Избрание Масуда Пезешкиана президентом Ирана, несмотря на его обещания отстаивать права меньшинств, вызвало неоднозначную реакцию среди различных групп этих самых меньшинств.

Фред Петросян, христианский журналист и исследователь, отмечает, что, хотя в ходе предвыборных кампаний часто подчеркиваются свободы и права женщин и меньшинств, существуют значительные препятствия для достижения подлинного равенства.

Хотя риторика Пезешкиана внушает некоторым надежду, его твердая приверженность политике Верховного лидера говорит о том, что существенных изменений, особенно для неформальных меньшинств, не произойдет.

Многие опасаются, что его обещания могут остаться лишь лозунгами, а не привести к значимым реформам.

Во время предвыборных кампаний он подчеркивал, что власть не должна быть монополизирована какой-либо одной группой, выступая за «включение различных этнических и религиозных общин — курдской, азербайджанской, белуджской и других — в процессы принятия решений».

Фред Петросян, христианский журналист и исследователь, отмечает, что, хотя предвыборные кампании часто подчеркивают свободу и права женщин и меньшинств, существуют значительные препятствия для достижения истинного равенства.

«Некоторые группы, в том числе женщины и меньшинства, часто находят ценность в обещаниях, которые дают кандидаты во время предвыборных кампаний и которые часто подчеркивают свободу и комфорт», — говорит он.

«Однако Масуду Пезешкиану мешает добиться существенного прогресса в предоставлении равных прав немусульманским меньшинствам тот факт, что верховный лидер определяет общую политику режима. Поскольку Пезешкиан связан с этим руководством и обязан ему своим положением, значимые реформы маловероятны», — добавил он.

Он отмечает также, что бросить вызов верховному лидеру Али Хаменеи, который ранее критиковал местные церкви и меньшинства, такие как бахаисты, в этих условиях невозможно.

Еще одним важным вопросом является подход правительства к религиозным меньшинствам, особенно к тем, которые не признаны конституцией.

Петросян отмечает, что правительство, стремящееся экспортировать свою исламскую революцию, может столкнуться с угрозой своему имиджу, когда его граждане-мусульмане переходят в христианство, несмотря на сильные притеснения и пропаганду.

По законам шариата эти новообращенные считаются «вероотступниками», поэтому запрещено даже упоминать их имена и права.

 Петросян объясняет: «У нас запрещено даже упоминать о бахаистах и их новообращенных, не говоря уже о том, чтобы рассматривать возможность изменения их статуса... Совет стражей, который отбирает кандидатов в президенты, не позволит никому бросить вызов правительственным табу в отношении меньшинств».

«Таким образом, тот факт, что Пезешкиан прошел столь тщательную проверку, указывает на то, что его позиция в отношении меньшинств вряд ли будет существенно отличаться от прежней политики, которая постоянно исключала неформальные меньшинства».

Далее он говорит, что эта приверженность принципам правительства очевидна из заявлений Пезешкиана: «Даже при обсуждении Пезешкианом этносов и религий, новообращенные христиане и бахаисты заметно отсутствуют. Это отсутствие говорит о том, что даже упоминание этих групп остается табу, не говоря уже об изменении их статуса».

 Петросян также подчеркивает тяжелое воздействие репрессий на христианское меньшинство в Иране, о чем свидетельствует масштабная эмиграция. Например, армянское население, которое до революции составляло 150-250 тысяч человек, сейчас насчитывает около 60 тысяч, несмотря на то, что население Ирана за тот же период увеличилось более чем в два раза.

Несмотря на репрессии, рост эмиграции и усилия правительства по стиранию идентичности меньшинств, Петросян считает, что как официальные, так и неофициальные меньшинства, такие как новообращенные христиане и бахаисты, стремятся сохранить свою идентичность.

Община бахаи сталкивается с особенно жесткой дискриминацией.

Они не только не признаны правительством, но и подвергаются уничижительной риторике и кампаниям ненависти.

Эта дискриминация доходит до того, что бахаи, погибшие во время ирано-иракской войны, не признаются правительством ни мучениками, ни ветеранами.

