирательства будет найдено международное решение». После этого заявления начались тяжелые дни Абдуллы Оджалана в Италии.

Курдский народный лидер в своем интервью, опубликованном в номере журнала Stern от 15 января 1999 года, дал следующий ответ на вопрос немецкого журналиста: «Германия не приняла вашу экстрадицию, это вас удивило?»: «Сам факт не удивил, но меня удивила причина. Дело не в том, что они не хотят судить Апо, а в том, что если они это сделают, то проблема усугубится и станет еще более опасной для Германии. На самом деле эти опасения не имеют основания, никакой правовой основы. Им очень хотелось этого, но они не хотели этого делать из-за возникших неудобств. Эта причина кажется мне немного странной и ошибочной. Фактически Германия несет ответственность за эту ситуацию. Этот тупик тесно связан с подходом Германии. Германия подтолкнула этот вопрос к Италии. Италия осознала, что не может предложить решения, и проблема усугубилась. Италия использовала свой собственный правовой аппарат, чтобы усугубить проблему, и не хотела проявлять политическую инициативу.

Почему Германия не хочет признавать свою ответственность в усугублении проблемы? Что еще более важно, почему она не хочет встретиться с нами для положительного решения, точнее, для решения проблемы положительным образом? Почему Германия избегает какого-либо диалога, почему она откладывает решение проблемы своего запрета на РПК, в то время как проблема становится серьезной, достигая уровня, который угрожает внутреннему праву и демократии Германии? В этом заключается негативные последствия несправедливых действий Германии.

Германия по-прежнему поставляет Турции всевозможные экономические и военные инструменты. Политически Турция не предполагает какого-либо позитивного решения. РПК постоянно подавляется. Приведенные кратко заявления не имеют большого практического значения, и я не думаю, что у Германии есть желание брать на себя серьезную ответственность. Если бы это было так, Германия могла бы использовать мое присутствие здесь как хорошую возможность и по крайней мере внести свой вклад в предотвращение этих проблем и инициирование политического процесса в Европе. У Германии есть такая сила, она могла бы противостоять шантажу Турции, если бы было желание».