Весак Санаи, представитель общины бахаи, говорит: «За последние 45 лет бахаи столкнулись с систематическими ограничениями своих прав, начиная с образования и заканчивая погребальными обрядами, и все это из-за их верований. Это давление не только широко распространено, но и поддерживается правительством. Документы показывают, что высшие власти издавали указы, направленные на то, чтобы максимально остановить развитие общины бахаи».

Санаи добавляет, что правительство пытается оправдать эти репрессии с помощью различных кампаний, подчеркивая необходимость того, чтобы иранское правительство ответственно подошло к решению этих проблем.

Он выступает за признание прав гражданства за всеми иранскими гражданами и создание возможностей для участия в жизни общества, чтобы способствовать прогрессу и развитию.

Санаи считает, что, помимо обязанностей правительства, граждане должны играть роль в борьбе с дискриминацией, повышая осведомленность и поощряя взаимное уважение.

Община ярасан в Иране сталкивается с серьезными проблемами из-за отсутствия официального признания в правовой системе.

 Эта деидентификация влияет на их доступ к основным правам, таким как средства к существованию и образование. Учитывая политику Исламской Республики, которая противоречит экзистенциальным убеждениям общины ярасан, надежды на изменение динамики власти мало.

Фарахназ Фатхи, активистка ярасан, выражает скептицизм по поводу влияния президентских перемен на неофициальные меньшинства.

Она говорит: «Когда общество и группа не признаны в статьях 13 и 64 конституции, неважно, кто станет президентом. Для нас, неофициальных меньшинств, нет никакой разницы между тегеранским мясником и Мохаммадом Хатами».

Фатхи также объясняет, что единственное различие между такими кандидатами, как Саид Джалили и Масуд Пезешкиан, для ярасанской общины заключается в степени их радикализма.

Она говорит: «В условиях, когда Совет стражей строго проверяет кандидатов в президенты, отсутствие в конституции признания ярасан означает, что смена президента сродни перемещению фигуры в игре, где правила остаются неизменными».

Несмотря на то что руководство Ирана время от времени признает некоторые группы меньшинств «людьми книги», ярасанская община не питает особых надежд на то, что президентство Пезешкиана улучшит их положение.

Фатхи утверждает: «Мы не можем обманывать себя. Когда наши убеждения в корне противоречат исламским принципам, ожидать, что нам предоставят права или удобства, нереально. Пока такая система сохраняется, мы не можем надеяться на лучшее будущее».

Фатхи также критикует недавние действия правительства, направленные на уничтожение исторического присутствия общины ярасан, приводя в пример эвакуацию музея Бигларбейги, где хранились важные документы о ярасанах.

Она говорит: «Если бы мы не создали общину в определенном районе, они могли бы полностью нас уничтожить. В такой системе любые попытки изменить ситуацию бесполезны. Даже если бы Пезешкиан хотел что-то изменить, ограничения системы не позволили бы провести значимые реформы».

Ават Поури, общественный активист из суннитской и курдской общин, считает, что даже незначительные изменения, такие как назначение руководителей среднего звена и губернаторов, могут положительно повлиять на права меньшинств, в том числе суннитов, в таких районах, как Курдистан, Систан и Белуджистан.

Поури проводит различие между Джалили и Пезешкианом в их подходе к правам меньшинств.

Он отмечает, что в то время как Пезешкиан выступал за права меньшинств, Джалили утверждал, что у этих групп не было отнято никаких прав.

Поури говорит, что если бы Джалили был избран, то статус меньшинств не изменился бы.

Несмотря на различия в подходах, Поури подчеркивает, что значимые изменения могут произойти только при изменении макрополитики.

«Президент сам по себе не может изменить политический климат в стране, реальные перемены зависят от воли аятоллы Хаменеи», — говорит он.

Однако Поури не теряет надежды на то, что Пезешкиан сможет улучшить условия жизни суннитов, назначив сочувствующих губернаторов и министров, как в эпоху реформ, когда местные чиновники лучше реагировали на требования населения.